Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: Россия, 1960-е, 1970-е, 1980-е, диссиденты.
Алексей Смирнов
ВОСПОМИНАНИЯ
К оглавлению
"Перестройка"
«НЕКОНТРОЛИРУЕМЫЕ АССОЦИАЦИИ»
Автобиография, «куррикула витае»...
На Западе пишут от дня составления и назад, в прошлое, вплоть до дня рождения. Почему? Пишут только хорошее. Получается ангел небесный. Даже - «вожу машину». Или - «профессор»...
Может быть надо две бумаги писать: одну ангельскую, другую наоборот. Поднатужиться, выложить грехи? То-то смеху будет, если скрепить их вместе и разослать: «Прими таким как есть...»
Демократическое управление
Вместе правим и работаем. Но амбиции дороже денег: пусть провалюсь вместе с деньгами (не своими тож), но нагажу. На виду, для всего честного мира - реальные, выпуклые, торчащие примеры. Казалось бы вот он, маразм искомый. То-то радости! Никого не надо разоблачать, всё и так видно. Сейчас все соберутся, пожурят, поправят. И Бог с ними, с деньгами, с нервами и обидами - все всё поняли и больше не будут. Но никто ничего не говорит, никто ничего не видит, никто ничего не хочет поправлять.
И некому молвить...
Благотворительность
Работы нет. Голод, болезнь… подайте бывшему политзаключенному!
Фонд помощи инвалидам перестройки:
- Вот 200 рублей, распишитесь...Эй, да вот по списку-то Вы же у нас уже брали!?
- Брал год назад, на зубы вставить. Зубы вставил, а жевать-то нечего.
- Тогда чего же еще ходите тут, просите?!
- Вы так грубо только со мной или с другими тоже?
- Вы опять недовольны? мало получили?
Грязные деньги
Лагерный друг стал американским миллионером на куриных окорочках.
- Серега! Дай денег на зубы вставить.
- А сколько?
- Черт его знает. Хорошие зубы, я слышал, стоят несколько тысяч долларов, а русские, наверное, несколько сотен..».
- Скажи точно - сколько надо?
- Ну... наверное...пятьсот! (и душа в пятки - не загнул ли)
Молча достает.
- Ты не смотри, что они грязные - это типографский брак. Правда их не везде меняют, но ты поезди, поищи...
Секретарша за его спиной смеется...
Госстрах и госужас
Сын лагерного друга. Высокий, худой и безработный. Взял его на работу инженером. Затем помог уйти в частный бизнес - страховую компанию. Парень стал не то что бы толстым, а огромным. Все у него так увеличилось, что пришлось бедняге джип большой купить - не в метро же ездить! Пришел к нему на поклон.
- Я знаю, что Вы сейчас без работы, но мне нужны профессионалы..
Тост во славу
По-западному "доноры" это те, кто деньги дает на благое дело. То есть благотворители по нашему.
Но в медицине доноры те, кто кровь сдает!
Получим от доноров деньги, купим вина и... "Поднимем же эти бокалы...".
Консилиум
Больной мучается, сильно потеет. 16 врачей размышляют - к добру это или к худу. Каждый врач работает сам, не советуясь с другими. Таблетки перемежаются клистирами, микстуры - грелками, гимнастика - постельным режимом. Меряют давление, берут анализы, делают пункции, назначают и отменяют лечебное голодание - все одновременно. Шум, гам, семинары с фуршетами...
Врачи стараются, но упрямый больной все хрипит и потеет...
Это плохой больной, говорят западные врачи России.
К евреям
Уже нет Союза ССР. Канули в Штаты притесняемые "советские" евреи…
"..но может где-то на краю Галактики,
в каком-нибудь созвездьи Птеродактиля
еще кружит забытый астероид..." (Г. Подъяпольский)…
…в далекой Америце все еще жив и нездоров "Союз Советов Советских Евреев"!
Зеки у власти
Большевики - сплошь бывшие зеки. Одну баланду хлебали, висельники, и вдруг пришли к власти. Работать вместе легко, все друганы-каторжники.
Горбачев-освободитель выпустил демократов-лагерников в 1987 году.
Что, если бы они пришли во власть всей гурьбой, не снимая куфаек, сапог и пидорок?..
К выборам
Она ему в порыве откровенья:
- Не знаю за кого голосовать..»
На смену старому секретарю обкома...
«Людям даст насущный хлеб депутат-священник Глеб!»
«Кто не хочет жить х..ево - выбирает Ковалева!»
Лозунги в питерской психушке 70-х годов:
«Наши беды и напасти
только от советской власти!»
«Чтобы нам повеселиться всласть,
надо свергнуть существующую власть!»
«Делайте подпольные газеты!
По-возможности, громите сельсоветы!»
«Больше делайте патронов и гранат,
агитируйте матросов и солдат!».
…КГБ по понятным причинам не вмешивался…
Кусок хлеба
Большая конференция в Вене. Сотни участников. Негры из Африки перед зданием устроили пляски с барабанами - культурная инициатива. Выступление бывшего Президента США Картера, первого, кто заявил права человека основой политики Америки. В толпе маленькие вьетнамки сидят на плечах кавалеров, шумно освистывают бедного Джимми: «Не нужны нам ваши американские права...убирайтесь...» и пр. А куда ему убираться, если и он и они в гостях?
Вдруг навстречу друг-приятель, коллега по работе и лагерям. Обнялись. Он узнал, что уже третий день голодаю - нет денег. «Я завтра возвращаюсь в Москву и отдам тебе еду. У меня хлеб остался, приходи, но и ты мне помоги - надо билеты отдать вон в ту кассу и вернуть деньги». «Да ведь ты раньше сказал, что уже получил!». «Я получил у плохих людей и потом им верну». Смущение, хлопоты, получение опять денег (не соврет, ведь!). Зато дал хлеба полбатона и немного колбасы. Уехал. Работа впроголодь продолжалась.
Через некоторое время в Москве обличал на высоком собрании: «Зачем он ездил в Вену? Что там делал? Тратил деньги? Вот я, например, выступил с докладом... А еще он не дает печатать на ксероксе и компьютере, наблевал за дверью...(и еще много невероятно правдоподобной лжи)... Увольте его!».
Мудрые советы (там же в Вене, на полянке перед дворцом съездов)
Новый приятель из Польши. Душа-человек – работал физиком в Дубне при соввласти, по-русски запросто, да и в Солидарности участвовал, в тюрьме сидел целый месяц - братан! да еще и главный правозащитник всей Восточной Европы!
«Скажите, пан Новицкий, какие наибольшие трудности Вы встретили в начале своего правозащитного пути?».. и записывать изготовился.
Пан сел на травку, закурил: «Первая трудность – увольнять своих друзей. Вторая – получить деньги, выполнить работу на отлично, а не умотать на Канары, написав хороший отчет».
Ну и что здесь записывать?
Чужой
Вечерняя прогулка мимо роскошных венских дворцов к эмигрантским хижинам. Хижины оказались обычными коммунальными домами как в Москве, но получше, почище, попросторнее. Эмигрант с двадцатилетним стажем, бывший зек, он очень волнуется – как выглядит его жилье. Нам-то видно, что рай, но он не верит, просит еще раз подтвердить. Все равно возбужден и постоянно говорит о каких-то злых интриганах, которые не дают жить. А нам и не верится, что в таком-то раю и интриги… Тогда подводит к шкафу, открывает нижнюю полку и показывает что-то, торжествуя: «Вот! Смотри! Они все у меня здесь!». А там вместо врагов какие-то папки, бумаги…
Вечерний Копенгаген
На улицах никого, хотя только десять часов – спят датчане.
Рядом выписывает кренделя очень пьяный эмигрант, бывший зек, увважаемейший человек. На вопрос про общего друга, тоже эмигранта, вдруг начинает громко материться… Что делать? сейчас в ментовку заберут: «Стой, не кричи – повяжут; говорил же, что не надо в ресторан. Взяли бы бутылку с селедкой, да на скамеечке…».
Но не слушает, кричит, возмущается, разоблачает бывшего друга…
Дневной Брюссель
Поездка в штаб-квартиру агрессивного блока НАТО. Оказалось, никакой это не блок, а дом отдыха с травкой, стеклянными коттеджами и кафе-ресторанами.
Наша делегация – видные журналисты, известные политологи, знатные государственные и общественные деятели.
Видный журналист купил ящик вина, лег на койку в своем номере, пил и не вставал всю неделю, вплоть до отъезда. Точнее до выноса, ибо пришлось в Москву его нести.
Известный политолог пил меньше, только две бутылки в день, но зато – водки. В номере ходил совершенно голый, подходил к окну и говорил, что ему жарко.
Государственные и общественные деятели получили извинение и предостережение от хозяев гостиницы – не ходить на прилегающую улицу. Туда немедленно и направились. Улица оказалась единственным в городе кварталом красных фонарей, где никто не ходил. Прямо в витринах, оформленных под роскошные аппартаменты, восседали в шезлонгах и под торшерами разноцветные дамы: белые, черные, желтые.
Руководитель делегации был пьян постоянно, но для постороннего глаза незаметно. На переговорах с НАТО он удивлял агрессоров неожиданными и настойчивыми вопросами. Черные полковники переглядывались.
Делегация же россиян торжествовала – ага! нечего ответить?
В Америке
Уже в самолете пристал какой-то несвежий эмигрант и все рассказывал о своем друге-миллионере, который в любую минуту может прокатить его на собственном вертолете.
…
В аэропорту Вашингтона почему-то никого, кроме огромного негра-полицейского, увешанного пистолетами, наручниками, жетонами, рациями, дубинками и другими необходимыми для службы предметами.
«Курить-то у вас можно, товарищ?»
Гром сверху: «Ноу, сэр».
Сэр вышел, сел в машину к встречающим друзьям. Но сколько ни ехал, все лес кругом, а никакая не Америка.
«Куда едем-то?»
«На официальный прием»
«Так я ж в трениках»
Друзья заволновались – а где же костюм? Костюм был в чемодане, а чемодан в багажнике. Добрые американцы проносились мимо на машинах и смотрели как русский прыгает в трусах под дождем, пытается попасть в штанину.…
Утро в гостинице Хилтон. В туалете оказался второй телевизор – можно смотреть без отрыва от производства. За окном странно знакомый шум. Глядь, а там первомайская демонстрация! Здрасьте, приехал... Американские трудящиеся с громкими криками и плакатами быстро продвигаются к Белому Дому. На плакатах написано: «Даешь восьмичасовую оплату за шестичасовой день!». Во, мудрецы. Шествие замыкает полиция на машинах.
Все как у нас, но коммунизм гораздо ближе. После работы, с пяти до шести мелкие кафе кормят бесплатно. Можно подойти к раздаче и самому навалить в тарелку всякой еды. Но есть условие – надо взять выпивку.
«Мадам, (по-английски), дайте мне водки. Да, да, вон той самой, сто-лич-на-я, уан хандрид грэмс» (то есть, по-русски: плесни, мать, сто грамм).
Не понимает ни в какую. Долго все это продолжалось. Добрые американцы сняли свои шляпы, убрали ноги со столов, стали смотреть, чем все кончится.
Ни на пальцах, ни на стаканах не удавалось объяснить хозяйке такую простую вещь. Она уже и ящик из-под прилавка поволокла. Пришлось просто взять стакан, ткнуть в него пальцем и сказать одно слово: водка! Налила, но как-то мало. Пришлось взять другой стакан и повторить объяснение. Опять налила и снова с недоливом. Получилось два стакана. Ну, тут уже просто – секунда, чтобы слить в один, опрокинуть и пойти. Вдруг сзади что-то загремело – американцы встали и аплодируют; один говорит: «Оставь-ка, парень, еще доллар». Оказалось, что это вроде бы как у нас чаевые. Их положено всегда давать. …
Позже мудрые люди объяснили, что говорить надо: «Одна водка» и все. «Одна водка» по- ихнему – порция или «поршн» - пятьдесят грамм!
Вот такой «поршень»!
ХАРАКТЕРЫ
Руководители
Работа суетная, напряженная, а сил нет. Жалуется на нищету и нагрузку. Внутренняя озлобленность на весь мир, на себя, на «окружающую действительность». Болезни,и муж-«объелся груш». Жизнь по инерции - раз родился, чего уж тут, приходится жить... «Лишь бы человек был хороший». Так ведь хороший человек, да злой, обиженный. Потому и злой, что обиженный. Работает вопреки не только делу, но и самому себе, даже собственной денежной выгоде. Когда показываешь это, опять обижается. Значит надо так показывать, чтобы не обижался, принимал «лечение», выздоравливал сам и другим помогал...
Строгая, властная, педантичная «начальница» отлично работающей организации: «Для моих сотрудников прав человека нет». Работает образцово, спонсоры не нарадуются. А муж ушел, сотрудники (не «друзья», не «товарищи или коллеги») без конца жалуются на жизнь, но … в коридоре, очень-очень тихо, чтобы «сама» не услышала...
Высокий, тихо и разумно говорящий. Принимающий непопулярные решения. «Новый демократ», но работает в старом, диссидентском стиле (что почти невозможно). Не только дом для дела отгрохал и отремонтировал, но и денег сотрудникам раздобыл. Все вроде бы довольны. И на публичном обозрении, в открытой для всех библиотеке, на видном месте пухлая папка: «Отчет». А в ней не только ежемесячные отчеты - кто что сделал, а и финансовые бумаги - сколько ушло на зарплату, сколько на горячую воду и откуда взято и пр. Это же революция! плевок на головы коллегам, прячущим свои деньги.
Жаль парня – убивать будут медленно.
Миллионер
Бухгалтерша сказала, что на банковском счете уже больше миллиона.
«Ого!», и... забыл.
Мрак
Дома, после тяжелой работы, укладывает дочку спать. Душа отмякает: «Сейчас расскажу тебе сказку...».
Звонит телефон: « Ты б..., ты с..., да я тебя б...» - сплошной мат под женский смех за кадром.
Другой звонок: «Ну, все - ты заказан...»...
Психи
С вызовом и напором: «Я пришла к Вам потому, что ваша так называемая «психиатрическая ассоциация» не хочет мной заниматься!»
Вяло и уныло: «Ну а я что могу сделать?...» (а сам чувствую себя советским бюрократом).
Сама вся желтая, ацетоном почему-то от нее разит: « Вы как советский бюрократ говорите и помочь не хотите... У меня дома вделаны в стенах устройства... Вы знаете – какие... И потом, Вы же ДИРЕКТОР - так помогите же!»
«Ну ладно, доставайте эти устройства и несите мне. Я инженер, посмотрю...»
«Но я не могу войти к себе в квартиру – чтобы ОНИ не приходили и не ставили устройства, я обмазала все стены калом!»
Страх
Получил на руки 8002 доллара США. Никогда не видел таких денег живьем. Карман заколол булавкой - боялся, что бандиты выследят и отнимут. От страха тут же обменял 2 (два) доллара США на пиво. Для храбрости.
Вор
Вынес с работы телефонный аппарат, все оформил, но всем рассказывает, что украл.
Взятка
Старуха из Астрахани вползла в кабинет. Благодарит за досрочно освобожденного сына. Достает трехлитровую банку черной икры: « Только тихо, сынок...». Подчеркнуто громко: «А зачем тихо, мамуль! Вон за стеной полно людей чай пьют, пойдем вместе...».
Старуха сначала испугалась, потом обрадовалась, села пить чай с икрой...
Дефолт
Грянул дефолт. Но ведь ясно было, в воздухе висело. Еще за месяц знакомый центробанковец не сказал, а как ветер прошелестел: «У тебя две недели...». Бегал, хлопотал, издавал приказы: «Срочно перевести деньги в Сбербанк» и пр., но никто не верил, все бестолку. Сгорели, пропали наши денежки! Ну и что - «Сорос дал, Смоленский взял...», не так уж и жалко.
Бесы (о партнерстве с властью)
У диссидентов-шестидесятников был больной вопрос - о сходстве их с революционерами. Это была особая тема, никто не хотел повторения катастрофы. Все неплохо знали историю - как на смену романтикам-демократам приходят диктаторы.
Поэтому основной интеллектуальный состав диссидентов был, безусловно, за предельную сдержанность и осторожность в критике властей.
Лозунги вроде «соблюдайте собственную Конституцию» как раз и показывали, что диссиденты лояльны - «несть власти, аще не от Бога».
Другое дело, что дура-власть сама себя гробила. На то она и власть, по Мандельштаму, «отвратительна как руки брадобрея». Вместо разумных переговоров – жестокие расправы. Сейчас ясно, что вполне могли бы наши партийцы выпестовать спокойную оппозицию хотя бы в помощь самим себе для вечно отстающего партийного и народного контроля. И такие мнения у них были, но маразм был сильнее.
Потому и не удались мягкие реформы. Получился жесткий развал с войнами и хозяйственной разрухой. И СНГ уже выглядит как разбитое и несклеенное зеркало.
Но в ту диссидентскую эпоху мы остерегались торопящихся «мир насилья разрушить». Торопыги эти обвиняли нас в заигрывании с властями, в трусости, но их скороспелые подпольные «партии» и «профсоюзы» меньше пугали власти. Власть боялась разумных, а не бешеных.
Роман «Бесы» это хроника. Его нельзя читать без комментариев. На каждой странице там ссылки на современность Достоевского.
Да и он сам, стоявший под «вышкой» и неожиданно помилованный, вдруг превратился в патриота-охранителя. От страха ли? От благодарности за подаренную жизнь?
Надо вспомнить, что и в кружке-то Петрашевского он почти не был и «вышку» свою уж совсем зазря получил. Вот бы и озлобиться на власть. Так нет же! Видно, было время обдумать этот революционный базар в прокуренных комнатах, этих курсисток с пистолетами в муфтах и, конечно же, ритуальное убийство несчастного студента.
Жаль только, что не увидел Достоевский «нормальных» оппозиционеров. Не бесов. Видно в этом и проявились последствия шока от его встречи с «бесами», а потом от столь же кошмарного приговора. А «нормальные» были. Но знают это лишь немногие, кто знает свою историю. Все знают Ленина. Но кто сейчас знает Плеханова? Впрочем, и Ленина уже не знают.
Вот и сейчас голос «нормальных» правозащитников совсем не слышен.
Да, власть - источник нарушений прав. Но – естественный источник. Причем в любой стране, даже самой, казалось бы продвинутой по уровню правовой защищенности народа. Не нарушать права власть не может уже по природе своей. Говорить можно и нужно только о степени нарушений. (Более глубоко: одновременное и необходимое сосуществование добра и зла – очевидность и не предмет дискуссии; речь должна идти только об их разумном балансе, о Мере как «критерии истины», как цели человечества вообще и нашей работы, в частности.)
Какова же должна быть позиция правозащитников?
Что, надо обличать по любому поводу? Надо при словах «власть», «политика» сразу делать презрительную мину, перечислять их, чиновников, нарушения?
Безусловно, «да» - на то и чиновник в государстве, чтоб правозащитник не дремал. Но опять речь идет о мере и форме. Точно также как и в общем балансе «добра и зла» нужны очень точные весы и грамотные специалисты.
Наша мать-заступница
Софья Васильевна...
В диссидентской классике - «Хронике текущих событий» - авторы не допускали ни единой оценки или отсебятины. Перечислялись только факты как это и положено в такого рода издании. Кагебисты были в абсолютном тупике. Они не могли представить (я видел своими глазами), что может быть объективная оппозиция. Мерили они по себе, поэтому в каждом диссиденте видели заговорщика, тайно подползающего к власти, маскирующегося объективностью и декларациями разумной лояльности, чтобы «свергнуть существующую власть.
В лефортовской тюрьме принялся объяснять следователям, что потому и «работал диссидентом», что хотел им, дуракам, помочь спасти страну. Видели бы вы их перекошенные неверием рожи! Уже и Брежнев помер, уже подул «ветер перемен», уж тыкал их этим прямо в лоб, сильно рискуя собой. Ан нет – цеплялись за свое безумие до последнего.
Недавно моему солагернику вдруг позвонил его следователь, упекший на 10 лет. Встретились на улице, сел мой друг к чекисту в машину, а тот сидит, нос повесил. Все ясно, говорить не о чем. Даже извиняться и выслушивать извинения казалось странным. Посидели, гебист руками развел и молча разошлись.
Новые и ретивые правозащитники смотрят на диссидентов как на живых покойников. Как большевики на недорезанных царем землевольцев. Уж народовольцев-то, как своих прямых предшественников, конечно же пригревали, приют им построили. А скоро те и сами вымерли, прежде чем их расстреляли. Какая уж там передача опыта!
