Его:
О свящ. Сергии Желудкове, 2011.
О попытках власти помешать его поступлению в семинарию, 1962.
Догмат о Церкви в канонах и практике. 2002.
Критика нового устава прихода МП, 2009.
Апелляция на решение церковного суда по своему делу, 2010.
Автобиографическое интервью с призывом "служить дома для узкого круга", 2010.
В программе "С христианской точки зрения", 2010.
На всякий случай: тут какой-то анонимный "старовер" обвинил о. Павла Адельгейма в сотрудничестве с КГБ на том основании, что о. Павел печатался в ж-ле "Слово", который в конце 80- делал Маркус по приказу Лубянки. Но и я там печатался - из остатков жалости и доверия к Маркусу. Думаю, что большинство из авторов "Слова" не были агентами ГБ. Надо же сохранять ясность мысли. Журнал и заметка о нем у меня на сайте есть, некогда давать ссылку, кому оч надо, находите сами.
Я.Кротов, 2011. Некролог.
Помещаю тут слова Виктора Яковлева из ответов на один постинг, друга о.Павла Адельгейма, участника программы в память о нём (2014), потому что она сообщает факт важный, хотя и абсолютизировать его не стоит:
В понедельник 5 августа 2013 г. в Пскове душевнобольной человек убил священника Павла Адельгейма.
Случай рядовой и должен рассматриваться как рядовой, без истерик: "Ах, до чего мы дожили, убивают священников!" Священники как люди публичных профессий, конечно, больше подвержены риску. К сожалению, не все священники – люди публичных профессий. Есть и такие, к которым нужно записываться на приём, есть и такие, которые вечно в сопровождении охраны. Да и большинство священников – как и большинство политиков, журналистов, учителей, врачей – стараются не "приваживать" людей с психическими отклонениями. А зачем?
Затем, что нетрудно начать фильтровать своё окружение, трудно остановиться. А не остановишься – попадёшь в первый круг ада, где каждый – один, отфильтровал всех и этим предал всех.
Что греха таить – за последние годы священников убивали так, что стыдно вспомнить. Что-то не поделили с бандитами, с которыми играли во вполне бандитские игры. Конечно, самый стыд – когда священник убивает, например, лихачествуя на автомобиле…
Были и героические, мученические кончины – отец Александр Мень (чтобы прикрыть его убийство, органы организовали убийство ещё двоих священников, теперь это уже мало кто помнит; оба имели нехорошую репутацию и надеялись, что и на отца Александра станут грешить – мол, и он такой же).
Но почему-то запоминаются именно нелепые смерти от руки сумасшедших. Тоже в августе, в 2005 году во Франции убили 90-летнего Роже Шутца – протестанта, точнее, экумениста, создавшего общехристианскую молитвенную общину во французском городке Тезэ. Душевнобольная женщина подошла во время богослужения и ткнула ножом в сонную артерию.
Сознанию – в том числе, христианскому – трудно вынести бессмыслицу. Поэтому, возможно, гибель в 1993 году троих оптинских монахов от руки психопата объявили мученической кончиной за веру. Но ведь вера не только в том, чтобы противостоять злу. Более того, противостоять злу можно так гордо, что уже как-то и не по-христиански. Мучение, мучительная смерть – а всякая смерть мучительна, даже во вспышке ядерного взрыва – превращается в мученичество не только и не столько благодаря демонстрации силы воли, яркой вспышке перед угасанием, сколько благодаря тому спокойному, мягкому свету, который и есть собственно жизнь, всякая жизнь. Конечно, если жизнь была мраком…
Жизнь отца Павла Адельгейма светилась ровным постоянным светом надежды, правды, любви. Он – один из троих священников, которые критиковали разложение – коррупцию и беззаконие – внутри Московской Патриархии. Двое живы, дай им Бог здоровья – отец Георгий Эдельштейн и отец Глеб Якунин. Разложение и коррупция отвечали, как им и подобает – три года тюрьмы при Брежневе, увольнение и разгром прихода при Ельцине и Путине. Среди церковных диссидентов отец Павел – единственный, кто последовательно проводил в жизнь главный принцип диссидентства: "Соблюдайте ваши законы". Он спокойно, внятно и без устали отслеживал басманное правосудие внутри церковной системы. Ненавидели его за это, но больше всего – что он ещё и священником был не ленивым, не казённым. Приход, община, школа, милосердие – не для галочки, не потому, что "так положено", а потому что это нормально, а казёнщина – нет. На его фоне гламурное православие выглядело таким, какое оно и есть – блеклым, скучным, лживым и, коли уж на то пошло, душевнобольным. Потому что иная болезнь у бедолаги, который в помутнении рассудка тычет ножом в приютившего его священника, а потом в себя, и совсем иная болезнь у священников-в-футлярах, которые травили отца Павла и будут травить всё живое, потому что на фоне живого заметна их мертвенность.
Конечно, первая реакция биологическая – "кто ответит за этот ужас?" Кого-нибудь приговорить, запереть, разогнать… А ответ-то простой: ты и отвечай. Отвечай тем, чем отвечал отец Павел: любовью… Любовью к Богу, если дана вера, любовью к правде независимо от веры, любовью к человеку, каким бы безнадёжным ни казался человек.
*
Определение диссидента, данное Кураевым в связи со смертью Адельгейма:
Кстати, – не последний. Налицо Эдельштейн. Но Адельгейм – немецкая фамилия, а Эдельштейн – еврейская, и для Кураева Эдельштейн всего лишь выкрест. Подтекст тоже очарователен: в МП нет больше свободных священников, остался один свободный дьякон.