Нет, история вовсе не «учит тому, что ничему не учит». Эта формула справедлива лишь для отдельных активистов, в первую очередь – «бесов». А опыт исторический все же накапливается.
Несмотря на бесов...
Управление правозащитными организациями
пять лет без обедов
Ужасное сочетание!
Вообще «права человека» - неудобоваримо для русского слуха: какие права? какого человека? да еще в нашей стране! И т.д.
Это они, западники, и придумали все эти права.
А тут еще слово «правозащитные». На аглицком и нет такого,
Оказывается у них по-другому говорят, не «правозащитник», т.е. «защищающий - defender», а как раз наоборот – активно нападающий, активист (activist). Т.е. чего, мол, нам защищаться от нами же поставленных чиновников? Мы сами будем на них нападать активно. А у нас... как всегда – «а вот у нас, лапотных...). А у нас мы опять защищаемся. Вечная поза защитников – нас обижают, вот мы и... Т.е. почти уже на востоке находимся. Нам кажется, на востоке все кланяются ханам и баям за то, что еще живы. И халву им несут.
Как же научиться нападать? И сам, откровенно говоря, не могу представить себе этого, не чувствую себя нападающим. Даже если со спортом сравнить – там-то ясно что надо делать.Но и в спорте ведь над тобой тренер и куча разных начальников.
А сейчас индивидуальное противостояние, как было у диссидентов, поменялось на «групповое», как на Западе.
Теперь правозащитные организации командно защищаются, хотя выпендриваются, что нападают.
И как на Западе том же превращаются не в команды, а в конторы. Клерки, офисы, проекты, протоколы, скрепки да компьютеры – и не отличишь от учреждения.
Контора «Рога и права». И как Остап же незабвенный первым же делом надо заводить папки, дыроколы и пишмашинку с турецким акцентом. Именно этой ерундой и приходилось заниматься.
От анархии до диктатуры
НПО нужны деньги. Их могут доставать люди пробивные. Но далеко не всегда - правозащитники. Таких лидеров коллективы делают сами, естественно и непроизвольно, как вода течет. Потом лидеры становятся диктаторами, начинают делать и правозащитную погоду.
Чаще всего они строят обычную бюрократическую контору, управляемую по стилям советскому или западному, более жесткому.
Но поскольку на права человека у таких лидеров времени все же нет, они занимаются административной работой все больше и больше. То есть они именно администраторы от правозащиты, а не собственно правозащитники. Деньги трудно добывать, а тратить еще сложнее. А потом за них отчитываться, а затем – снова искать... Людям обиженным, ищущим помощи – лучше к таким не подходить.
Поэтому каждый, кто работает в нашем деле, должен постоянно "вести дело" - защищать хотя бы одного конкретного человека.
О чем из моего опыта мне не советуют пока писать:
О ротации пишмашинок после шмонов.
О технике изменения почерка пишмашинок.
Об уходе от наружки.
О бригадах сменных машинисток.
О системе архивов.
О каналах передачи информации.
О системе перепроверки информации.
О кодировании сообщений.
О системе поправок и дополнений
О безоценочном изложении.
О деньгах.
О подставах друг друга…
Из Коржавина:
"Был он видом довольно противен,
Сердцем подл, но не в этом суть -
Исторически прогрессивен
Оказался им выбранный путь"
Галич:
"Все было пасмурно и серо
И лес стоял как неживой
И только гиря говномера
Слегка качала головой
Не все напрасно в этом мире
Хотя и грош ему цена
Покуда существуют гири
И виден уровень "
Я – говномер?
С гордой
мордой
Интересно:
как работает КГБ (ФСБ) в нашем правозащитном движении?
Фандрейзинг
"Покажи мне свой проект
И я скажу у кого ты его украл"
Первые ласточки
Вот и дождались. Наконец-то обратили внимание на правозащитные организации наши доморощенные бизнесмены.
Пусть пока не олигархи, а простые, но уже могущие себе позволить.
Но как это у них получается? Все так же, по-купецки: челаэк! а подай-ка ты мне севрюжины с правами человека.
Суетливый олигарх составляет партию-оппозицию.
Вальяжный олигарх создает какой-то неведомый "медиа-холдинг".
И поди их тронь теперь за финасовые махинации: "Как!? Вы нападаете на оппозицию? Замахиваетесь на свободу слова?!".
Особое удовольствие для нового олигарха – взять на работу бывшего властителя. Лучше – гебешника. Еще лучше – отъявленного палача, гонявшего когда-то и в хвост и в гриву самого этого олигарха. "Вот кайф, теперь он у меня подметает! Сходите, посмотрите, как метлой-то машет" (вариант – "налаживает службу слежки, собирает компромат").
"Политический сыск"
В девяностолохматых, на съемках у покойного Листьева был боевой раунд: КГБ против демократов. Какие-то совершенно отмороженные, злобные чекисты. Среди них их лысый и гладкий пресс-соловей, некто Михайлов, а насупротив - Марк Дейч, главный демократ Советского Союза, жив курилка со "Свободы"!
Вот Марк вдруг их поймал:
"А вот что вы, г-о-с-п-о-д-а, скажете насчет... ПОЛИТИЧЕСКОГО СЫСКА!!!", - начал медленно, а последние два слова выпалил–подстрелил.
Смешались чекисты-ястребы, закружились, захлопали крыльями - не знают что ответить.
Ответить-то было просто, да дураки они. Политический сыск ОБЯЗАТЕЛЕН в любой нормальной стране - "ищите и обрящете". Народ поддержит - кому нужны копатели-подпольщики, террористы такие, что и не скрывают своего людоедства? Кто будет сидеть и дожидаться пока взорвут? Да, ведь, уже взрывают вовсю.
Марк опять оплошал. Политический сыск это одно, а вот политические репрессии – это совсем другое.
Логика собеседников как у киношного Чапаева: "Александр Македонский тоже был великим полководцем, но зачем же стулья ломать?!
Так и здесь: следить – одно, пущай следят, я сам им все о себе пошлю по почте, а вот силу применять попусту как в советское время, убивать людей ни за что – это совсем другая песня...
Свежее название: "ЧТО ДЕЛАТЬ?"
При выборе пути надо, видимо, думать о наибольшей пользе.
Здесь теория малых дел убога и унизительна.
И точным ответом на вопрос: "Умеете ли Вы играть на фортепиано?", должен быть действительно: "Не знаю, не пробовал".
Слишком часто оправдываются неумением, когда надо помочь. сделать действительно большое и полезное дело.
Неужели плохо стремиться сделать что-то как можно больше и лучше? Что, есть риск сделать хуже? Так он всегда есть, и при малых делах тоже.
Может быть люди считают, что занимаясь чем-то совсем маленьким, и неизбежные ошибки будут крошечными? Но дело не только в количестве, в объеме возможного вреда!
Казалось бы, что значит – не ответить на вежливое письмо с вопросами, предложениями, просьбами? Так, пустяк, бывает, мол.
Как спать, если кому-то не написал, не позвонил в ответ.
Человек ждет, надеется, переживает, а мне побоку?
Да это в сто раз хуже, чем деньги украсть. Само воровство и другое зло как раз и начинаются с неуважения к людям, со скрытого или плохо скрываемого к ним презрения.
Дескать, дурдом вокруг, что я буду обращать "на них" внимание!
На кого это – "на них"?
Оказывается, на людей. На всех, мол, не напасешься добра, "если буду всем давать, поломается кровать" и т.д. Не просто подло - пошло и безвкусно.
Занимаемся защитой не конкретного ЧЕЛОВЕКА, а его общих ПРАВ. Это опасно. Теоретики от правозащиты думают, что защитив права в целом, в общем и до кучи, автоматически и навсегда создадут УСЛОВИЯ, почву для защиты этих прав.
Это означает, что правозащитники-теоретики не должны встречаться с вонючими бомжами, опасными зеками, плачущими старухами и др. Они же ИССЛЕДОВАТЕЛИ и борются сразу за всех, а отдельные страдальцы им мешают и если нужны, то только для того, чтобы записать их в очередной отчет как живой пример, как часть мониторинга. Такой отчет направляется властям, которые на него плюют и зарубежным фондам, чтобы оправдать выданные доллары.
Демократические старушки 1989
«Я Вам не функция» (в ответ на просьбу передать информацию об издании важной книги).
Читательский бум. Первая бесцензурная литература. «Горит» ценнейшая книга - уже лежит в Издательстве и явно будет иметь огромный успех.
Старушка: «Заберите книгу, издавать рано. Пусть сначала издадут на Западе».
«Зачем! Дорога ложка к обеду!! Потом будет поздно!!! На Западе это не нужно!!!» (и пр. восклицания).
Мягко, вкрадчиво, с мудрой всезнающей улыбкой: «Заберите».
Итог: книга выходит спустя три года в Париже, крошечным тиражом, с опечатками, никому там не нужная, а в России уже неинтересная...
«Еще брезент!»
В революционной пьесе В. Вишневского еще более р-революционные матросы завернули старушку в брезент и утопили за то, что обвинила одного из матросов (его, конечно, перед тем тоже утопили) в краже кошелька, каковой вдруг обнаружила у себя за подкладкой…
Первый правозащитный семинар. Смущенный народ не в зале, а в коридоре.
- В чем дело? Почему не идет семинар?..
- Да вот тут такое дело... В общем, старушка в президиуме кошелек потеряла, а мы вот ищем...
И точно - в зале все бродят смущенные, стулья переворачивают, нагибаются...
Старушка на сцене с обиженным, но понимающим и прощающим видом.
Вечером, после «семинара» находит кошелек у себя дома. На кухне, под пепельницей.
Второй день семинара открывает словами:
- Следующий доклад - о свободе совести...
Разоблачение
Направила всем членам своей организации обличающее письмо: «...он сосредоточил в своих руках необъятную власть...».
Самому обвиняемому не отправила, он получил случайно, со стороны, долго переживал, писал недоуменные ответы, гневные отповеди, на которые никто не отвечал.
При встречах раскланиваются.
Эмигрантка
14 лет жила в Америке.
Говорила, что уехала из-под ареста. В Америке выступала в Сенате после выступления другого эмигранта и трясла книгой, вытащенной из авоськи: «Не слушайте его! Вот! Это я написала!». Сенаторы смеются - они привыкши...
Приехала, когда уже не сажали, выбила двухэтажную квартиру на Арбате.
Зубы ослепительно белые. Пробирается в зале к своему месту, автоматически кивает в разные стороны, не снимая улыбку. Мило приветствует тех, кого раньше обгадила. Собирает компромат, показывает, шепчет: «Или Вы уйдете по собственному, или...».
Любит почетные места, звания. Говорит, что знает мнение народа, ссылаясь на разговоры с личным шофером. Заявляет, что правозащитному движению необходима элита...
Деньги на демократию
1990 год. Собрание авторитетнейшей организации. Старые авторитетные правозащитники говорят друг друг то тихо, озираясь, то громко во всеуслышание:
- Двадцать пять тысяч долларов! Нам выделяют ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ!
- Каких таких долларов? я их сроду не видел...и что на них купишь? Да и посадят ли за них?...а если и возьмем, то как потом отчитываться?..
Снисходительно:
- Вы не знаете простых вещей: это же гранд, поймите - гранд! А за гранды не отчитываются, хоть в ресторане пропей...
......
Поехал на дачу-хибару,
спасибо Дачтресту да Мемориалу...
главное – ни о чем не думать...
Один...
лес глухой кругом.
Дел много: топор в зубы, лопату -
дорогу подправить, забор починить, дров наколоть впрок.
Телевизора нет, хорошо!...
Вечером все же включил маленькое радио, а там:
«Шел я как-то по Тверской
Меня е.нули доской!
Вот так мать его ети –
Нельзя по улице пройти!»
Я дома, в России…
Октябрь 2001
"Письма"
Безответная переписка – ключ ко многим вопросам.
Когда писали мы «Уважаемый Леонид Ильич!» и просили его ответить за что сажает невиновных, он, конечно же, не отвечал. Точнее, отвечал – новыми арестами.
Сейчас не отвечают уже «свои». И чудится, будто опять пишем Брежневу:
Уважаемый Сергей Адамович!
Хотелось бы встретиться с после прочтения Вами этого текста.
Пишу по следам Вашего выступления в музее им. А.Д. 13.1.04, а также по вопросам, которые давно хотел с Вами обсудить. Но сначала по выступлению.
В Вашей речи Вы говорили, в том числе, о содержании зеков-пожизненников и тех пытках, которым они подвергаются.
Год назад на юбилее Центра по правам человека я говорил о том же, ссылаясь на статью в Известиях, в которой подробно и весело описывались эти пытки, а начальник зоны утверждал, что гражданам, озабоченным слишком мягким наказанием, беспокоиться не следует – в таких условиях зеки умирают быстро…
Но в своем выступлении перед правозащитниками я вовсе не обличал власти. Главной проблемой я назвал не столько действия власти, сколько БЕЗДЕЙСТВИЕ ПРАВОЗАЩИТНИКОВ, в первую очередь тех из них, в уставах которых заложены обязательства противодействовать пыткам – никто из них и не заметил той статьи….
В самом деле, проблема не в том, что власть пытает – на то она и власть.
Проблема в том, что правозащитники ЗАЯВЛЯЮТ, что работают по предотвращению пыток (или намерены работать), но на самом деле не делают этого по тем или иным причинам.
Я призываю Вас обратить внимание вовнутрь самого того процесса, который называется «правозащитным движением».
Я призываю озаботиться решением тех внутренних проблем, которые почему-то не обсуждаются и, следовательно, не решаются.
Можно понять, почему внутренние недостатки не обсуждались раньше.
Сначала, до «перестройки», считалось, что нельзя «выносить сор», находясь под тотальным надзором КГБ. Мол, получается, что любая самокритика льет воду на мельницу… и т.д.
Затем, после «перестройки», неустойчивое положение «демократов» также не позволяло обсуждать и осуждать самих себя – хватало и внешней критики реваншистов.
И так продолжалось до вполне ожидавшегося результата - т.н. «краха правых» на выборах, который наступил, в том числе, и по причинам отсутствия обратной связи, рефлексии и самокритики – основ доверия и развития.
В таком контексте я надеюсь получить от Вас самокритическую оценку перечисленных ниже некоторых негативных (позитивные указаны во многих отчетах) событий, так или иначе связанных с Вами.
1. 1988. Возобновление Московской Хельсинкской Группы
Я выбран «координатором», «техническим директором» МХГ (вероятно, как действующий инженер АСУ, управленец). Обстановку можно оценить так: неприятие любых организационных мер, процедур и процессов, саботаж деловых предложений, дезорганизация, затягивание собраний и дел, нежелание работать профессионально. Не пригласили в МХГ старых членов, но ввели посторонних (например, жен членов). Начался выход людей из МХГ при полном безразличии остальных членов.
Результат – начало процесса самодискредитации «старых диссидентов-правозащитников» как не умеющих грамотно работать.
2. 1991. Фонд за выживание и развитие человечества.
Собрание в Фонде по неосвоенным Проектной Группой (руководитель – Вы) средствам ($40.000) под угрозой их «списания» под конец грантового периода. Американцы-грантодатели поддерживают мое предложение израсходовать эти средства на защищенный и утвержденный в МХГ проект создания Центра по правам человека – ресурсной Ассоциации для правозащитных организаций Москвы, не имевших тогда помещений для консолидации демократических и правозащитных сил. Необходимо было Ваше согласие.
Последовал Ваш немотивированный отказ от выделения «пропадающих» средств для Центра – т.е. правозащитных групп.
Результат - лишены условий для работы сразу 15 правозащитных организаций (включая МХГ!). Невозможны прием населения, развитие региональных сетей, другая важнейшая работа. Упущены особо драгоценные тогда время, силы, средства. В глазах доноров правозащитники дискредитированы, как не умеющие договариваться между собой.
3. 1991. Выделение первого гранта ($25.000) для МХГ через Американскую Хельсинкскую группу (Д. Лейбер) и Международную Хельсинкскую Федерацию (Я. Зельтман)
Сообщение о гранте от Л. Алексеевой. Собрание у Л. Тимофеева. Объявление Ларисы Б. о получении гранта. Мое заявление о необходимости строгой отчетности вызывает смех и недоумение большинства: «грант – это дар, за него не надо отчитываться…».
Поступление тревожных сведений из-за рубежа о начале перевода средств, в том числе в виде оргтехники и непоступлении их в МХГ. Обнаружение мной у Вас в квартире автоответчика, направленного в офис МХГ.
Заявление Я. Зельтман о прекращении гранта в связи с неправильным расходованием средств.
(Сегодня Лариса Богораз и Тимофеев абсолютно отрицают и само выделение гранта и его обсуждение!).
Результат - заложены основы непрофессиональной и безнравственной финансовой политики. Углублена дискредитация «демократов-правозащитников»
4. Комитет прав человека Верховного Совета.
Единственный известный удачный опыт работы – поездки по лагерям активистов-правозащитников для снятия забастовок зеков. Но, в то же время, в Комитете обстановка полной дезорганизации и безответственности, Ваши грубейшие заглазные обвинения в адрес бывшего политзаключенного в его отсутствии при молодых членах Мемориала, продолжение блокирования Центра по правам человека, системное непривлечение к работе правозащитных организаций и активистов за исключением мемориальцев.
Результат - неиспользование колоссальных государственных возможностей и ресурсов при демонстративных халатности и бездействии. Дискредитация Комитета (а в будущем и Комиссии) как структуры, а правозащитников - как организаторов и управленцев.
5. Мемориал.
Скандал (вплоть до известинских публикаций) по обвинению Мемориала в воровстве гумпомощи и хамстве бывшим зекам.
Грубейшие оскорбления при свидетелях бывшего политзаключенного (меня) молодым членом Мемориала (Орловым). Поступление информации о других подобных случаях. Мое письмо в Мемориал по этому поводу.
Результат – никакой реакции кроме повторной агрессии, и как следствие, дискредитация Мемориала, правозащитников.
6. 1992-1998. Центр по правам человека, МХГ, "Музей Самодурова" и пр.
Центр - содружество 15-ти правозащитных организаций - вопреки Вашим действиям по блокированию первого гранта все же был организован, но с задержкой на год. И тут же была начата кампания моей травли, распространение доносов и пасквилей, вплоть до собраний в Центре с Вашим участием с целью снять меня с должности директора. Даже коллективное письмо правозащитных организаций в мою защиту не вызвало Вашей адекватной реакции.
Затем последовали события:
- выход из МХГ ряда членов (никак не обсуждалось):
- изгнание меня из МХГ путем шантажа Ю. Орловым и Л. Алексеевой;
- мошенничество Алексеева под прикрытием МХГ и Богораз – обман многих правозащитников на десятки тысяч долларов,
- выпуск книги «Свобода совести» (!?) совместно МХГ и сайентологами за наличные деньги последних (по их утверждениям),
- перманентные скандалы, связанные с Самодуровым (а реально - с памятью Андрея Дмитриевича) не вызывают никакой Вашей видимой реакции ...и т.д. и т.п.
Результаты - общественность окончательно убедилась в вырождении старых правозащитников-диссидентов, абсолютно не реагирующих, либо неадекватно реагирующих на то безобразное, что происходит в их же собственном секторе. Была завершена "доказательная база" для разочарования в «диссидентском движении» и неверия в возможность демократии в России..
7. Музей Пермь-36
Пермские организации не собрали даже доступные адреса бывших зеков 36-й, не уведомили их о Музее, не информируют абсолютно ни о чем, а от предложения передать им такие адреса отказываются. Поездки зеков на зону превратились в VIP-вояжи для избранных, вплоть до охотничьих. Есть случаи приглашения недостойных зеков при игнорировании достойных.
Результаты - полная дезориентация общественности относительно политзаключенных, их реальных судеб и трагедий, стратегии и тактики развития Музея.
Сергей Адамович!
Текст этот – не обвинительное заключение, как может справедливо показаться. Я привел лишь те случаи, которые касались Вас, как руководителя большинства указанных выше организаций, и которым я сам был свидетелем.
Цель – побудить Вас действовать адекватно, т.е. объективно и бесстрастно проверить и оценить изложенные версии событий. Со своей стороны я, как бывший «хроникер-собиратель", готов представить необходимые доказательства и подтверждения каждого факта.
Вместе с тем, если применить сахаровский «гамбургский счет», то не достаточно ли даже ОДНОГО подтвердившегося случая и результата, чтобы увидеть чудовищность ситуации?
Разве Вы не отец моего друга и подельника? Разве мы не с одной зоны и не одной ли судьбы? За что и почему Вы так давно и упорно пытаетесь меня уничтожить (иначе я не оцениваю Ваши действия и бездействие – слишком тяжело их перенес)? Даже если предположить, что такое уничтожение меня было необходимо, то при чем здесь ДРУГИЕ организации и правозащитники, которым был нанесен очевидный огромный ущерб как, впрочем, и всему движению в целом?
Наконец, нам не так уж много осталось…
Почему бы Вам не сделать что-то для исправления ситуации? Еще не поздно!
Искренне, Алексей Смирнов, 14.01.04
Правозащита
ПРАВОЗАЩИТА - НЕ ПОЛИТИКА!
© "Законодательство и экономика", 1996
корреспондент Алла Шишкова.
Наше знакомство с Алексеем Смирновым, директором Московского исследовательского Центра по правам человека, состоялось в организационной суматохе российско-британского семинара по правам человека. Именно благодаря ему и при ативной помощи пресс-секретаря Центра Ирины Линниковой наш журнал смог представить участников семинара и обсуждаемые на этом форуме проблемы. Однако предвзятое отношение к деятельности правозащитных организации (а точнее - отсутствие адекватной информации об этом) подвигло нас на беседу о методах деятельности и целесообразности существования такой формы общественного сотрудничества. Именно на такой формулировке настаивает Алексей Смирнов, один из наиболее авторитетных представителей правозащитного движения в нашей стране.
Биографическая справка
Смирнов Алексей Олегович, 1951 года рождения, воспитывался в семье деда, старого большевика, в свое время сидевшего в сталинских лагерях на Колыме и реабилитированного после смерти Сталина в 1956 году, поскольку его отец в то время - в 50-е годы - был репрессирован (позднее реабилитирован). А.Смирнов окончил в 1979 году технический вуз, работал инженером по автоматизированным компьютерным системам. Через деда был знаком с диссидентами-демократами; в 1982 году был арестован органами КГБ за "антисоветскую деятельность". Реальный мотив ареста: сбор, хранение и распространение информации о нарушениях прав человека в СССР в изданиях "Хроника текущих событий" и "Вести из СССР", а также его многочисленные высказывания протестов против войны в Афганистане, нарушений гражданских свобод в СССР. Суд в 1983 году насчитал общий стаж его "преступной" деятельности с 1969 года и приговорил к 10 годам лагеря и ссылки. Срок отбывал в специальном лагере строгого режима для политзаключенных на Северном Урале и в спецтюрьме в Татарстане.
В 1987 году был освобожден досрочно по инициативе М.С.Горбачева вместе с другими политзаключенными. Продолжал работать по основной профессии инженера.
С 1989 года - член Московской Хельсинкской группы; в 1990-м году выступил с инициативой создания в рамках Международного Фонда "За выживание человечества" проекта "Московское отделение Международного исследовательского Центра по правам человека", который в 1993-м был реорганизован в Московский исследовательский Центр по правам человека - с того времени и по сегодняшний день А.Смирнов является его бессменным руководителем.
1. Портрет "неизвестного"
Эта беседа происходила в приемной Московского исследовательского Центра по правам человека, которая расположена, как и остальные рабочие помещения, в бывшем здании ЦК ВЛКСМ в Лучниковом переулке, где ныне "хозяйничает" Российский Общественно-политический Центр. Я сидела под огромным фотопортретом неизвестного, хотя, если и предполагала увидеть в Центре портреты, то ожидала увидеть Сахарова или Солженицына, которые традиционно ассоциируются с идеей защиты прав человека.
Предупреждая мое замешательство, Алексей Смирнов объяснил:
- Это генерал Григоренко, бывший преподаватель Академии имени Фрунзе, заведующий кафедрой кибернетики во времена гонений на нее. Он где-то в начале 60-х годов (или в конце 50-х), выступил с речью о том, что существует угроза возврата к культу личности. Речь вызвала бурю аплодисментов в аудитории, но позже КГБ провело огромную "работу" среди слушателей и в результате те же люди, которые ему аплодировали, дали на него ряд доносов - тогда Петр Григорьевич был впервые репрессирован. Многие его коллеги не могли понять, чего не хватало генерал-майору, у которого была квартира, хорошее содержание и зачем ему потребовалось лезть в политику. Но Григоренко был убежденным коммунистом еще той, ленинской "закваски" и в среде диссидентов был одним из трех широко известных людей: Сахаров, Солженицын, Григоренко - каждый из них выражал прогрессивные настроения "своего круга". Если Андрей Дмитриевич Сахаров представлял более современное течение демократического движения, ориентированное на Запад и уже владеющее современным языком защиты прав человека, то Григоренко выражал идеи старых большевиков, которые прошли лагеря, репрессии и помнили о некоторых демократичеких "починах" молодой Советской власти; Солженицын, в свою очередь, представлял творческие круги - он прежде всего писатель, и никогда не был тесно связан с оппозиционными кругами; Солженицын был одиночкой. Такая очень интересная триада правозащитников: писатель, военный и ученый. Мне довелось довольно долгое время бывать в семье Петра Григорьевича, поэтому я хорошо знаю некоторые обстоятельства его жизни. Могу привести такой пример, характеризующий его как личность: когда он эмигрировал в 1987 году в Америку, он получил предложение работать преподавателем Вест-Пойнтской Академии (это военная академия) - Григоренко сказал: "Я не могу преподавать своему врагу: я советский - бывший советский - генерал", то есть отказался и от очень серьезной зарплаты, и от других перспектив и выгод. Умер он в эмиграции, по их понятиям - в бедности, по нашим - в относительном достатке, но языка так и не выучил. Вы можете по его трагическим глазам понять весь драматизм его судьбы (это американская фотография). Ведь эмиграция для него действительно была выходом, поскольку он был репрессирован, долго сидел в сумасшедшем доме, будучи абсолютно здоровым психически человеком. Его жизнь - пример нашей репрессивной политики по отношению к инакомыслящим. Представляете, каково ему было в психбольнице, где в туалет выпускали на час в день, более того, иногда избивали - а он был инвалидом войны, имел серьезное ранение в ногу. Почему этот портрет здесь висит? Формально получилось так, что был вечер памяти Петра Григорьевича и потом я решил его сюда поместить. Дело в том, что Петр Григорьевич - не просто символ какого-то этапа развития правозащитного или демократического движения. Он - символ нравственной составляющей этого движения: старые большевики и люди старшего поколения, которых я знаю, обладали высокой нравственностью, которая в тех тяжелых условиях фактического подполья была чрезвычайно важна: если на чем и держались эти люди - то именно на высокой морали. Наша страна, может быть, сейчас проходит период нравственного возрождения: мы испытываем кризис не экономический, не политический, не правовой, а прежде всего нравственный. Люди действительно не знают как поступать в самых элементарных ситуациях - и страдает этим большинство. Среди многих участников правозащитного движения для меня Григоренко - ведущий ориентир нравственной чистоты, правильного выбора решения в сложных ситуациях. Кроме него, были такие люди как (ныне уже покойные) Софья Васильевна Каллистратова, Григорий Сергеевич Подъяпольский - можно назвать и других людей такого же уровня, большинства из них уже нет, к сожалению, с нами. Выжили немногие.
2. Незнакомая история
- Можно ли сказать, что история правозащитного движения в России начинается с упомянутой Вами речи Григоренко?
- Некоторые отсчитывают историю нового правозащитного движения с процесса Синявского и Даниэля, другие - с процесса Краснопевцева, третьи - с ареста Буковского и так далее. Но в принципе, импульс к развитию движение получило во времена хрущевской оттепели - "первой перестройки", которую я немного застал. Таким образом, новая перестройка, которую инициировал Горбачев, как-то вторична: мы все это проходили и знаем, что будет потом. Моя особенность в том, что я среди стариков был самый молодой и помню и ту перестройку, и эту новую. Мне трудно объяснить сейчас молодежи, что нас ждет, если мы будем допускать те же ошибки, что и люди, поверившие в первую перестройку, активно в ней участвовали и так долго спорили, как дальше идти.
- В чем заключались эти ошибки?
- Может быть, в излишнем доверии к властям или в пренебрежении к деловой части своей работы - к тому, что сейчас называется менеджментом. В излишнем, опять же, романтизме, склонности драматизировать ситуацию и в чрезмерном, как всегда у интеллигенции, самокопании.
Очень много обсуждалось в то время проблем, в том числе нравственных. Я могу так сказать, что все вопросы, которые стоят сейчас, тогда уже обсуждались. Создается впечатление, что народ как бы не накапливает опыта, но на самом деле - накапливает, но очень понемногу.
Хотелось бы, чтобы сейчас все демократически настроенные активисты прочитали бы все написанные известными правозащитниками труды, все это знали, со всеми поговорили и восприняли этот опыт. Но КГБ очень сильно способствовало искоренению правозащитных идей в сознании людей и прерыванию этого опыта. Было некое развитие общественной мысли, которое искусственно заморозили, затормозили и не дали людям узнать об опыте, наработанном правозащитниками.
Поэтому народ остался как бы слепым и сейчас, когда началась новая перестройка, я увидел людей, начинающих абсолютно с нуля - они совершенно ничего не знают... Так можно говорить не только по отношению к Петру Григорьевичу, но и к Солженицыну, к Сахарову, их работы надо знать, но главное, конечно, не в отдельных таких работах, а в сумме того интеллектуального и нравственного опыта, который был накоплен с конца 50-х по 70-е годы. Если бы знали сейчас весь этот громадный опыт! все эти споры, письма, как, например переписка астрофизика Кронида Любарского (атеиста, кстати говоря) со священником Сергием Желудковым - это же так интересно! - ученый, который знает космос, беседует со священником...
Все уже написано - и это надо знать. Портрет Григоренко, что здесь висит - это попытка напомнить нашим активистам, с чего мы начинали: работали не за деньги, не на славу, не о престиже пеклись - а работали на страну, на то, чтобы всем жилось легче и проще, выступали против лжи и жестокости, которую проявляло государство ко всякому, кто не так говорит и не так думает.
- Как выразить общую идею правозащитного движения?
- Ее сложно как-то однозначно обозначить, потому что правозащитное движение отстаивает принципиальные вопросы в их повседневном проявлении. Раньше это выглядело так: человек написал какую-то статью, которая, скажем так, не прошла цензуру, он ее напечатал на машинке и отдал другу. Его вызвали в КГБ: " Почему вы публикуетесь без разрешения? "- и, допустим, увольняют с работы. А он опять написал статью. Тогда его сажают либо в сумасшедший дом, либо в тюрьму. Естественно, его друзья возмущаются и пишут письмо протеста. Их вызывают в КГБ :
"Вы почему написали письмо?"
" А почему мы не можем его написать?"
"Потому, что оно должно быть согласовано"
" А зачем его согласовывать?"
"Ах, так", - говорят и сажают в тюрьму.
Тогда находятся друзья тех друзей и так далее.
- А на основании чего сажали в тюрьму или в психушку?
- На основании того, что в статье 70-й Уголовного Кодекса (бывшей 58-й - "политической") есть такой раздел: "антисоветская агитация и пропаганда", то есть действия, направленные на свержение или подрыв советской власти. Так это грозно звучит. Потом были другие статьи добавлены: 19о-1 - "клеветнические измышления". Допустим, если я пишу письмо в защиту невинно осужденного такого-то, то КГБ говорит: "Он не невинно осужденный - советский суд признал его виновным, вы не доверяете советскому суду?" - и дальше следует демагогия, угрозы и так далее. В таких сложных условиях развивалось движение; оно было на самом деле инспирировано свободомыслием - люди хотели говорить правду. Скажем, во время ввода войск в Афганистан была принята официально формула: "временный ввод ограниченного контингента советских войск на территорию дружественного Афганистана по просьбе его законного правительства". Я иногда в студенческих беседах за кружкой пива, употреблял термин "оккупация Афганистана". Меня довольно быстро вызвали и объяснили, что так говорить нельзя. И мне пригрозили той же статьей УК. У себя в студенческой группе я показал кому-то известную сейчас всем Декларацию прав человека, которая не содержит никакого криминала. Это был повод для претензии КГБ по отношению ко мне. Чего боялись партия и КГБ в то время - некоего лавинного процесса, который наблюдался потом, во времена горбачевской перестройки: полная эйфория, наконец-то можно говорить, особенно творческим людям. Сейчас мы видим обратный процесс: рабочие или крестьяне, которые требовали не свободы слова, а хотели заработка и социальных гарантий, сейчас их во многом лишены. Естественно, они пойдут голосовать за коммунистов. Общество так устроено: интеллигенции нужно одно, рабочим и крестьянам - другое, и для того, чтобы пройти этот тяжелый переходный период от диктатуры к демократии, мы сейчас платим этими социальными издержками.
3. О потребности говорить правду
- Из того, что Вы сказали, следует, что правозащитное движение начиналось с потребности говорить правду. Сегодня мы имеем возможность говорить вслух правду и - что с того?
- Не только с потребности говорить правду начиналось движение. Например, расстрел рабочих в Новочеркасске - из-за чего все произошло? Люди вышли на улицы в знак протеста против того, что в магазинах ничего не было, против низкой зарплаты - то есть чисто по экономическим мотивам. Кто-то из высоких чинов сказал: "Ну, ничего, ели пирожки с мясом, будете есть с повидлом". И это вызвало особое возмущение масс. В город были введены войска, стреляли в безоружных людей, много было погибших, арестованных. Это был 1962 год. Тогда никто ни о чем не знал, хотя события, подобные новочеркасским, были не единственным примером, характеризующим ту эпоху, просто в Новочеркасске протест рабочих подавляли с исключительной жестокостью.
Политика партии заключалась в том, чтобы скрывать правду от народа. Информация, которая сейчас уже привычна на экранах ТВ - катастрофы, крушения и прочие ужасы - тогда была тщательно дозирована. Мы жили очень спокойно: никаких катаклизмов, никто ничего не знал. Мы были обществом слепым и глухим. Хотя и тогда происходило то же самое - и стреляли, и убивали, и преступность была такой же. Сейчас мы об этом громче говорим и все об этом знают - вот и все.
- Какой смысл в том, что мы сейчас об этом можем говорить - ведь ничего не меняется от этого...
- Дело в том, что если умалчивать, то эти недостатки труднее изживать. Представьте себе, что консилиум врачей скрывает от всех настоящий диагноз, и больной спокойно умирает. А может быть, он мог бы пригласить других врачей? Говорили так: "Не надо выносить сор из избы", особенно когда речь шла о передаче информации о каких-то негативных событиях за рубеж. Это приравнивалось чуть ли не к шпионажу (а именно этим я потом и занимался, за это и попал в лагеря), расценивалось как дискредитация страны и так далее. Буковский говорил, что преступник не тот, кто выносит сор из избы, а тот, кто несет его в избу.
- Можно ли говорить о том, что мы ищем "другого врача"?
- Конечно. Сейчас идет поиск именно той экономической системы, социальной жизни, которая наиболее приемлема в наших условиях, на наших огромных постимперских территориях - идет, скажем так, общая дискуссия о путях развития. Важно, чтобы она не затянулась, важно найти правильный баланс, ведь развитие любой страны - это поиски компромисса, баланса между двумя крайностями: одна крайность - это хаос и полное разрушение страны из-за отсутствия управления, другая - жесточайшая диктатура и опять же разрушение, потому что при жесткой диктатуре общество не будет развиваться нормально. Значит, надо искать где-то золотую середину.
- В чем проявляется положение правозащитников в рамках "золотой середины"?
- По этому вопросу были разные точки зрения, те же, которые присутствуют и сейчас: начиная с почти фашистских или сверхкоммунистических до сверхдемократических и анархических - все тогда уже присутствовало в первой перестройке. Мы потом все вместе встретились в лагерях и долго еще это обсуждали. Возможно, и эта перестройка кончится тем же самым, мы снова встретимся в лагерях и будем обсуждать, как будем участвовать в решении судьбы страны на воле. Тогда именно так все и было. Очень важно понимать (с нашим тоталитарным сознанием), что нет какого-то главного начальника, который все решает; что на самом деле истина и вызревает в той "каше", которая называется гражданское общество. Идет постоянный спор между различными слоями этого общества. Общественное движение - это живой организм, в котором очень трудно выделить какой-то постоянно действующий элемент. Наш Центр - один из таких полигонов общества: группы делятся, сливаются, скандалят, вдруг развиваются, а потом падают, вновь поднимаются... - этот процесс надо понимать только в движении, в динамике, а ни в коем случае не в статике. Сложнейшие вопросы социальной жизни обсуждались и тогда, и сейчас; но сегодня это происходит менее активно и непрофессионально потому, что не привлекает внимания общественности - люди заняты другим, в основном социально-экономическими проблемами, выживанием. Но при этом, увы, не понимают, что выживание - как раз в решении этих основных, главных вопросов. Например, Запад уже давно прекрасно понимает, что от свободы слова зависит экономическое выживание. Обратите внимание: Америка - это страна диссидентов. Откуда термин взялся? В XVII веке протестанты с менталитетом свободных протестующих людей, гонимые из Европы, основали там новую страну. В свободном мире есть такой термин, который мы плохо понимаем: "Я налогоплательщик". Это звучит гордо, понимаете. Это означает: "Я плачу тебе налоги, президент, я тебя и уберу". Там совершенно иное отношение к власти. Там власть - слуга, у нас же - хозяин. Все наоборот.
4. Нормальная структура общества: власть-буфер-население (где "буфер" - гражданское общество) .
- У нас власть ветвь власти, от которой очень многое зависит, тоже называют исполнительной...
- Называйте как угодно, но менталитет у России азиатский - особенно в провинции: представитель власти - это большой бай. Как в таких условиях внедрять в сознание граждан их права и неотъемлемость этих прав?.. Моя шестилетняя дочь мне иногда говорит: " Папа, ты не имеешь права так мне говорить". И я вспоминаю, как во время первой перестройки я удивлялся, когда слышал, что на Западе дети так воспитываются, что если двое копаются в песочнице и один у другого взял лопатку, то тот ему говорит: " Ты не имеешь права, это моя собственность". Вот куда это зашло. Даже пугает - насколько это чуждо нашему менталитету: дети - и уже делятся. Что такое "частная сфера", личная жизнь? Сюда не вторгаются не то что государство - никто! И это нормально, а не то, как у нас принято - государство регулирует и контролирует всю частную жизнь человека, начиная с заработка и заканчивая религией. После такой неприглядной истории развития общественного массового сознания, в этих условиях всеобщей "темноты" и забитости и приходится объяснять, что такое права человека. Очень важно было бы подчеркнуть следующее: азиатский менталитет термин сочетание "права человека" не очень охотно воспринимает; некоторые выступления наших православных иерархов и российских публицистов, в частности, говорят о их скептицизме даже отрицании по отношению к "прав человека". И если Запад индивидуалистичен, то Восток - коллективизирован: азиатский термин "махалля" - общность, деревня, где все друг друга знают и старейшины решают все проблемы на кругу - этот термин имеет и русский эквивалент: "община". Россия и исторически, и территориально является серединой между Западом и Востоком: с одной стороны, коллективные права, с другой стороны, права личности. И когда противоречие между ними решается путем подавления прав личности в угоду коллективным интересам - это или коммунистический, или фашистский подход. "Мы хотим, чтобы всем было хорошо. Мы тебе не дадим возможности ездить куда-то далеко, если ты на это заработал, а распределим эти деньги между всеми - и ты, как и все, будешь получать 100 рублей в месяц - и всем будет хорошо" - вот торжество в крайней форме такого самосознания и пути. Другой абсурд - это нерегулируемая экономика, когда распределение идет в пользу отдельных лиц или групп и капитал за счет намеренно плохого законодательства попадает в руки криминальных структур, бандитов - как это было в Америке в свое время. Но она уже пережила то, что теперь творится у нас.
В настоящее время государство пытается работать, и вот что используют и коммунисты, и Лебедь, в частности, термин "порядок": пройти во властные структуры, как Пиночет, поставив вопрос, сколько надо повесить коммунистов или их противников, чтобы страна жила нормально... Очень хорошо пишет Виктор Сокирко о том, что в случае, если приходит к власти "жесткая рука" и требует порядка, то она должна ограничивать не свободу слова, не политические свободы, а регулировать отношения государства и населения. Этот тезис нам трудно понять, потому что в отношении государства мы себя чувствуем в одной упряжке - и в то же время государство совершенно за облаками где-то находится. "Мы - это государство". Ничего подобного. Государство - это группа чиновников со своим бюджетом, которую мы временно наняли для того, чтобы они выполняли какие-то обязанности. Плохо выполняют - мы их снимем. На самом деле роль Ельцина, скорее всего в том, чтобы ограничить аппетиты чиновников и руководить этой махиной, которая неизбежно необходима каждому государству, урегулировать ее отношения с населением. И тут-то на помощь Ельцину приходят общественные организации. Если представить это в примитивной схеме, то я вижу западное общество, в отличие от восточного, не двухслойным (бюрократический аппарат и население), а трехслойным - то есть между властью и гражданами есть некий буферный слой, посредник. Например, в американской схеме отношений "предприниматель и рабочие"(там ведь были и расстрелы рабочих: возьмите хотя бы историю возникновения праздника 1 мая, который был учрежден в память о чикагском расстреле) возникли профсоюзы, которые усадили обе стороны за стол переговоров. Там тоже не обошлось без мафии и без подкупа, но в итоге это трансформировалось в нормальный миротворческий процесс. И в результате этого процесса возник механизм этих отношений, возникла внутренняя структура в первую очередь в экономических отношениях. В принципе, если говорить глобально, то в масштабе всей страны роль этого буфера играет в первую очередь (не обязательно в такой последовательности) профсоюзы, политические партии, правозащитные организации и благотворительные - четыре основных блока, не связанных с властью ( очень важно понять, что эта промежуточная прослойка должна постоянно подчеркивать свою независимость как от одного, так и от другого слоя), а постоянный диалог сотрудничества с населением можно только через эту буферную систему. В советском государстве был в ходу хороший термин "народный контроль" - вот это и есть возможность осуществления истинного народного контроля...
- Я хочу немного уточнить: дело в том, что партии фактически представляют определенную часть населения - свой электорат, профсоюзы объединяют интересы людей в профессиональных рамках. Какую часть населения представляют благотворительные и правозащитные организации?
- Благотворительные организации представляют интересы так называемых "социально незащищенных групп" и перед ними стоит общая задача - чтобы любые экономические действия власти не отражались тяжело на населении: надо как-то все регулировать, начиная с конкретных законов и кончая прямым распределением гуманитарной помощи - вот это благотворительность. Кроме того, благотворительная организация удовлетворяет и духовный голод, устраивая благотворительные творческие акции, концерты. Правозащитная же организация, может быть, играет здесь наиболее странную, для нас непонятную роль, вытекающую из названия - защищать права, которые нарушаются в первую очередь государством. Это очень важно понять: не споры граждан между собой (ты нарушил мое право" - для этого есть суд). А в некоторых случаях правозащитники оказываются в странном положении, когда государство выступает в роли жертвы: права какого-нибудь государственного чиновника нарушается человеком из населения. В самом примитивном случае - сидит чиновник, который не должен решать какие-то вопросы, а к нему идет народ в основном для решения этого самого вопроса. Например, государственный чиновник, которого вынуждают отвечать по долговым обязательствам частной фирмы - сейчас это очень распространенная ситуация. Как он может защититься от обиженных вкладчиков? Ставить ОМОН, чтобы всех выгоняли? Но чиновник боится принимать такие меры, чтобы не стать непопулярным или начальство ему плохо помогает в этом. Тогда он может обратиться в правозащитную организацию (например, существуют организации по защите прав вкладчиков) с просьбой объяснить населению, что это не входит в его обязанности и он ничего не может для них сделать. Тут начинается самое интересное: не сращивание интересов, а сотрудничество с властями - то, чего мы сейчас добиваемся. Выясняется, что чиновник тоже человек и часто порядочный человек, он выполняет свою работу, однако по каким-то причинам испытывает трудности - и эти трудности помогает ему преодолеть правозащитная организация, защищая его право. Бывает, что и сам чиновник оказался в споре со своим руководством - он обращается именно в правозащитную организацию. По идее, правозащитная организация должна работать тогда, когда исчерпаны методы и возможности защиты со стороны государства на официальном уровне - в суде и других органах правоохранительной системы.
- То есть получается, что вы - та соломинка, за которую хватается человек, которому не помогает официальная правовая система?
- Это во первых; а во-вторых, сейчас в наших условиях правозащитная организации должны играть роль информационного диспетчера. На то и правозащитные организации, чтобы бюрократы работали хорошо. Правозащитные организации не дают бюрократам расслабиться , почувствовать себя хозяевами. Они блокируют неизбежное стремление государства к подавлению населения - это надо взять за аксиому. Любой бюрократический аппарат будет закономерно подавлять права граждан. И также закономерно граждане будут пытаться разрушить этот аппарат, иными словами сверху идет диктатура, снизу - хаос, анархия.
Не надо допускать ни того ни другого. И заметьте, когда я это говорю, получается опять "трехслойный пирог": сверху - власть, посредине - буферные организации, а внизу, где-то там, население. Понимаете?! Даже у меня в сознании такое. А на самом деле это нельзя рассматривать вертикально. Никто ни сверху, ни снизу. Просто идет противоборство двух естественно социальных структур - власти и народа. И это противоборство должно быть нормально урегулировано, как урегулировали профсоюзы отношения между предпринимателями и рабочими. Казалось бы, пара пустяков, и не надо было бы большевикам изобретать эти сложнейшие распределительные схемы и новые социальные государственные устройства.
5. Правозащита - это НЕ политика
- У меня вопрос такого рода: каждая партия, которая приходит к власти, в начальный период становления и утверждения является прогрессивной - но как только начинает исполнять властные функции - вдруг начинает проявлять себя в негативной роли, связанной с подавлением и т.д. Можно ли сказать, что правозащитные организации являются постоянной оппозицией?
- Очень важный вопрос. И вот почему. Правозащитников часто обвиняют в том, что эта деятельность носит характер политической. Это очень любили говорить чекисты в свое время, когда сажали правозащитников. "Знаем мы вашу правозащитную деятельность! На самом деле она политическая". Отличие правозащитника от политика в том, что политические организации, будучи общественными объединениями, прямо заявляют о своем желании захватить власть, получить эту власть законными или, как большевики, незаконными путями. Лучшее определение: политика - это задача достижения и использование власти. Если правозащитники включаются в какую-нибудь политическую кампанию достаточно активно, то они нарушают тем самым собственный статус. Максимум , что они могут делать в политике, на мой взгляд - это быть экспертами той или иной политической партии, ее программы с точки зрения - будет ли эта партия соблюдать права человека в должной мере или нет? Будет ли она перерождаться? а если будет, то как? Можно ли рекомендовать населению голосовать за эту партию или за другую? и т.п., но ни в коем случае не идти самим во власть. Более того, мои знакомые зарубежные коллеги говорят так: "Пошел во власть - уходи из правозащитной организации". Очень мудро и правильно! Мы сами на своем опыте видим, как нелепо бывает смешение политической активности и правозащитной.
- Пример приведите, пожалуйста.
- Не хочу. Потеряю только друзей. Более того, люди, которые возвращаются из власти в правозащитную деятельность, например, по утверждению моих друзей поляков, настолько меняются ,что с ними приходиться два-три года работать, чтобы привести их в чувство, чтобы они себя почувствовали опять посредине системы, а не сверху. Вот эта фиксация посредине между властью и населением мне очень нравится, если б человек так прямо заявлял: "Да, я правозащитник" . Еще лучше, если этот правозащитник не теряет свою основную профессию. Это тяжелейшая проблема, которую переживает правозащитное движение, проблема каждого участника этого движения. Она стоит в противоречии между его профессионализмом, требованием профессионализма как правозащитника, и утратой его основной специальности, потому что правозащитную деятельность ведут не юристы. Я инженер, кто-то еще историк, писатель - как быть? Терять основную свою специальность? Второй вопрос - на что жить? И выясняется, что в новых условиях правозащитная деятельность - это еще, оказывается, и источник к существованию. Эта тяжелейшая нравственная проблема, которая до сих пор не решена и не объяснена.
Из серии нравственных есть еще одна пролема - она касается диалога между правозащитниками и демократами. Это тот самый случай, о котором был задан вопрос, и в отсутствии взаимопонимания между правозащитниками и их соратниками в прошлом (до того, как они пришли к власти) - демократами существует элемент утраты общей такой, фундаментальной нравственности, которая проявляется как невозможность говорить друг с другом, и как результат этого - так называемая разобщенность демократов. Большевики тоже были нормальными людьми с определенными нравственными идеями, но когда они взяли в руки оружие - получилось страшно. Поэтому идейно, по большому счету, несмотря на мое заключение в тюрьме и пребывание в лагере,у меня не было противоречий с советской властью или с большевиками - мне просто не хотелось, чтобы они действовали жестоко. Пожалуйста, живите, распространяйте свои идеи и дело, но не надо принудительно посылать молодых мальчишек из школы под ножи душманов, не надо сажать людей в тюрьмы и отправлять в лагеря. Мы можем обойтись и без этого. Так не могут! Любое государство, как правило, совершает над людьми насилие, другое дело - в какой мере. Наша задача в том, чтобы внедрять в общественное сознание "привычку", согласно которой каждый человек считает себя немного медиком - и в этом состоит его гражданская позиция. Он должен "лечить" свое государство, общество - окружающую среду вокруг себя. Вот у нас работал Андрей Бабушкин - он, идя по улице, не может пройти мимо бомжа - он должен подать кому-то, он не может видеть, пусть и мимоходом, несчастного человека. Конечно, эта разовая помощь не решит проблемы нищих и бомжей, но для этого существуют правозащитные и благотворительные организации, которые занимаются созданием и реализацией социальных программ адресной помощи. Но это, так сказать, "ликвидация последствий". А есть же еще люди, которые работают над "профилактикой" - то есть созданием условий, препятствующих появлению определенных проблем - и это, как правило, выражается в законотворческой деятельности. Возьмем для примера нелюбимый всеми парламент - ведь в нем есть люди, которые самоотверженным образом борются за то, чтобы принять тот закон, который будет полезен обществу и стабилизирует обстановку в стране; честь им и хвала. И в любой деятельности можно найти применение себя в качестве "врачевателя" общественной жизни - в этом и заключается честная гражданская позиция. И я, честно говоря, не понимаю, как можно жить без гражданской позиции и самосознания. У меня очень много друзей и знакомых, которые занимаются только собой: я помню, в то время, когда гражданскую позицию было опасно выражать, многие говорили: "Главное - это нарожать побольше детей и правильно их воспитывать". Это позиция обывателя. Человек очень долго может лежать под своей машиной, ремонтировать ее, строить дачу и десятилетиями откладывать деньги и под конец умереть со осознанием выполненного долга: я обеспечил семью. Осуждать такого человека нельзя, но я лично не понимаю его, мне кажется, что мы должны - и можем - делать больше...
- Есть такое высказывание, не помню чье: политика так же абсурдно обвинять в стремлении к власти, как бизнесмена - в стремлении получить прибыль. А вот в чем абсурдно обвинять правозащитника?
- Прежде всего в том, что права человека нарушаются. Обычно говорят так: "Ну, вот вы, правозащитники, деньги получаете, а права человека все равно нарушаются". Опять работает наш менталитет. Людям кажется, что если есть группа защиты прав инвалидов, значит инвалиды мгновенно должны получить все ,что они хотят. Ничего подобного. Для того, чтобы вопросы разрешались - необходимо, чтобы над ними работали. Чем "старее" проблема - тем больше сил и времени необходимо на освобождение от нее. Кроме того, существуют проблемы "постоянные", которые дают о себе знать тогда, когда о них забывают как о проблемах. Именно к таким относится защита прав человека, которые, например, на Западе лучше соблюдаются, чем у нас, потому, что там есть давно и хорошо организованная система правозащитного движения. Уберите ее - и общество будет таким же, как и наше. Это непрерывная работа, это стрижка английких газонов в течение двухсот лет: постоянное наблюдение за властью, за населением, за состоянием в стране. На Западе есть даже такой термин: "слежение", который предполагает в том числе и информационную помощь властям, и, в идеальном случае - устранение различных недостатков нарушения прав.
6. Разъяснять права, а не "подменять" юристов
- Вам не кажется, что разъяснять людям их права должны все-таки юристы?
- На элементарном уровне это могут делать и не юристы, тем более те, кто специально этим занимается. Юристы, если не брать науку - это люди, которые трактуют те или иные законы конкретно, анализируя эти законы и применяя их в отношении отдельных ситуаций. Права человека - понятие более широкое, и в соответствии со своими задачами, мы опираемся на консультации юристов, которые работают в Центре; но ими не ограничиваемся. Возьмем, к примеру, Всеобщую декларацию прав человека: задача общественных правозащитных организаций в том, что там, где не справляются юристы (не хватает сил и времени) правозащитники должны включиться в работу.
- А как же непрофессионалы могут заменить специалиста?
- Вот этот вопрос задавал мне заместитель прокурора Сухарева Виктор Илюхин, который сейчас в Думе, если не ошибаюсь, возглавляет комитет по безопасности: "А не подменяете ли Вы нас?". Я ему объяснил, что на самом деле мы можем работать в симбиозе, что общественные правозащитные организации, если у них возникает потребность в специалистах - привлекают их к сотрудничеству, вне зависимости от того факта, что среди правозащитников есть люди, тоже хорошо осведомленные в законе в связи с их непосредственным опытом работы с этим законом. А экспертиза на "профессионализм общественников" может быть проведена любая на предмет оценки того, верно ли правозащитники понимают и применяют законы, какие дают советы и предложения. При положительном ответе правозащитные организации могут взять на себя часть той работы, которую профессиональный юрист не выполнит. Например, осудили какого-то человека или собираются осудить, а дело явно фальсифицированное - с точки зрения общественности. Что может сделать правозащитная организиция? Начать кампанию в прессе. А юристы? Это не их задача. Правозащитная организация мобилизует общественное мнение, устраивает различные акции по этому вопросу и в итоге добивается освобождения этого человека. Мы можем воздействовать на власть с тем ,чтобы она приняла те или иные меры. На Западе это вообще решается просто: " мы избиратели - и требуем от Вас того-то и того-то, иначе вас не переизберем". Я своими глазами видел, как в США неправительственная организация поставила перед собой "на ковер" помощника президента Клинтона и тот отчитывался; а у нас сейчас немыслимо, чтобы какой-то помощник Лужкова, например, отчитывался перед нами. Не готовы мы еще к тому, чтобы вести диалог с властями, а власти не готовы воспринимать негосударственные организации не как разрушителей, а как соратников.
Однажды я сказал Илюхину о том, что мы, общественная организация, могли бы помогать проводить прием населения Генеральной прокуратуре СССР. Он даже оторопел:"Как это так помогать?". Я говорю:"Виктор Иванович, Вы же знаете, как у Вас тяжело на приеме. Сколько там народу!" Он пытался доказывать, что, мол, у них проблем нет в этом смысле. Но я-то прекрасно понимал, что это не так и видел эти толпы в приемной: со всех республик ехали в Москву жаловаться, и замученные прокурорские сотрудники даже прочитать дела были не в состоянии. Около восьмидесяти процентов сил и времени сотрудников прокуратуры уходит на "черновую" разработку этих дел: понять, что человек хочет, с чем он пришел, в чем его проблема - это основная часть, а решение только потом можно принять. Но тяжелей всего принять дело к рассмотрению и убедиться в том, что оно адресовано именно им и они должны им заниматься. И вот на этой стадии приведения в порядок документов, заявлений и требований граждан могла бы помочь общественная организация - необязательно полностью перекрыть общение прокуратуры с людьми, а так, знаете ли, "на подхвате". Представьте, объявление на прокуратуре висит: "Граждане, которые хотят правильно оформить свое дело, обращайтесь туда-то. Бесплатно." Тогда Илюхин и спросил о том, не подменяем ли мы их органы. Я объясняю: человек, который придет к нам, во-первых, попадет к профессиональному юристу, который его выслушает и составит заключение на его жалобу, подберет все документы и справки по этому вопросу и направит в прокуратуру вместе с нашим письмом. Таким образом выигрывают и обратившийся к нам человек, и прокуратура, ведь мы облегчаем задачу обеим сторонам, но при этом не возлагаем на них никаких обязательств. Мы дорожим нашей репутацией и поэтому будем делать все, чтобы действительно помочь Вам. Тогда Илюхин стал понимать, что я предлагаю, по сути, бесплатную "производственную мощность" (как я говорю иногда) - то есть именно то, на что обычно жалуется руководитель: нет ни помещения, ни денег, ни сотрудников, а работы много - и вдруг ему прямо в руки идет бесплатная помощь. В этом частном вопросе и проявляется "буферная" роль правозащитной организации как посредника между властью и человеком, чья деятельность призвана примирить интересы обеих сторон.
- Вопрос возникает другой: на что живут сотрудники правозащитных общественных организаций, которые исполняют эту "грязную" черновую работу?
- В нормальном обществе они собирают деньги, во-первых, с населения - 80 %, остальные 20% в Америке набирают из так называемых благотворительных фондов (пишут письма, объявляют сбор пожертвований, устраивают благотворительные концерты, где цены на билеты заламывают, скажем, выше себестоимости концерта или артисты бесплатно выступают) - эти пожертвования составляют кассу общественной организации, за которую она полностью отчитывается. Существует специальная система законодательства, регулирующая деятельность этих общественных организаций, чтобы под их крышей не было создано никаких мафиозных и других структур. В Америке тысячи благотворительных организаций, которые целевым образом ориентированы на финансирование тех или иных направлений в общественной деятельности, на научные и политические исследования и - на содержание правозащитных организаций.
- Это на Западе, а у нас?
- У нас этот процесс тоже идет, появляются отдельные законодательные положения, создаются организации. Определенные суммы на социальные благотворительные нужды выделяет и государство, а что касается населения, то с него можно собирать средства только, когда оно богато. Мы пока здесь существуем либо вообще на нуле, что называется на зарплату, либо человек работает в Центре и при этом пытается в свое свободное время где-то в другом месте подработать - так у нас поступает большинство сотрудников. Центр по Правам человека пытается собирать деньги с благотворительных фондов на то, чтобы окупить затраты на аренду помещения, на связь, на технику, и выплатить какую-то небольшую зарплату сотрудникам, чтобы они не померли с голоду.
- И, как правило, это деньги западные?
- Как правило, да.
- А в чем заинтересованность Запада давать деньги на решение русских проблем ?
- Ну, прежде всего, чтобы не иметь такого опасного соседа.
- Взрывоопасного?
- Конечно. Огромная неуправляемая страна, владеющая ядерным оружием, с одной стороны; с другой - сейчас она выступает как конкурент на мировом рынке, так что Западу, с одной стороны, выгодно иметь спокойную Россию,но не слишком богатую и не конкурентно способную, это вторая часть проблемы, которая поднимается Западом. Но главное - не иметь такого противника и не тратить огромные деньги на вооружение, жить нормально и в безопасности.
- И в тоже время иметь цивилизованного партнера?
- Конечно. Я скажу на своем опыте, что я не уверен, что именно правозащитники довели до того, что вторая перестройка состоялась. Что то, что сделал Горбачев - он сделал потому, что были Сахаров, Григоренко, Солженицын и другие люди, но какая-то доля правды в том, что они активно способствовали внедрению в массовое сознание демократических идей и принципов, есть. Видимо, сумма усилий различных людей, организаций, государства в том числе, привела к тому, что мы сейчас имеем. Страна стала такой, при которой я могу давать Вам это интервью свободно, не таясь и не рискуя получить за это срок - и Вы тоже. Это уже большое достижение.
7. Вместо резюме
- "Хватит болтать - надо работать": великолепное резюме, подсказанное Егором Кузьмичем Лигачевым, старым коммунистом. Это раз. Второе резюме: сейчас правозащитное движение испытывает какой-то не очень понятный мне кризис, причины которого объяснятся чуть позже. Поскольку я часто применяю медицинские термины, скажу, что у правозащитного движения - лихорадка, которая летальным исходом не закончится, но может быть, приведет к каким-то изменениям.
Сейчас я больше всего озабочен тем, как будет это движение развиваться в глобальном смысле в России, в других странах. Подсказка этому имеется в Польше, которая на пять-десять лет впереди нас идет и то ,что там имеется, должны получить и мы в России. А для этого надо повышать уровень нашей общей культуры и в финансовой культуре наработать прежде всего цивилизованный опыт. Кроме того, большой проблемой является тот факт, что люди не умеют говорить друг с другом, не умеют разрешать конфликты. Я сейчас больше занят этим вопросом: конфликтология - вот что это такое. Этому надо, прежде всего, учиться. Надо уметь договариваться. Не потеряв национальную специфику, в которой выражается, возможно больше духовности и душевности, и в тоже время надо "озападниваться": становиться более прагматичными, более деликатными и более пунктуальными. В общем - надо учиться и работать одновременно.
ОТВЕТЫ НА ИНЕТ- ОПРОС
1. Чем Березовский лучше (хуже) Сороса?
Да не обидится Сорос, крупнейший в истории благотворитель, много сделавший добра для России - такому вопросу-сравнению!
Мы преодолеваем ксенофобию и национализм. В народе уже говорят: "незваный гость лучше татарина". Как видите, пошли татарам навстречу. Теперь они не обижаются.
Борис Абрамыч – первый крупный отечественный спонсор (донор) для правозащитного движения России. Именно потому и попадет в историю. И до него помогали помалу наши доморощенные бизнесмены, но все как-то незаметно, случайно, этот же – "озвученный".
А что неуклюже он поступил – так первый блин комом.
На заре перестройки я доказывал американцам, что на Руси не принято хвалиться благотворительностью, упрекал их, что слишком уж они рекламируют свое добро. А они мне: "Не будешь вкладывать в рекламу – сдохнет твое дело".
Надо бы переучиваться, что ли?
Потому Березовский и "лучше" Сороса, что действовал в совершенно иных, экстремальных условиях. Заигравшись в бизнесполитику, он с теми же мерками, с тем же менталитетом, как сейчас говорят, пришел к нам, правозащитникам. И теперь разговор уже надо вести не о нем, а о нас, правозащитниках: кто мы? правильно ли его приняли?
Резюме: в данное время, стратегически и для России, Березовский лучше татарина.
2. Брать или не брать деньги у Березовского?
Все дело здесь – в условиях, на которых он предлагает взять эти деньги. Мы вообще не знаем ни его, ни деталей переговоров с ним и потому не можем делать выводов. Но даже куцые информобрывки показывают, что переговоры были неправильными. Так, нельзя было ничего советовать Березовскому по вопросу его возвращения в Россию. Кроме того, надо было учитывать, что Березовский – человек совершенно новый в правозащитном деле и должен пройти минимальный ликбез, ознакомиться с обстановкой, людьми, положением дел. Он должен был выбрать систему ценностей в нашем деле и заявить о ней.
Скороспелый его разворот от политики к правозащите, от предложения стартовать фонд оппозиции Путину к тому, чтобы сделать свой правозащитный фонд - чрезвычайно опасен. Ни сном, ни духом не зная и не ведая наших дел, Березовский вперся в него "не очистив сапог", поэтому неизбежно возникнут проблемы.
Тактически Березовский проиграл, а люди, первыми договорившиеся с ним, как бы взяли на себя огромный риск, оправданность которого оценить сейчас вряд ли возможно ("а вдруг Березовский - хороший?").
Резюме: нещепетильные правозащитные организации могут брать деньги из фонда Березовского только на таких условиях: 1) особенно тщательное соблюдение обычных грантовых процедур, 2) особенно эффективные результаты проектов, 3) особенная поддержка тех, кто взял на себя риск первых переговоров с Березовским.
3,4. Допустимо ли наше взаимодействие с олигархом - как с названным, так и - возможно - с другими? Каковы могут быть последствия такого сотрудничества?
В конце 80-х – начале 90-х мне довелось вести первые переговоры одновременно с западными фондами и с нашими внутренними потенциальными донорами. На подъеме перестройки эти последние – от записных бандитов до респектабельных банкиров-менеджеров - хотели вкладывать в молодую демократию. Но у Запада уже был многолетний опыт такой работы, а наши орлы-бизнесмены в этих вопросах – ни сном, ни духом И деньги их так тогда были непонятны, что брать было - нельзя. Да и правозащитники не умели ни просить, ни получать, ни тратить, ни отчитываться. То есть никто ничего не знал и не понимал. Опыт фандрайзинга (попрошайничества) имели лишь наши эмигранты, они пытались что-то объяснять, да мы не слушали. В результате мы получили по полной программе - правозащитное движение копирует все грехи и болезни посттоталитарного общества, что уже тема для отдельного доклада.
По роду работы мне приходится как раз сейчас консультировать некоторых предпринимателей по теме благотворительности. Замечательно, что все они совершенно неосведомлены о таких же инициативах других своих коллег, даже про штучки Березовского не слышали. Это говорит о каком-то новом явлении, о некоей новой ступени развития, на которую мы входим. Кажется, новые русские начали понимать, что "делиться надо" не только с государством и бандитами, а и с народом. Так было и в западных странах сто лет назад, так будет и у нас. Шаг Березовского следует рассматривать именно в таком контексте.
Тот факт, что первые наши микросоросы действуют чудовищно глупо, неумело, а иногда и по-ихнему подловато, не должен заслонять нам суть большого и неизбежного процесса. Давно пора Руси правозащитной переходить на самофинансирование, об этом мне еще в начале 90-х западные деньгодатели все уши прожужжали. Я возражал, говорил лагерным языком, что "воняют" пока наши олигархи-бандиты. Мне говорили, что это максимализм, ригоризм, что надо взвешивать, определять ту степень вони и грязи, при которой еще и не вкусно, но уже и не стошнит…
Ну, это кому как, а если деньги наших буржуев пока еще грязные, плохо отмытые, так вопрос в том, кто это определяет? Очиститься надо сначала самим, и уж потом обнюхивать чужие деньги и считать грехи олигархов…
Резюме: с внутренними спонсорами надо работать, но только тем, у кого еще вкус не отбит и нос не заложен.
РАДИО СВОБОДА 28-01-01 РАЗНИЦА ВО ВРЕМЕНИ
Автор и Ведущий Владимир Тольц
ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ СОВЕТСКОГО И РОССИЙСКОГО ИНАКОМЫСЛИЯ (выдержки)
...
Владимир Тольц:
Недавно в Москве прошел съезд правозащитников, о котором в газетах писали, что он стал "подведением итогов деятельности этого движения в течение последних 30-ти лет". Срок значительный! Для историков уже настала пора, если не подводить итоги, - ведь явление развивается, - то уж, по крайней мере, интенсивно изучать и исследовать и минувшее тридцатилетие, и инакомыслие более ранней советской поры и даже то, что развивается сейчас. По крайней мере, попытаться понять, чем же современное нам отличается от нашего недавнего прошлого.
Сегодняшняя тема - "Проблемы исторического исследования советского и российского инакомыслия".
...Алексей Олегович Смирнов, бывший политзаключенный, интересуется проблемами уже нового правозащитного движения. Алексей Олегович, почему, собственно, вас интересует именно этот период?
Алексей Смирнов:
Сначала я сделаю некоторую поправку. Дело в том, что для меня понятие "бывший политзаключенный" как-то странно звучит. Как "бывший участник войны". Я считаю, что нет бывших заключенных, как нет бывших сотрудников КГБ. Нахожусь в "действующем резерве". Как и президент Путин...
Меня заинтересовала новейшая история правозащитного движения, начиная со времен перестройки. То, что называлось правозащитным, диссидентским движением до перестройки - это одно, а вот то, что происходит сейчас, это совершенно другое. И мы - имею в виду правозащитников самого разного направления, например, солдатских матерей или группы, которые занимаются защитой прав заключенных, инвалидов и т. д. - мы и являемся тем общественным движением, которое надо, на мой взгляд, сейчас уже изучать, смотреть на него со стороны. Это необходимо прежде всего для него самого, чтобы оно было более эффективным, чтобы помогало людям так, чтобы народ это чувствовал, чтобы сочетание "права человека" было привычно для русского уха в в России никогда оно не было принято, понято. Скорее, это понятие пришло с Запада.Так обычно оценивается у нас.
Обычно путают политическую деятельность и правозащитную, забывая, что именно правозащитная деятельность во многом способствовала самой перестройке, тому, что мы сейчас имеем. Я должен сказать, что в массе своей, конечно, многие из людей недовольны наступившими переменами, считают, что возврат к старому был бы более для них полезен. Тут есть ряд причин. В том числе есть ошибки самого правозащитного движения. Назову одну из них: мы забыли о социально-экономических правах, добиваясь так называемых основных прав - свободы слова, свободы вероисповедания. Забыли о том, что людям вообще надо выживать, им нужен хлеб, им нужна зарплата. И произошло то, что произошло - люди стали голосовать за коммунистов, хотят вернуться назад, в советское прошлое. Вот для того, чтобы скорректировать нашу позицию, я и считаю необходимым заниматься изучением новейшего правозащитного движения…
Владимир Тольц:
....хочу спросить ... чем нынешнее российское правозащитное движение отличается от прежнего, советского?
Алексей Смирнов:
Я отвечаю обычно на этот вопрос так: за что нас раньше сажали, за это сейчас платят деньги. Это, по-видимому, главное отличие. То есть, мы можем сейчас работать свободно, работаем как бы уже не под прессом и находимся в некоем разреженном пространстве. Можем махать руками, по образному выражению Солженицына, но будет маленький эффект. Вместе с тем, до перестройки, нам удавалось сделать больше, чем многим крупным организациям сейчас. Коротко напомню для сравнения: мы трое -Иваном Ковалев, Владимир Тольц и я - делали огромные сборники о нарушениях прав и переправляли за рубеж. С точки зрения государства это было, конечно, крамолой, причем серьезно подпадающей под уголовный кодекс. Эта информация профессионально рассылалась по всем западным правительствам. На основании этой информации формировалась политика в отношении СССР.
Владимир Тольц:
Ну, давайте, как говорится, "не переходить на личности". То что было с нами - с вами, со мной,- это, в конце концов, наши личные биографии и истории... как обстоит дело с источниками по новейшему правозащитному движению?
Алексей Смирнов:
Поразительно плохо, если сравнивать с огромным количеством самиздата, огромным пластом нашей культуры, который так и не познан, не передан, не осознан сейчас в народе. Это же гигантский пласт, который позволил нам фактически выйти в состояние относительно свободной страны. Вот сейчас обилие информации, но она качественно иная, я бы так сказал. Это текущая информация, деловая, научная... какие-то диспуты.
Главным я считаю, если угодно, прикладное значение правозащитного движения на пользу стране и народу - оказание прямой помощи людям .
Извините за пафосные слова, но народ от нас, правозащитников, ждет именно непосредственной пользы. Нам не доверяют. Людям нужно, чтобы их детей не посылали под ножи душманов, на войну, людям надо, чтобы им выплачивали вовремя зарплату. И для того, чтобы мы достигли этих целей, нам надо понять, что же мы делаем, насколько мы действительно помогаем или просто разговариваем…
Владимир Тольц:
... хочу спросить Алексея Смирнова: то, исследованием чего вы заняты, пока известно нам по множеству собираемых вами отдельных документов, по разрозненным их публикациям и так далее. А вот существуют ли уже некие опыты обобщения и осмысления этого материала? Или пока это лишь "цель стремления"?
Алексей Смирнов:
... современная история, чем ближе ко дню нашего интервью, тем более опасна - мы вынуждены говорить о действующих лицах. Поэтому возникают разные проблемы. Вот есть попытки так называемых политологов оценить то, что делают правозащитники сейчас. Есть публикации известные - Кивы, других людей, которые пытались оценить это движение каким-то образом и всегда это вызывало скандалы, всегда очень остро реагировали сами участники правозащитного движения на эти оценки. Почему это происходило? Потому что всерьез никто никогда за это не брался. И когда я заявил эту инициативу, меня поразило количество откликов. Буквально в первые же два дня мне сотни писем пришло, которые говорят: да, давно пора взглянуть на процесс со стороны. Но меня лично это интересует только с одной позиции - как передать опыт молодым.
____________________
2. Статья в Альманахе "Неволя". Приложение к журналу "Индекс/Досье на цензуру" 10-2006
Я до сих пор связан с политическими заключенными бывшего Советского Союза, с грузинами, армянами, прибалтами и, конечно, с украинцами, которые спасли мне жизнь в лагере. На месте, где я сидел, в 36-й пермской зоне, сейчас создан музей ГУЛАГа всего СССР. В нашей империи зла была действительно центральная точка зла - 36-я зона.
Меня арестовали за то, что сейчас называется мониторингом. Я вел списки политзаключенных вместе с сыном Сергея Адамовича Ковалева Иваном. Это была подпольная работа, тяжелая, вели мы ее, в том числе, на квартире Андрея Дмитриевича Сахарова.
Немножко статистики: ближе к смерти Брежнева, когда стало понятно, что в СССР что-то сдвинется, насчитывалось около тысячи человек (плюс-минус сто), которых мы относили к политическим заключенным. И тогда был вопрос: добиваться ли гуманизации содержания только для политзаключенных или для всех зэков вместе? Этический, в общем-то, вопрос. Когда я работал еще до ареста, было само собой ясно, кто политзаключенный, а кто нет. Арестован человек по определенным статьям, связанным с политикой, антисоветской агитацией и пропагандой, как я, например, - ясно, что он политический. А вдруг он арестован случайно, он жертва, его подставили, подбросили ему какую-то литературу, тот же самый "Архипелаг ГУЛАГ"? Кто он - политический? жертва?
Эта тысяча человек на весь СССР сидела в уголовных лагерях по всему СССР, политических спецлагерях (их было четыре и одна тюрьма), а также в психбольницах.
Тогда все было ясно. Более того, в послесталинское время политзаключенные активно обсуждали условия своего содержания, даже выработали собственный статус, статус политзаключенных. То есть была предпринята попытка поиска юридической дефиниции: кто конкретно называется политзаключенным? В отличие от статуса "Международной Амнистии" - "узники совести" - наши политзеки хотели выработать свое понятие.
И сейчас нам очень мешает, что до сих пор неясно: кто такие политзаключенные? есть ли сейчас они или нет? Более того, этот вопрос вообще табуирован. Уже важен не сам термин, а важны причины, по которым вообще вся тема поиска определения замалчивается. Сейчас политзаключенным называют кого угодно - арестуют Бен Ладена и тоже назовут политзаключенным...
В моем лагере перед перестройкой, когда я там сидел, было около ста человек. Половина из них - так называемые "полицаи", сотрудничавшие с немцами во время войны. Я никогда не думал, что увижу их, видел до того только в кино. Это были пожилые люди, "старики", как мы их называли, которых повторно осудили и, на мой взгляд, в большинстве случаев - несправедливо. Из оставшихся пятидесяти половина были так называемые "шпионы", то есть люди, осужденные за шпионаж. На самом деле ни о каком шпионаже речи не было, был переход границы или попытка сфотографировать, например, секретный объект и тому подобное. По этим статьям садились молодые мальчишки, зачастую КГБ искусственно создавало эти дела, чтобы получать свои награды.
Итак, остается двадцать пять так называемых "политических". Из них половина - "стукачи". Так что на зоне было человек двенадцать, с которыми можно говорить.
Когда я освободился, все ходили, митинговали, и я пришел на какое-то большое собрание. Меня спросили: "А вы кто?" Я сказал. Меня тогда попросили посидеть, подождать, пока они закончат. Люди обсуждали будущее страны и демократии, в том числе и реформу пенитенциарной системы. Когда я пытался сказать, что уже все есть, все придумано, что мы могли бы выступить в качестве экспертов - никто не слушал.
Все наше правозащитное движение страшно размыто, нет координации, нет желания объединяться, но мы не сможем добиться результатов, если у нас не будет каких-то форм объединения. Коллективизм вообще присущ русским, и здесь он особенно важен. Мы должны искать эти формы.
Сахаров о разобщенности
1. Обращение к виртуальному 2-му Международному Сахаровскому Конгрессу "Мир, Прогресс, Права человека", 2001
Почему бы нам не вспомнить человека, именем которого и делается этот Конгресс? Что говорил сам Андрей Дмитриевич о многих темах, поднимаемых здесь? Какова его позиция по проблеме взаимодействия, сотрудничества, партнерства, если угодно, между самими правозащитниками, а не только между обществом и властью.
К сожалению или к счастью, но я не нашел в трудах А.Д. оценки внутренних проблем правозащитного движения. Не время тогда было.
Но можно попытаться вспомнить стиль жизни А.Д., его публичных выступлений, книг и статей.
Я никогда публично не вспоминал случай его мгновенной реакции на прямое бытовое зло.
В 88 г. я горестно жаловался Елене Георгиевне, что один из видных правозащитников, бывший политзек, открыл «общественную приемную» прямо на квартире другого политзека (мы все тогда только-только освободились). Прием населения шел на первом этаже жилой пятиэтажки. В двух комнатах и на лестнице с утра до ночи была толпа, вечером шли пьянки. Соседи подали в суд на безответного хозяина квартиры. Дело быстро шло к выселению. Все мои уговоры и упрашивания организатора прекратить все это безобразие, спасти квартиру, наталкивались на его недоуменное: мы же должны помогать людям!
Все это я рассказывал на кухне, в сахаровской квартире, когда зашел А.Д. и услышал обрывок нашей беседы. И, вдруг, так раскипятился и разошелся, что я испугался. Не хватало еще мне нагружать его такими проблемами, думал я с тоской. Да и Е.Г. метала молнии глазами. Но было поздно. А.Д. воспринял эту, в общем-то бытовую, историю о практически неизвестных ему людях так, как будто речь шла о грубом нарушении баланса стратегических вооружений или возрождении тоталитаризма в СССР. Его оценки были не только точны, как обычно, но крайне эмоциальны, чего я уж совсем не ожидал.
На следующий день я позвонил организатору приемной и передал ему, как мог точнее, оценку А.Д. Товарищ правозащитник все понял и довольно скоро перевел свою «приемную» в более подходящее место. Квартира была спасена! Суд мы выиграли.
Вот явный пример прямой, в лоб, работы А.Д. на конкретных людей, на отдельного человека, а не на «права человека» вообще. Вот пример его адекватной (я подчеркиваю это слово!) реакции, ныне многими утраченной.
Нет у нас сейчас такого человека, достаточно влиятельного, чтобы не только услышал, но сразу понял бы проблему и столь же быстро смог ее поправить. Нет С. В. Калистратовой, нет Г. С. Подъяпольского, нет П.Г. Григоренко – близких А.Д. людей, мнение которых могло бы усмирить, угомонить безумные действия и рассуждения т.н. «наследников» А.Д., людей, занимающихся как бы продолжением и развитием его дел и идей. Бывших политзеков могут послать далеко и надолго как в Мемориале, так и в Музее и Центре Сахарова. Из Конгресса Сахарова могут учинить совершенно непристойную помойку (см. «гостевую» книгу на первой же странице сайта Конгресса). В МХГ, на глазах и при молчаливом одобрении своего члена, православного священника, за пачку денег могут договориться с сайентологами-хаббардистами издать книгу о свободе совести (!). И т.д. и т.п.
«Чудны дела твои, Господи!». Много зла творится, и сам автор, конечно, не без греха.
Лишь по памяти могу привести еще один случай, когда, в одном из своих предсмертных интервью А.Д. ответил на вопрос о возможном будущем правозащитного движения (не знаю точно цитаты, но ручаюсь за смысл): «Вероятно, - сказал Сахаров, - нужны какие-то формы объединения».
Думал я почти год над этими словами. И в 92-м, с одобрения МХГ, создал «колхоз» – вытащил с кухонь первые наши правозащитные организации ( Комитет солдатских матерей, «Тюремную реформу», Ассоциацию инвалидов, и т. д., всего – 15). Посадил их всех в помещении бывшего ЦК ВЛКСМ, назвал Центром по правам человека, посмотрел и подумал, что это хорошо… Мне казалось, что нашел какую-то форму объединения.
Трудно было выстоять против рядом находящейся администрации президента, против хозяев здания – бывших комсомольцев. Но самый страшный удар последовал, как всегда, в спину - я совершенно не ожидал той яростной и жестокой атаки, которая обрушилась на меня и на Центр с совершенно неожиданной стороны – от коллег-правозащитников (см. главу "Центр" на этом сайте).
Почему так случилось?
Может быть в этой статье что-то прояснится?
4. Давно я уверен, что и демократам и правозащитникам, да и вообще всем нормальным людям надо объединяться. Ибо зло - это сила, а поодиночке мы слабы.
С горечью наблюдаю все больший отрыв правозащитных организаций, да и самих правозащитников друг от друга. С тоской видим спекуляции правозащитных демагогов на тему «общество-власть». То ли гранты-деньги тому виной, то ли амбиции: я, мол, круче других, я элита – не суть важно.
Тем более надо объединяться или, как точно говорят на Западе – партнерствовать. К изучению всех наших внешних и внутренних проблем (хотя бы тех же советников, комиссий и уполномоченных по правам человека) надо привлекать общественные организации, хорошо знающие этих новоявленных комиссаров и уполномоченных. Ибо эти последние, как бы они ни притворялись - плоть от плоти того самого советского государства, убивавшего правозащитников.
Они не покаялись, ибо не было у нас покаяния сродни послевоенному немецкому или японскому. Довлеют старые грехи.
И справиться с ними, научить их чему-то толковому – можно только вместе, сообща, не подлизываясь, не применяясь к их пожеланиям и терминологии.
Всем я это говорю, но - не спешат к партнерству.
Эдакий неизжитый раннеперестроечный индивидуализм.
Или – расчет?
К теоретическим спорам о проблемах правозащитного движения я рискую привлечь и Андрея Дмитриевича.
Так что же говорил Сахаров о том, КАК мы должны действовать?
Крайне важно напомнить многим нашим правозащитникам (особенно новым, послеперестроечным), что говорил АД о правах человека, важно попытаться применить его подходы, и соображения к современности.
Главное, что я уяснил для себя из его работ, в данном контексте, что не только всему миру надо преодолевать разобщенность, но и нам, правозащитникам.
Кроме того, дело наше правозащитное – никакая не политика и нравственные ценности должны быть в нашей работе на первом месте.
На словах никто не против, но кто сейчас читает и помнит Сахарова? ...
Осталось найти первоисточники.
Лучше всего – в Интернете. Так легче выбирать цитаты.
Облазил весь Интернет в поисках размещенных там трудов А.Д.
Странное дело – их там почти нет! Сунулся на сайт «Мемориала» (может быть они сохранили память?), был на сайте Дома-Музея Самодурова, ходил в американский Фонд Сахарова…
Нигде нет! Только у этого самого зарубежного Фонда нашел ссылку на сайт… «Яблока», где были несколько статей АД. Оставил я недоуменный отзыв, да что толку, все равно не ответят, не отреагируют - утрачен стиль Сахарова.
Взял книги, стал перепечатывать вручную
Читайте, завидуйте… Все, что А.Д. Сахаров пишет о человечестве и опасностях в его развитии, применимо и для нашего общества. В том числе, для того общественного явления, которое называется «правозащитным движением». Оно тоже часть человечества
Применим же размышления Сахарова к текущему моменту, к себе:
1. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании
и интеллектуальной свободе
«…Разобщенность человечества угрожает ему гибелью...
Перед лицом опасности любое действие, увеличивающее разобщенность человечества, любая проповедь несовместимости мировых идеологий и наций - безумие, преступление. Лишь всемирное сотрудничество в условиях интеллектуальной свободы, высоких нравственных идеалов социализма и труда, с устранением факторов догматизма и давления скрытых интересов господствующих классов отвечает интересам сохранения цивилизации…
(* Читатель понимает, что при этом не идет речь об идеологическом мире с теми фанатичными, сектантскими и экстремистскими идеологиями, которые отрицают всякую возможность сближения с ними, дискуссии и компромисса, например с идеологиями фашистской, расистской, милитаристской или маоистской, демагогии)...
…Для человечества отойти от края пропасти - это значит преодолеть разобщенность.
Необходимый шаг на этом пути - пересмотр традиционного метода в международной политике, который можно назвать "эмпирико-конъюнктурным". Попросту, - это метод максимального улучшения своих позиций всюду, где это возможно, и одновременно метод максимальных неприятностей противостоящим силам без учета общего блага и общих интересов.
Если политика - это игра двух игроков, то это единственно возможный метод. Но к чему такой метод приводит в современной беспрецедентной обстановке?..
…Международная политика должна быть всецело пропитана научной методологией и демократическим духом, со стремлением к бесстрашному учету всех фактов, взглядов и теорий, с максимальной гласностью точно сформулированных главных и промежуточных целей, с принципиальной последовательностью…»
2. Мир через полвека
«…Я считаю особенно важным преодоление распада мира на антагонистические группы государств, процесс сближения…
…Очень большой должна быть роль международных организаций – ООН, ЮНЕСКО и др….
… «сверхзадачей» человеческих институтов… является не только уберечь всех родившихся людей от излишних страданий и преждевременной смерти, но и сохранить в человечестве все человеческое…
…И уж во всяком случае прогресс, спасающий людей от голода и болезней, не может противоречить сохранению начала активного добра, которое есть самое человечное в человеке..»
3. О стране и мире
«…Миру нужна демилитаризация, национальный альтруизм и интернационализм, свобода обмена информацией и перемещения людей, гласность, международная защита социальных и гражданских прав человека. Страны «третьего мира» должны получать всестороннюю помощь и со своей стороны полностью принять на себя свою долю ответственности за будущее мира, обратить большее внимание на развитие материального производства, прекратить спекуляцию нефтью…
…Все это – непременные условия преодоления разобщенности человечества, спасения его от опасности термоядерной гибели, голода, экологической катастрофы, дегуманизации»
Одна из международных опасностей существующих тенденций – это потеря единства Запада и ясного понимания неисчезающей глобальной угрозы со стороны тоталитарных стран. Запад не должен ни в коем случае допускать ослабления своих позиций перед лицом тоталитаризма. Внутренняя (для каждой страны) опасность – «сползание» к госкапиталистическому тоталитарному социализму..»
4. Нобелевская лекция «Мир, прогресс, права человека»
«…Я убежден, что международное доверие, взаимопонимание, разоружение и международная безопасность немыслимы без открытости общества, свободы информации, свободы убеждений, гласности, свободы поездок и выбора страны проживания. Я убежден также, что свобода убеждений, наряду с другими гражданскими свободами, является основой научно-технического прогресса и гарантией от использования его достижений во вред человечеству, тем самым основой экономического и социального прогресса, а также является политической гарантией возможности эффективной защиты социальных прав. Таким образом я защищаю тезис о первичном, определяющем значении гражданских и политических прав в формировании судеб человечества….
…Заключительный акт совещания в Хельсинки в особенности привлекает наше внимание тем, что в нем впервые официально отражен тот комплексный подход к решению проблем международной безопасности, который представляется единственно возможным; в акте содержатся глубокие формулировки о связи международной безопасности с защитой прав человека…
… защита прав человека провозглашена Всеобщей декларацией ООН международным, а не внутренним делом. Ради этой великой цели нельзя жалеть сил, как бы ни был долог путь…
…Стремясь к защите прав людей, мы должны выступать, по моему убеждению, в первую очередь как защитники невинных жертв существующих в разных странах режимов, без требования сокрушения и тотального осуждения этих режимов. Нужны реформы, а не революции. Нужно гибкое, плюралистическое и терпимое общество, воплощающее в себе дух поиска, обсуждения и свободного, недогматического использования достижений всех социальных систем. Что это - разрядка? конвергенция? - дело не в словах, а в нашей решимости создать лучшее, более доброе общество, лучший мировой порядок.
5. Тревога и надежда
«…Всеобщая Декларация о правах человека, Пакты о правах человека, имеющие ныне силу международного закона, Заключительный Акт Хельсинки являются юридической и политической базой для борьбы с нетерпимыми нарушениями
Я приветствую… позицию президента США Д. Картера. Картер со всей силой своего авторитета, опирающегося на волю американского народа, провозгласил, что защита прав человека во всем мире основана на высших моральных обязательствах…
Я убежден, что можно и нужно пойти далее и принять работу за права человека во всем мире важнейшей составной частью всех международных отношений, гарантией их нравственной силы и практического, прочного успеха...
…Защита прав человека не носит политического характера. Она целиком исходит из нравственных принципов и ее связи с защитной мира на Земле. Поэтому все люди доброй воли, безотносительно к их «правым» или «левым» политическим убеждениям, могут и должны принять в ней участие...
…Концепция активной международной защиты прав человека, положенная в основу Всеобщей декларации прав человека… и многих других международных документов…, сейчас приобретает значение международной идеологии…»
6. Тревожное время
«…Объединение всех сил – одно из преимуществ тоталитаризма в его общемировом наступлении…
…Недостаточное единство западных стран – это оборотная сторона демократического плюрализма…
…Десятилетия тотального террора, старые и новые предрассудки.. – все это глубоко изуродовало сознание самых широких масс населения. Идеология советского мещанина… состоит из нескольких несложных идей
1. Культ государства…
2. Эгоистическое стремление обеспечить свое и своей семьи благополучие, «живя как все», с помощью блата, воровства.. и обязательного лицемерия
3. Идея национального превосходства..
…Люди в стране, конечно, с какой-то степени дезориентированы и запуганы, но очень существенны также сознательный самообман и эгоистическое самоустранение от трудных проблем..
…Но из этого же народа вышли защитники прав человека, ставшие против обмана, лицемерия и немоты, вооруженные только авторучками, с готовностью к жертвам и без облегчающей веры в быстрый и эффективный успех. И они сказали свое слово, оно не забудется, за ними моральная сила и логика исторического развития... Их деятельность будет продолжаться в той или иной форме, в том или ином объеме. Дело тут не в арифметике, а в качественном факте прорыва психологического барьера молчания".
7. Ответственность ученых
«…То, о чем я пишу…- не борьба за власть и поэтому не политика. Это борьба за сохранение мира и нравственных ценностей, выработанных всем развитием цивилизации…»
8. Опасность термоядерной войны. Открытое письмо доктору Сиднею Дреллу.
«… я еще раз подчеркиваю, насколько важно всеобщее понимание абсолютной недопустимости ядерной войны - коллективного самоубийства человечества. Ядерную войну невозможно выиграть. Необходимо планомерно -хотя и осторожно - стремиться к полному ядерному разоружению на основе стратегического равновесия обычных вооружений. Пока в мире существует ядерное оружие, необходимо такое стратегическое равновесие ядерных сил, при котором ни одна из сторон не может решиться на ограниченную или региональную ядерную войну. Подлинная безопасность возможна лишь на основе стабилизации международных отношений, отказа от политики экспансии, укрепления международного доверия, открытости и плюрализации…, соблюдения прав человека во всем мире, …»
9. Предвыборная платформа
«… Открытость данных об окладах. Обязательная регулярная (не реже раза в год) публикация финансовых отчетов всех общественных фондов, включая оклады сотрудников, представительские расходы, поездки…»
Развитие правозащитного движения
I. Вступление
Этот текст поначалу не планировался для публикации и был подготовлен из расшифрованной аудиозаписи. Однако, время показало необходимость концептуального выступления по теме, важность хотя бы беглого обозначения главных проблем и вопросов, накопившихся в правозащитном движении и явно нуждающихся в решении.
Демон-странт
Статья адресована, в первую очередь, новым, в особенности региональным, правозащитным организациям, молодым активистам, сотрудникам зарубежных организаций и фондов, работающим в России и для России.
Пользуюсь случаем выразить искреннюю благодарность Н.Бельмас, А. Хатову, М. Богомолову, которые помогли в работе с текстом
В 1982 году КГБ предъявил мне обвинение и осудил в общей сложности на десять лет за работу в правозащитном движении, начиная с 1968 года, хотя я не считал себя правозащитником, работал на производстве "как простой советский человек", но был знаком со многими диссидентами-правозащитниками, старался помогать им.
После досрочного освобождения и реабилитации в 1987 году продолжал работать инженером, а общественной работой занимался в свободное время, как и до ареста.
Полагаю, что столь долгое наблюдение за возникновением, становлением и развитием правозащитного движения, а также участие в нем, позволяет мне дать некоторые оценки.
Искренне надеюсь на помощь читателей в виде поправок и дополнений. Прошу поддержать мою попытку правдиво исследовать этот уникальный общественный феномен - правозащитное движение, и в первую очередь - его новейший этап.
Терминология
Термин правозащитное движение будет использоваться далее в двух значениях:
а) в историческом контексте; в главном информационном сборнике "Хроника текущих событий" в 70-х годах периодически менялись два подзаголовка: "Выступления в защиту прав человека в Советском Союзе продолжаются" и "Борьба за права человека в Советском Союзе продолжается". Американское же издание "Хроники", выпускавшееся Валерием Чалидзе, имело подзаголовок: "Движение в защиту прав человека в Советском Союзе продолжается". Так эти три слова - "выступления", "борьба" и "движение" - уже тогда наметили различные самооценки правозащитной деятельности;
б) в живом, принятом сегодня смысле, означающем совокупность правозащитной деятельности различных людей и организаций - участников движения; здесь следует отметить, что эти участники необязательно объединены, взаимодействуют или даже знают друг друга. У них много общего, они действуют как бы в своем едином правозащитном поле, имеют одну цель - помощь людям. И хотя работают достаточно автономно, что снижает общую эффективность правозащитного движения, но зато имеют высокую степень независимости, ограничиваемую лишь спонсорами при выполнении их проектов. (Нашим политическим деятелям и партиям поучиться бы у такого сообщества).
Правозащитниками и правозащитными организациями далее будем называть такие, которые занимаются защитой прав человека постоянно или достаточно регулярно.
Государственные организации не будем далее называть правозащитными, ибо исходим из посылки, что любое государство по определению является естественным источником ограничений и нарушений прав человека, а значит - объектом работы правозащитников (1).
В этом смысле и государственные служащие могут подпадать под определение правозащитников лишь в личном, неслужебном качестве, даже, если они используют для этого ресурсы своего учреждения.
Тот факт, что статья 2 Конституции России вменяет защиту прав человека в обязанность государству, примем как нонсенс, романтическое пожелание законодателя времен ранней перестройки (2).
Лучше бы законодатель гарантировал этой статьей обязанность государства содействовать общественному контролю за соблюдением основных прав и свобод.
Политическое значение правозащитного движения
Правозащитная деятельность - не юридическая и не политическая.
Что же она такое?
Консерваторы во власти помнят и знают, что именно правозащитники-диссиденты стояли у истоков развала коммунистической системы, были предтечами перестройки. В этом смысле правозащитники не только исторические, но сегодняшние их враги. Более того. КГБ всегда больше ненавидел именно правозащитников, чем шпионов и, видимо, эта ненависть сохраняется до сих пор. Шпионы чекистам понятней и ближе. Кто же такие эти самые правозащитники, "развалившие великую страну", они никогда не понимали, не понимают и по сей день. Роль спецслужб в создании трудностей, в попытках развала правозащитного движения до сих пор не исследована со всей тщательностью. Эта тема необычайно сложна и опасна и должна решаться только в рамках общего процесса нравственного и юридического очищения общества - люстраций.
Тоскующие по старому режиму властители вовсю пытаются развить непонимание и недоверие со стороны населения к правозащитной работе. Все больше чураются этой темы бывшие передовики перестройки - журналисты и газетчики, торопящиеся угадать развитие событий и потрафить возвращающимся порядкам. Часто говорят, что правозащитники лишь прикрываются непонятным советскороссийскому уху сочетанием "права человека", а сами, мол, преследуют политические цели, стремятся к власти.
Но политика - это прежде всего задача достижения и использования власти. И в этом смысле нормальные правозащитники избегают политики. Строго говоря, правозащитникам вообще должно быть "наплевать" на политику и "политиков", кроме одного - как они защищают права человека сейчас и как собираются это делать, когда придут к власти.
Государство и правозащитное движение
Тот факт, что государство является источником нарушений прав, сам по себе ни хорош, ни плох. Государство - механизм управления, регулирования а значит и неизбежных ограничений прав. Задача правозащитников любой страны - контролировать уровень этих ограничений. Убери общественную самозащиту (правозащиту), и государство автоматически начнет сокращать права и свободы, станет диктатурой.
Но уже само сочетание - "права человека" - чуждо и неясно в России.
Люди говорят:
"Какие еще права человека, когда есть нечего, вокруг нищета, беспредел и коррупция?".
Или так оценивают позицию правозащитников по Чечне:
"Почему вы, правозащитники, указываете только на нарушения прав со стороны "наших", а не видите бесчинства бандитов? Это двойной стандарт!".
Неправильный ответ. Как говорится, "с больной головы, да на здоровую".
В подобном случае правозащитники должны обвинять не бандитов, а те государственные органы и тех госслужащих, которые умышленно или по халатности:
а) заранее не защитили людей от бандитов,
б) нарушают права пострадавших,
в) нарушают права самих бандитов (у которых тоже есть права - для неграмотных).
Таким образом получается, что:
а) преследование бандитов, "нарушающих права" - это работа государства,
б) "преследование" государства, не защитившего народ от бандитов - работа правозащитников, т.е. самого этого народа, ибо правозащитники и есть "самозванцы" из народа (см. закон об общественных объединениях).
Своей работой правозащитники вовсе не разрушают, а наоборот, укрепляют государство - заставляют чиновников работать на народ, а не на себя.
Да, преступник нападает на человека, нарушает его право на собственность, а то и на жизнь. Так вот, правозащитники - не милиционеры. Они борются с бездействием власти, если та не сумела защитить человека, содержащего эту власть на свои налоги. Например, когда должностные лица не принимают самых очевидных мер для предотвращения тяжких преступлений: плохо ведут следствие, не назначают премии за помощь в расследовании, не защищают свидетелей.
Взрыв на Пушкинской площади... Я как раз начинал эту статью в то страшное время. Грех было руками махать, но, кроме горя, охватило отчаяние, что ни власти, ни пресловутые СМИ, ни правозащитники, никто не сказал о самых первых и необходимых контрмерах против таких бандитских актов - не были объявлены ни государственная награда за помощь следствию (с ясными процедурой и гарантией ее получения), ни гарантии защиты свидетелей.
Это яркий пример дикого, стратегического непрофессионализма наших государственных органов. Так они нас защищают...
И вдруг прозвучало: М. Сайдулаев, чеченский бизнесмен, заявил, что даст 100 тысяч долларов тому, кто выведет на преступников. Еще один пример, когда государство бездействует, а общество вынуждено работать за него.
И другие примеры показывают, как наше государство по советской еще инерции относится к общественной работе, к правозащитникам. Раньше сажало, сейчас - игнорирует. Но вдруг решает помочь и создает всем известные полугосударственные фонды с их странными льготами, госзаймами, огромными деньгами... И сразу идут интриги, обвинения в коррупции, а иногда и стрельба. Государство хотело как лучше...
Иной раз наши чиновники и политики вспоминают про какое-то неведомое им "гражданское общество", которое, мол, надо строить в России. Слышали звон, да не знают, где он. Не ведают, что гражданское общество и есть та самая сумма, совокупность общественных объединений - политических, религиозных, профессиональных, правозащитных...
По данным ВЦИОМ в 89 году 7% опрошенных согласились с утверждением, что государство нам дает так мало, что мы ему ничем не обязаны. Через десять лет уже 38% людей были согласны с таким утверждением. Так нарастает противостояние государства и общества.
II. Краткий экскурс в историю
Правозащитное движение сыграло, может быть, решающую роль в крушении последней в мировой истории империи - Советского Союза. Не случайно США ставили на эту карту - права человека - при формировании своей политики сдерживания СССР.
Ведь не только оружием нам грозили. Главный мотив был: если вы так обращаетесь с собственным народом, то что же вы будете делать с другими?!
Советских властителей как бы спрашивали:
"Кто вы такие? Вас что, народ избрал на прямых и честных выборах? Или вы - захватчики, узурпаторы власти и держитесь только силой?"
Советские власти очень не любили таких вопросов-обвинений. Они просто в бешенство приходили, потому что было это - в самую точку, голая правда. Крутились как ужи на сковородке, подписывали благонамеренные международные документы, которые и не собирались выполнять, пытались состроить человеческое лицо, а выходила все равно кагебешная харя, со всеми их репрессиями: студентов - за анекдоты, писателей - за книги, верующих - за молитвы и т.д. (3).
Правозащитное движение зародилось как реакция общества на так называемую хрущевскую оттепель конца 50-х годов. Радостное это было время: появилась возможность говорить больше, чем при Сталине, слегка освободилась пресса, возникли замечательные таланты, стали выпускать и реабилитировать политзаключенных. Но все это происходило под доглядом партии и ее передового вооруженного отряда - КГБ. Партия как бы перестраивала себя и общество, хотя не прекращала набивать лагеря уже новыми политзаключенными.
Хрущевская перестройка уже к началу 70-х перешла в так называемый "застой", что неудивительно, поскольку сохранение тотальной власти коммунистов было несовместимо с нормальным развитием страны. Застой привел к окончательной деградации и вырождению коммунистического правления. И правозащитники-диссиденты шли в лагеря за то, что открыто говорили об этом.
Будущие историки эти эпизоды будут проходить вскользь, мол, были две попытки реформ, первая хрущевская и вторая - горбачевская...
Но в исторической перспективе эти два события не должны казаться малыми. Ведь мировое противостояние было настолько напряженным, что все действительно ждали ядерной войны и надеялись лишь на естественную смерть кремлевских старцев.
Вперед-назад к Ленину
При хрущевской "оттепели" возникло так называемое неоленинское движение под лозунгом: "Назад, к ленинским нормам партийной жизни!". Недобитые Сталиным старые большевики и новые вдумчивые коммунисты вели бесконечные диспуты на кухнях, писали письма и петиции. Они хотели обновить свою партию, вернуть ей старый романтический вид времен революции и гражданской войны.
Эти люди считали, что Сталиным было искажено правильное развитие страны, а вот при Ленине все было хорошо. Не верить им было неловко, ведь они были живыми свидетелями, но и проверить их утверждения было невозможно - слишком много прошло времени.
Политическая позиция неоленинцев была очень демократична. Известна ленинская спекуляция - демократия нужна, но "небуржуазная". Из постулата "демократия не может быть неограниченной", старые большевики выводили: демократия и права человека нужны, но не для всех. После пытливого разговора выяснялось, что особыми правами на демократию должны обладать лишь пролетариат и рабочие, да и то не все, а лишь прогрессивные. Определять же, кто там рабочий и прогрессивный ли он, брались, конечно же, сами эти теоретики, уже забывшие каково это - вкалывать на заводах и фабриках. Общество-то классовое, говорили они, буржуям ходу не дадим. Чем ниже, проще класс, тем большими правами он должен обладать, "кто был ничем, тот станет всем" - фраза из потрясающего по силе "Интернационала". Странная для нынешней молодежи логика. И при всем этом одновременно доказывалась необходимость равенства классов и общественных слоев. Клин клином вышибали: вот вы нас гнули, теперь мы вас погнем, а потом, глядишь, и выровняемся. Удивительно, но именно так и произошло. Правда ценой в десятки миллионов жизней, как и предсказывал Достоевский.
Таких спекуляций было много, но выглядели они тогда достоверными. Это не было иронией, цинизмом или желанием что-то скрыть за другими словами - старые большевики были очень образованы, говорили совершенно искренне и честно. Но иногда получалось так, что им самим было неприятно то, что выходило в итоге. Я был свидетелем многих таких споров между неоленинцами и молодыми грамотными ребятами, которые благодаря первой хрущевской перестройке получили достаточное образование. И далеко не всегда молодые выигрывали...
Властвующие коммунисты боялись стариков - основателей их же собственной партии, однако не могли их преследовать, потому что те ссылались на главного идола коммунистов. Культ Ленина сохранялся и, обращаясь к нему, неоленинцы как бы страховали себя от возможных репрессий. Но власти постепенно наращивали давление, поскольку видели, что на них направлено их же собственное оружие - марксистско-ленинская идеология. И вскоре это направление общественного сопротивления - неоленинизм - было уничтожено.
Молодые диссиденты
Уже в первую перестройку открывался понемногу Запад, появилось окно в мир. Даже не окно, а щель замутненная, сквозь которую мелькали дивные краски, цвела неведомая, свободная жизнь.
Молодым реформаторам стало проще бить стариков в спорах, доказывать, что те неправы - западное развитие выглядело явно более нормальным. Почему именно западное? Да хотя бы потому, что света с Востока мы никогда и не видели, не было интересной информации. Если бы восточные голоса были разумными, то слушали бы их. Но было-то - сплошное выкрикивание цитат Мао-Цзе-Дуна, бесконечные войны корейских, вьетнамских, кубинских фанатиков. Кремлевские старцы не отставали, насаждали свой коммунизм по всему миру - это называлось развитием мирового коммунистического движения. А с Востока шли такие словеса, к которым прислушиваться - все равно что возвращаться в сталинизм. Западное же радио помогало всем: давало информацию для тогдашней интеллигенции, для патриотов национальных республик, для молодежи - совершенно новую музыку, переворачивающую мутное советское сознание. Сами собой возникали общественные течения: творческие, религиозные, молодежные - все это вместе и было тем явлением - новым общественным движением, с которым боролось КГБ - "вооруженная рука Партии". 5-ое управление КГБ (последний начальник - Филипп Бобков, ныне сотрудник тов. Гусинского) пыталось удержать в рамках неизбежный процесс развития внутренней оппозиции, сделать его управляемым. Возможно, КПСС и КГБ и в самом деле хотели наладить какое-то гражданское согласие, дать такой минимум свободы обществу, который не разрушил бы советское государство. Но работали они, как всегда, "по-русски" - грубо и топорно, все более ужесточая репрессии и все более превращаясь в сталинских палачей.
Отважный диссидент Андрей Амальрик взбудоражил всех статьей "Просуществует ли СССР до 1984 года?", ведь большинство верило в вечность или, по крайней мере, в долговременность империи.
Солженицын удивил сокровенным "Письмом вождям Советского Союза", в котором убеждал тех не спешить, действовать не резко. Он предрекал неизбежность, но и опасность изменений. Получалось, что главный враг вождей не торопил их с реформами. Но старый зек чувствовал время, знал смысл революций, вот и пытался упредить развал и хаос...
Более подробно все это описано в книге Л. М. Алексеевой "История инакомыслия в СССР" и в колоссальном наследии гибельно забытого диссидентского самиздата.
Сейчас бывшие властители утверждают, что в руководстве компартии были вполне разумные люди, которые все прекрасно понимали, но сделать ничего не могли. Даже если и так, это не снимает с них ответственности.
Национальные движения
Среди великого множества различных форм сопротивления коммунизму нельзя никоим образом забывать и об антиимперских национально-освободительных движениях. Это главная сила, сокрушившая СССР.
Если Вы хотите узнать человека получше, взгляните на его первую эмоциональную реакцию на определение СССР как "тоталитарной империи" (4).
Национальное сопротивление имеет гораздо большую историю, чем советская власть, Чечня, например, воюет с империей уже не одну сотню лет. Много лет сражалась Украина, крымские татары, Прибалтика. Все эти страны насильственно удерживались в империи, их народы русифицировались. Я подчеркиваю слово "насилие", ибо, несмотря на некоторую помощь этим народам и странам в экономическом и культурном росте, империя одновременно искажала и подавляла их собственное национальное развитие. Как, впрочем, и самих русских...
Сейчас мы теряем целый ряд малых народов в Сибири и на Севере. Это страшный, но общеисторический процесс. В Америке то же самое произошло с коренными народностями. Мы не умеем не то что защищать их права, но даже сохранить наши малые народы, хотя какие-то усилия предпринимались еще при советской власти.
В Европе компактные небольшие страны лишь относительно недавно научились не давить чужие государства, помогать сохраняться малым народам.
Кажется, что уже сама территория России, один взгляд на карту, доказывают, что нельзя без достаточно сильной власти удержать столь огромную страну от распада и эффективно ей управлять. И благие намерения властей неизбежно требуют силовых методов при нищете и низкой правовой культуре народа, при столь многонациональном составе страны, никогда не имевшей демократии.
Власти знают, что советская империя представляла собой сочетание якобы независимых республик, управлявшихся послушными наместниками. Как раз это и делает снова Путин, когда сажает своих представителей управлять территориями. Использовать политику "кнута и пряника", разделения и властвования - другого пути он не видит, как не видели его ни Сталин, ни цари России. И снова будут подниматься сначала территориальные, а затем национальные проблемы. Люди не хотят жить в коммуналке - хоть в советской, хоть в российской. Какую позицию здесь должны занять правозащитники? К сожалению, так называемый "национальный вопрос" совсем не затронут в правозащитном движении, его просто не понимают и это - большая опасность.
Таков был общий фон, на котором возникли оппозиционные общественные движения 60-х годов, сначала неоленинское, а потом, когда оно стало преследоваться, развились и другие - молодежные, творческие, религиозные, политические и т.д.
Уроки истории
Надо детально высветить, вспомнить наше прошлое. Все нормальные страны - Чехословакия, Польша, балтийские наши вассалы прошли достаточно мягкие, спокойные формы национального покаяния и очищения. Это называется люстрациями, то есть политическим и юридическим оформлением народного покаяния. Не должны гебистские палачи, лживые журналисты, стукачи и конформисты снова лезть во власть, оболванивать нас через газеты и телевидение, учить наших детей...
Однако многие видные правозащитники против люстраций. Говорят, как же это - опять кого-то вешать придется? И опять кого-то судить на основании их же материалов из КГБ? Как будто не осталось ни множества свидетелей, ни необъятной бесстрастной "Хроники". Да, это трудная, но вполне подъемная тема. И пока наши демократы мнутся, гебисты вовсю работают. Да, архивы КГБ опасны. Например, так называемые ДОНы и ДОРы - дела оперативного наблюдения и дела оперативной разработки, в которых собраны сведения о личной жизни многих людей. Но это страшное оружие в любой момент может быть пущено в действие самими бывшими и действующими гебешниками. Даже властям не нравится, когда Бобков, бывший главный политпалач КГБ, вдруг стал использовать свой опыт в частной фирме, создавать подразделение для сбора компромата...
Страна деморализована отсуствием национального покаяния. Но это покаяние становится лицемерием без его правового воплощения - люстраций (5).
Вот и получили мы президента из КГБ. Гадаем, а вдруг он не был такой как все они? Вдруг он только разведчик, тихий и спокойный Штирлиц? Пил себе немецкое пиво, смотрел на немецкую демократию и втихаря решил, что так надо сделать и в России? Может быть, он и не божился Лениным, не сажал студентов, не мучил Сахарова в ссылке?...
III. Современное правозащитное движение
В новых условиях и правозащитное движение стало иным. Сейчас дают деньги за то, за что раньше давали срока...
А молодежь не знает, не ведает, что не так давно запросто могли упрятать в тюрьму или психушку только за предложение организовать свою политическую партию, за возмущение войной в Чечне, за издание независимого журнала или газеты, за книгу, статью, за пересказ "политического" анекдота...
Проблемы
Какое же дело без проблем?
Но плохо не когда они есть, а когда их замалчивают...
Даже в старое и недоброе советское время после бодрых коммунистических докладов об успехах и достижениях, шла речь о "некоторых, к сожалению, все еще имеющих место, отдельных недостатках". Сейчас же все отчеты правозащитников - это сплошные победные реляции. Что, коммунисты были честнее?
Полезно вспомнить как в самом начале перестройки многие организации разрабатывали свои кодексы чести, своды нравственных правил. Ведь религиозную мораль из нас выбили, а коммунистическую - отменили. Люди чувствовали, что как бы повисли в воздухе, забыли - что хорошо, а что плохо. Как же на такой пустоте права людей защищать? А тут еще деньги с Запада пошли...
И быстро забыли о своих попытках разработать моральную основу работы, стали говорить, что не надо играть, мол, на руку врагам, выносить сор из избы и пр. Но повторю вслед за молодым Буковским: "виноват не тот, кто выносит сор, а кто сорит"...
Везде слышно - российское общество больно. А когда оно было здорово? И коррупция процветает, и коммунисты с чекистами опять лезут во власть, нищета и криминал вокруг, грязная политика.
И хотя правозащитное движение выглядит несравненно чище, оно все же - часть больного общества. И кто скажет, что оно здорово, что ни рискует оно быть зараженным теми же болезнями?
Нигде я не встречал таких замечательных людей как в наших правозащитных организациях. И люди у нас лучше, и намерения чище, и дел полезных больше. Потому власти и СМИ не любят правозащитников, замалчивают, блокируют С. Ковалева, С. Пашина, что не выдерживают с ними сравнения. Да, правозащитники лучше, чище, здоровей. Но больной выздоровеет, здоровый - заболеет, и тот врач хорош, кто не лечит, а предупреждает болезни.
Старые правозащитники в новые времена
Был в начале 90-х недолгий период, когда немногие оставшиеся "старые" диссиденты, имели реальную возможность повлиять на развитие событий в России. Но первым был подвиг Сахарова в безумном Верховном Совете СССР.
В то время недобитых диссидентов очень почитали невесть откуда взявшиеся новые демократы и очень боялись коммунисты, еще остававшиеся у власти. Наше общество всегда делилось на тех, кто сидел, тех, кто сажал и тех, кто наблюдал за всем этим с разной степенью интереса. И теперь это тройственное общество испытывало смешанные и неопределенные чувства радости и неловкости, восхищения и страха, вины, обиды и скрытой ненависти. В такой атмосфере Андрей Дмитриевич стал депутатом. И он пошел на трибуну враждебного съезда, как на амбразуру, чтобы его услышали все. Мудрости и дальновидности ему было достаточно, чтобы знать, чем это для него кончится. Но поступка не поняли даже многие из его бывших друзей-соратников. Несколько человек увидели в этом не подвиг, а сотрудничество с преступной властью, обвиняли в конформизме. Так произошел первый раскол, были намечены две разных дороги и вовсе не в смысле - работать с властями или нет. Главный раскол произошел по обычным линиям: ум - глупость, правда - ложь. Оппоненты Сахарова заняли беспроигрышную позицию постоянной критики, смело выказывали презрение к властям, но оказалось, что рисковал как раз Андрей Дмитриевич, а не они, считавшие себя самыми крутыми в борьбе за демократию и права человека. Но именно Сахаров был на передовой и поплатился за это жизнью.
Московская Хельсинкская Группа
Эта старейшая правозащитная организация была восстановлена в 1989 году. Но не все старые диссиденты-правозащитники в нее вошли. Некоторые, весьма уважаемые, отказались. Казалось, что устали, сил уже нет после мытарств и лагерей.
Группа сделала много хорошего. Самыми заметными стартовыми ее проектами были: первая в истории СССР правозащитная конференция, серия просветительских семинаров, Центр по правам человека, общественная приемная, правозащитная сеть.
Но эти победные реляции лишь одна сторона развития. Нельзя перечислять только победы, уподобляться советскому агитпропу. На Группу смотрели, на нее ориентировались очень многие новые правозащитные организации, а в ней, как и в любом общественном предприятии, были и негативные процессы, определившие уже тогда будущие проблемы развития всего правозащитного движения. И любой промах, неточность сразу же перенимались новыми правозащитниками как образец необходимых стиля и образа действий. Так, например, поступили справедливые претензии от эмигрантов, членов старой МХГ - почему их забыли пригласить в новый состав? Группа не сумела правильно отреагировать. Затем, по невыясненым до сих пор причинам, был приостановлен первый выделенный грант. Стали уходить лучшие активисты и приходить мало работающие люди. Финансовые и административные дела Группа вести не умела, но в 1996 году выхлопотала у Ельцина предвыборный Указ о государственной поддержке правозащитного движения вообще, и себя самой, в частности. Затем вместе с хаббардистами издала книжку о свободе совести...
Сейчас очевидно, что это совсем не та Московская Группа содействия Хельсинкским соглашениям, что была до перестройки. Ее эволюция может оцениваться по разному, но вряд ли корректно до сих пор использовать старое заслуженное название. Это уже совершенно другая организация и называться она должна по-другому. Хотя бы из уважения к тем, кто работал в ней до перестройки и пострадал за это.
Элита
В начале перестройки была надежда, что старые диссиденты послужат примером для становления и развития новых правозащитников, что будут они как мудрые "старейшины" передавать молодым уникальный опыт доперестроечного движения, а главное - особую нравственную атмосферу того времени, т.н. "гамбургский счет" честности и справедливости.
Но довольно скоро новые, молодые правозащитники вдруг увидели, что и у старых диссидентов согласья нет, их почитатели обнаружили в своих кумирах обычных людей со всеми их недостатками. Оказалось, что они - простые смертные, со своими грехами и недостатками, и часто не умеют не то что управлять, возглавлять и продвигать, но даже правильно рассуждать и общаться.
Смерть Андрея Дмитриевича еще раз напомнила, что лучшие умирают первыми. Я помню многих других, вполне соизмеримых с ним по значимости людей. Какие это замечательные были люди - Григорий Сергеевич Подъяпольский, Софья Васильевна Калистратова, Петр Григорьевич и Зинаида Михайловна Григоренки!... Да простят мне другие, что не помянул их здесь - не место...
Вспомните, сколько сотен тысяч хоронили Сахарова. А недавно поминать его на кладбище пришли 12 человек. Потерян интерес не к демократии и правам человека, утрачена вера в справедливость, потеряны нравственные ориентиры, вновь стала привычной ложь
Кто же остался из старых диссидентов? Что и как они передают новым демократам-правозащитникам?
Окруженные ложью
Елена Георгиевна Боннер в одном интервью говорит: "Есть еще одна вещь, которая совершенно для меня исключает принятие нынешнего режима - ложь".
И Андрей Битов утверждает, что наше государство характеризует неимоверно широкая масса лжи во всех сферах.
Приведу лишь два примера такой фундаментальной лексической лжи. Например, стал в ходу у СМИ романтический термин "киллер". В любимых молодежью западных и наших боевиках киллер часто выглядит как в общем-то неплохой человек, получивший такую профессию от трудной жизни. И, чтоб не обижать уже обиженного, говорят не "убийца", а "киллер". То же самое с "коррупцией", и даже "коррупциогенностью", вместо - "взятка", с "боевыми действиями" вместо "войны" и т.д.
А в правозащитных проектах "воровство" назвается "неэффективностью", "нецелевыми затратами", " плохой отчетностью"...и т.д.
Такая подмена лексики все шире распространяется в обществе, все ярче показывает его нравственный регресс. И правозащитники невольно поддаются этому.
Такая всеобъемлющая ложь не нова, она - продолжение старой советской лжи. Народ привык к ней, тоскует, готов вернуться к ней хоть сейчас. Ведь жить в атмосфере правды непривычно. Люди сами занимаются мифотворчеством, готовы отдаться чужим мифам и лучше чувствуют себя, когда их обманывают.
Можно привести типичный пример такой изощренной лжи-спекуляции, что сразу и не раскусить даже специалисту. Приятный во всех отношения телевизионный ведущий возмущается нападками властей на своего шефа-олигарха, называет это удушением свободы слова. Адвокат олигарха вместо необходимого и достаточного определения очевидных процессуальных нарушений в деле олигарха, выступает с политической речью, приводит в сравнение советские репрессии инакомыслящих, называет бывшего главного чекиста Андропова кровавым палачом. Однако ни ведущий, ни адвокат не вспомнили о другом палаче - Филиппе Денисовиче Бобкове, бывшем начальнике 5-го управления КГБ СССР, непосредственно проводившем политику Андропова. А не вспомнили потому, что Бобков - их коллега, работает вместе с ними, может быть, даже кабинеты их рядом, и коньяк они пьют по вечерам, посмеиваются. Но такая ложь понятна только тем, кто знает, что такое Бобков. Большинство же людей этого не знает и принимает демагогию "защитников свободы слова" за чистую монету. Особенно же забавным видится уже тот факт, что их шеф-олигарх, активист крупной еврейской организации, взял себе на работу главного палача и еврейского движения в советские времена. Видимо, доставляло ему, олигарху, особое наслаждение, что вот, мол, смотрите, кто у меня подметает. Любят "новые русские" брать себе отставных ментов и чекистов, некогда гонявших их в хвост и в гриву.
"Черная" работа
Один из самых работящих новых правозащитников часто повторяет: "Надо помогать людям". Эта фраза может показаться излишне пафосной, но людям и в самом деле надо помогать. Есть разница между работой на "права" человека (общее благо) и на самого "человека" (прямая помощь конкретному лицу). Однако, в правозащитном движении стремительно нарастает отделение трудной и опасной работы в пользу живых людей от наукообразной "теоретической" правозащитной работы. Крайние случаи этих двух позиций - прямая, тяжелая, бесплатная работа, например, с бомжами и, напротив, проведение дорогостоящих отвлеченных семинаров по "продвижению общественных интересов". Вероятно, необходимо и то, и другое. Дело в пропорциях, в относительной динамике развития каждой из этих крайностей, в их приоритетах для России. Эта динамика показывает все большее тяготение правозащитников к т.н. "чистой" работе, не связанной с рисками и неудобством. На практике это иногда выглядит как пренебрежение живыми людьми, их болями и бедами.
Уверен, правозащитником может считать себя только тот, кто ведет дело хотя бы одного пострадавшего человека, помогает хоть кому-нибудь напрямую.
К счастью, все больше появляется "универсальных" правозащитников, которые умудряются не только вести тяжелую работу с людьми, но и пишут книги, организуют действительно важные семинары, участвуют в теоретической работе.
И все же приоритет надо отдавать тем, кто ведет полевую правозащитную работу с людьми: бывшими заключенными, родителями живых и погибших солдат, больными, увечными, с теми, кто рискует собой в горячих точках, в диктаторских странах и регионах.
"Работа с массами"
Несколько лет я близко видел отчаянную и жертвенную работу солдатских матерей. Если уж одна мать готова на все, чтобы не попал ее ребенок на чеченскую бойню, то какова должна быть реакция сотен и тысяч наших матерей!? Их горе имеет слабые последствия не потому, что этого не видит государство, СМИ и правозащитники. Сам наш народ какой-то поразительно инертный. Огромно и унизительно это народное терпение, если тысячи матерей покорно ждут, когда их детей, вчерашних школьников, погонят на смерть под ножи бородатых мужиков, точно так же как все мы, после страшных московских взрывов, спешим поскорее пробежать в метро, в переходе под Пушкинской площадью...
Отдельные акты возмущения не сливаются в мощную силу, волну общественного гнева, чтобы заставить правительство опомниться. Эту силу и должны поднимать правозащитные организации. Вопрос: почему они этого не делают? Ответ: нарастают процессы коммерциализации, формализации и бюрократизации в правозащитном движении. Ведь ничто больше не противоречит гражданской позиции, как система такого финансирования, когда реальная цель подменяется формальным процессом. В самом деле, зачем правозащитным организациям рисковать, когда у них есть деньги на спокойные мероприятия? Не надо куда-то идти на площадь, устраивать демонстрации, не надо громко негодовать, биться за конкретных людей. У многих теперь есть теплые офисы, быстрые компьютеры и, даже, персональные машины с водителями. Отчего же не жить удобнее? Зачем выходить на площадь?
Правда, когда арестовали Гусинского, на Пушкинской площади была организована гневная демонстрация. Был долгий митинг, хорошо показанный по телевидению. Но ничего подобного не было после ужасного взрыва на той же Пушкинской площади. Никто не спросил с властей за эту трагедию, как и позже - за страшно погибших подводников.
С того же Запада нас, иногда, видят лучше. На позор российским властям именно с Запада выдвинули на Нобелевскую премию нашу организацию солдатских матерей. А власти это событие как бы и не заметили. Но где те толпы демонстрантов, которые должны стройными рядами двигаться к дому правительства с протестом против отправки молодых ребят на войну? Люди сидят по домам и тихо трясутся от страха, как было когда-то, до перестройки.
Забыли о взрывах целых домов со спящими жителями, о драме под Манежной площадью и уже забывают - о Пушкинской!
И будут отправляться наши дети на бойню, и взрываться наши дома, а мы будем думать: слава Богу, не меня, не моих близких...
Управление
Одна из важнейших проблем правозащитников - наладить правильную управленческую, менеджерскую работу. Надо уметь создать хороший рабочий климат, привлекать гранты, планировать работу, вести кадровый подбор, но, главное - определить идеологический базис своей работы, чтобы это была работа за совесть, а не за деньги. Ведь даже тот, кто искренне начинает работать за совесть, может постепенно забывать об этом.
По Мандельштаму "власть отвратительна, как руки брадобрея". Не мною замечено, что даже в нашем правозащитном движении многие руководители организаций оставляют желать лучшего как по своим деловым, так и по нравственным качествам. Подтверждаю как бывший директор... Зато абсолютное большинство сотрудников, рядовых членов этих организаций - люди высокопорядочные. В целом это означает, что правозащитное движение состоит из замечательных людей.
Типичный руководитель правозащитной организации - это человек, заранее обреченный, с клеймом на лбу. Принимая роль лидера, он неизбежно становится "плохим", ибо не всех защитил, не всем помог, не дал денег, то сделал не так, а это - не эдак. Самому же лидеру остается успокаивать себя той правдой, что взвалил на себя тяжкую ответственность, должен терпеть, сносить удары, быть жестким в деталях, чтобы сохранить целое и пр. В тяжелейших условиях "полевой" работы (горячие точки, тюрьмы, бомжи и инвалиды, душевнобольные, детдома и т.п.) он может успешно руководить организацией только по "полевому", боевому принципу. Так военачальник бросает на смерть взвод, чтобы сохранить роту, роту - чтобы спасти батальон, армию - для спасения страны... Так кто же он? Убийца своих солдат или герой-спаситель родины?
Трудно в России быть разумным и порядочным начальником. Не любят у нас ни начальников, ни порядка. Именно поэтому одна из главных задач правозащитного движения - немедленно приступать к решению проблем внутреннего управления. Должно быть стыдно давать советы властям, а самим плевать на такие же советы, но уже обращенные к себе. Очевидна кадровая деградация в стране, все мы ужасаемся, видя какие люди нами управляют. Смешной лозунг начала 90-х - "Перестройку начни с себя!" - сейчас более чем уместен. Давайте же "перестроимся", найдем и применим такие механизмы, которые безошибочно будут приводить к управлению наилучших людей. Только тогда мы получим моральное право критиковать власть за отсутствие таких механизмов. Мы вполне можем искать и находить необходимые для эффективной работы критерии нравственности и системы отбора, как делали это первые диссиденты-правозащитники. Мы должны и можем создавать механизмы и процедуры поиска людей одновременно порядочных и деловых, но в первую очередь - порядочных! Ибо, если порядочный человек со своими обязанностями не справляется, он хотя бы об этом честно скажет, либо уйдет, или найдет себе замену, или сам обучится, наконец.
Да, во власть опять лезут запятнанные гебисты и партийцы. Но мы-то сами почему не можем сделать правильный выбор, вечный выбор между подлым профессионалом и честным дилетантом?
Третья власть
Известно, что одна из ключевых проблем российского общества - паралич третьей, судебной власти.
Наше государство не опирается на исполнительно-законодательно-судебную треногу власти. Оно пытается утвердится на одной исполнительной "ноге", беспрестанно помыкая двумя лругими - представительной и судебной.
Правозащитники сетуют на неравновесность ветвей власти. Требуют то, чем сами же и пренебрегают. Значение управленческой системы "сдержек и противовесов" недооценивается в самом правозащитном движении.
Даже в законе об общественных объединениях предусмотрено "разделение властей" в управлении организациями. Законодатель как бы предвидел, что эти малые народные ячейки должны управляться так же, как и государство - своими Уставами ("конституциями"), законами (внутренними регламентирующими документами), процедурами и т.п. Но спросите иного правозащитника-руководителя, как у него работает Правление? Или, когда в последний раз собиралась контрольно-ревизионная комиссия? Вас просто не поймут. Организации управляются диктаторски, в лучшем случае - авторитарно. Лишь немногие, как "Мемориал", например, умудряются сохранять сбалансированное самоуправление, хотя бы и в ущерб, на первый взгляд, своей динамичности и эффективности. Надо признать, что лидерские организации более эффективны. Но как при этом требовать у чиновников увеличить роль судебной власти в государстве и негодовать из-за перевеса исполнительной?
Взаимодействие
Общественный организм тоже заболевает, как и биологический. Но болезни надо предвидеть. В общественных структурах и в правозащитном движении должны быть механизмы профилактики, диагностики и лечения.
В Центре по правам человека велась работа, что называется, "с колес". Каждый день - толпа, шум и крики в узком коридоре и нескольких крошечных комнатах. К одним только солдатским матерям приходят десятки жалобщиков. А еще идут в "Тюремную реформу", в "Право матери", в Общество инвалидов, в Приемную по гражданским делам, в Психиатрическую Ассоциацию...
Не поверил, когда помощник вдруг доложил: "В прошлом году мы приняли двенадцать тысяч человек"!
Однажды выяснилось, что на приеме кто-то взял деньги с посетителя за консультацию. Тревога! - проходимцы в правозащитном движении куда более опасны, чем негодяи у власти. В подобных случаях я реагировал бурно - бегал по кабинету, курил, что-то объяснял сам себе, но в итоге, успокоившись, писал вежливое и спокойное письмо руководителю той организации, сотрудник которой и совершил проступок, мол, глубокоуважаемый такой-то, обращаюсь к Вам с просьбой разъяснить и прошу Вас ответить...
Есть известное выражение, что демократия - это, прежде всего, процедура.
В подавляющем большинстве случаев ответов просто не поступало. Подчеркиваю, с трудными вопросами я многажды письменно обращался не только к "рядовым" правозащитникам, но и самым известным, известнейшим, к ведущим, если угодно. Тексты обращений были корректны и нейтральны, не ответить на них было неприличным. Но не отвечали, молчали как районная прокуратура, и вели себя так вовсе не только со мной.
Отсутствие ответа на вежливое письмо - тоже ответ. Кто отмалчивается - уже неправ. Но удручает распространение подобного хамства. Нормальная переписка стала уже редким уделом немногих людей достаточной культуры.
"Уважаемый Леонид Ильич", - писали раньше диссиденты. И не особенно удивлялись, если отвечал не Брежнев, а КГБ.
Конкуренция
Конкуренция внутри правозащитного движения достаточно жесткая. Бывают очень серьезные скандалы, но больше - ворчаний по углам. Прямое заимствование идей и проектов выдается за случайное совпадение, мол, идея и так висела в воздухе. И бывает что кто-то хочет подать проект на финансирование, кому-то показал, тот взял, переделал немного, сам подал в фонд, а автор идеи стоит в недоумении, чешет затылок. Такие случаи все более распространяются, новым людям и организациям со свежими идеями все труднее пробиться. Фонды-спонсоры боятся незнакомых правозащитников и идей, потому что это больший риск, предпочитают известных и проверенных.
Самокритика
Надо научиться корректно и продуктивно обсуждать внутренние проблемы правозащитного движения. Нельзя их замалчивать под теми предлогами, что власть под нас копает, что война идет, зэки гибнут, и недосуг заниматься разборками. Всякое дело имеет разные последствия. Я знаю многих подвижников, сделавших много хорошего, но, одновременно, и плохого. Мы живем в странное время, когда хорошие люди делают плохие дела и наоборот. А разборки все равно будут, они уже идут, распространяются по всей России. Нет, наверное, уже такого крупного города, центра, где не сцепились бы между собой правозащитные организации из-за амбиций, денег или внутренних междоусобиц. Процесс этот идет, и лучше его видеть, изучать, чем замалчивать.
Работа с деньгами
Раньше за правозащитную работу давали срок, а сейчас дают деньги.
Если раньше старые диссиденты-правозащитники отстаивали перед советскими властями презумпцию своей невиновности, то сейчас надо принять "презумпцию виновности" для тех, кто берет деньги на правозащитную работу.
На практике это означает, что работа с деньгами должна быть прозрачна и легко поддаваться проверке. В правозащитном движении к деньгам должна быть проявлена особенная щепетильность. Совершенно недопустимы любые операции с деньгами, кроме предусмотренных грантовыми условиями. Никакие "обналички", уходы от налогов, завышения зарплат не могут быть приемлемы. Совершенно недопустимым следует признать и такое часто встречающееся "обоснование" вольного обращения с чужими деньгами как: "Государство нас обложило налогами, грабит и обманывает, а мы что - хуже?".
Если так говорят, то и вправду - хуже.
Забавно будет, если правозащитные организации начнут, например, проекты против коррупции, а сами будут нарушать порядок расходования и учета денег, избегать налогов и т.д. Еще смешнее, если фонды это видят, но все равно деньги дают, исходя из "авторитетности" просителей, личных симпатий или нежелания выносить сор из избы. Такую круговую поруку надо изживать, чтобы значительно увеличить эффективность помощи. Но при распределении любых средств неизбежно возникают защитные механизмы против проверок выполняемой работы и расходования денег. Фондовские чиновники не воруют. Они справедливо боятся увольнения за неумение точно и грамотно вкладывать средства. Поэтому им становится невыгодными честная обратная связь и критика их работы. Возникает положение, при котором стратегию и тактику давателей денег определяют случайные и некомпетентные люди, никто всерьез не проверяет полезность выполненных работ, их эффективность не оценивается, а недостатки скрываются. Становится все более легким и выгодным затягивание сроков выполнения проектов. Цель проекта подменяется самим процессом его выполнения и красивым отчетом. Одновременно завышаются бюджеты проектов и отдельные статьи расходов в них. Заданное изначально благородство помощи вытесняется голым расчетом. Понятия честности, скромности и совести выглядят излишними, ибо не предусмотрены грантовыми условиями.
Сколько должны получать правозащитники?
На Западе неприлично спрашивать о зарплате. Но можем ли мы хоть в этом перегнать Америку и спросить нашего правозащитника о том же? В так называемой грантовой сфере вопрос о заработной плате не только допустим, но вполне нормален. Такое требование вытекает не только из морали (если мы работаем с неимущими), но уже из условий фондов, давателей денег, из обязанности правозащитных организаций не скрывать свои расходы. В этом вопросе необходима полная открытость или, по-западному, транспарентность.
Вряд ли следует назойливо рассказывать всем, сколько у вас денег, совать кому ни попадя свои бюджеты и отчеты. Я делал так, но чем больше доказывал, что не жулик, тем меньше мне верили. Нужно всегда быть готовым честно показать интересующимся, чем ты занимаешься, но не навязываться.
Так сколько же должны все-таки получать правозащитники?
У нас в Центре я небезуспешно пытался ввести порядок
а) "транспарентность" ( полная открытость всех финансов);
б) "партмаксимум" (любая зарплата не выше, чем у среднего чиновника);
в) "безнал" ("..увижу расчеты живыми деньгами - расплющу").
Уже сама открытость бюджета организации снимает почти все вопросы. Подавляющее большинство понимает, что американских зарплат у нас быть не должно. Ибо было сказано: стыдно быть нищим в богатой стране, но вдвойне хуже быть богатым в нищей стране.
"Выгодные" проекты
Становится выгодным заниматься тем, что интересует Запад, но вовсе не так важно для России. Например, западные фонды вдруг объявляют о намерении помочь правам женщин, а не их детям, отправленным воевать в Чечню. И тут же возникают соответствующие организации, проекты, выстраивается очередь невесть откуда взявшихся поборников женских прав.
Или приоритетными объявляются права ребенка. Святое дело, но опять же знаю случай, когда некто тут же сказал, что теперь надо заниматься правами детей.
Правозащитная работа становится рынком подрядчиков, ищущих выгодные заказы.
Многие хотят меньше работать и больше получать, но не все. Есть и другие, кто заинтересован прежде в благополучии своей страны, а не своего кармана.
На недавнем семинаре собралось много правозащитников из российских глухих уголков. В роскошном пансионате обсуждали проблемы помощи бедным и неимущим. Семинар стоил явно больше двадцати тысяч долларов. Молодые региональные правозащитники тихо восхищались умением организаторов так ловко все делать. Их можно было понять - надо получить деньги за билеты и компенсировать расходы. Всем было хорошо. Организаторы получили неплохие деньги, славу и шансы на новые деньги, поскольку удалось собрать много участников. Региональные представители получили отличную командировку в обмен на свою информацию и участие. Западные консультанты-эксперты тоже неплохо заработали. Все много и хорошо кушали, спали в отличной гостинице. И никак нельзя оценить действо, если не посчитать эффективность всего шоу как отношение - результат/затраты.
И еще. Было бы абсолютно неприличным спросить о стоимости акции. Организаторы смертельно бы обиделись, региональные участники застыдились, а западные специалисты - возмутились и... не дали бы больше денег.
Цена советов
Правозащитное движение развивалось почти вслепую, без передачи внутреннего и внешнего опыта. Многие новые активисты считают себя первопроходцами, они уверены, что родились правозащитниками и никто им не указ. Это естественная "перестроечная" реакция на долгое подавление государством общественной активности и независимости. Но давно пора уж вспомнить, что умные учатся на чужом опыте.
Мне приходилось консультировать самые разные организации, и я видел, как трудно воспринимаются самые элементарные и ненавязчивые советы, например, выпустить свой толковый буклет - описание организации, написать план своей работы и пр. Полезные советы отвергаются не потому, что не нужны. Просто люди у нас не привыкли к тому, что консультации - ценность.
В какой-то газете был напечатан рассказ премьера Италии о его беседе с крупным мафиози. Последний утверждал, что мафия уже стремится действовать цивилизованно, дает деньги на благотворительные проекты и пользуется при этом консультациями специалистов, но по-другому нежели это делает государство и общественные организации.
- В чем же разница? - спросил премьер.
- Допустим, у вас есть деньги, и вы хотите вложить их в благотворительный проект. Что вы будете делать?
- Обращусь к эксперту", - сказал премьер-министр.
- И мы тоже обратимся к эксперту", говорит мафиози. - А теперь предположим, что эксперт ошибся и ваши деньги пропали. Что вы сделаете?
- Обращусь к другому эксперту, - ответил премьер.
- Правильно, и мы так же сделаем. Но дальше мы с вами действуем по-разному. Вы просто найдете другого эксперта, а мы убьем первого эксперта за ошибку и сделаем так, чтобы второй об этом узнал.
Такова цена экспертизы. Как видите, эти мафиози достаточно умны, чтобы понимать свою бестолковость в благотворительности. Потому и нанимают специалистов. Правда, поступают они с ними достаточно круто, но ведь и платят неплохо. Наши правозащитники не хотят учиться, считают себя специалистами высшей пробы даже в самые критические моменты. Так капризный больной меняет врачей и лекарства, пытается заниматься самолечением, не понимая, что в какой-то момент все же нужно довериться профессионалу.
Интеллектуальный капитал, набранный опыт не имеют у нас ни цены, ни рыночного обихода. Крикуны и дураки на виду, но есть очень много мудрых людей, тонко чувствующих и понимающих развитие правозащитного процесса. Их советы не просто полезны, а во многих случаях спасительны, но люди эти не востребованы. Новые правозащитники не инвестируют в разум, но бурно развиваются, получают все больше быстро преходящих денег и славы, допускают массу ошибок, не обдумывая свои действия достаточно глубоко.
Более того. Новые (и не только) организации часто делают прямо противоположное собственным же намерениям и декларациям. Так, одна из крупнейших правозащитных структур отказалась от крупной суммы исключительно из-за своих внутренних распрей, хотя эти средства могли и должны быть направлены на ее же уставное дело - миротворческий проект в "горячей точке". Распри скоро кончились, а деньги пропали, хотя могли бы спасти многих людей. Сюда можно добавить ряд неудачных попыток объединения правозащитных организаций - необходимого условия эффективности правозащитного движения в огромной стране. Даже не дележка денег тому виной - лишь недоступные разуму амбиции лидеров. Это лишь первые примеры из огромной массы подобных же иррациональных случаев. Поневоле вспомнишь сюрреализм Андрея Платонова, все творчество которого пронизано поиском и ожиданием смерти, а его герои и произведения несут странную идею неизбежной общей погибели.
Зависимость от денег
Трудно искать и получать деньги, но еще хуже, что у денег есть и такое плохое свойство - они кончаются. А если у вас крупная правозащитная организация, которая уже помогла многим, а помощи ждет еще больше людей? Если вы отвечаете за ваших сотрудников, а денег уже нет и больше не предвидится? Если, наконец, на ваших глазах голодают и уходят Ваши коллеги- правозащитники и гибнут надежды защищаемых ими людей?
И все больше приходиться думать не о правах человека, а о собственном выживании правозащитников, и правозащитная организация все меньше занимается своей уставной работой и становится фирмой по поиску и получению денег.
IV. Помощь Запада
До перестройки советские специалисты ездили по всему миру продвигать коммунистические интересы. Например, выгодно было съездить в Монголию, где можно было купить дешевые дубленки, а потом продать их в Москве подороже. А главное - часть зарплаты давали не тугриками, а "сертификатами", странными бумажками, на которые можно было взять в спецмагазине джинсы или что-то еще необычное, что не продавалось простым смертным в СССР.
Сейчас уже в Россию едут западные специалисты продвигать демократические реформы. Некоторые даже говорят по-русски.
Первые представители западных фондов, которые сейчас успешно действуют в Москве, приезжали поначалу налегке, жили в гостиницах, ходили по Москве, выясняли, как им здесь работать. Я много говорил с ними, пытался что-то советовать. Потом приезжали и немногие контролеры-аудиторы, которые пытались проверить уже действующие фонды. Но было это крайне редко.
Приехал как-то из Брюсселя некий чиновник проверять, как работает в России один крупный фонд. В беседе выяснилось, что сам он из восточной Германии и даже бывший политзаключенный, который бежал на Запад, там вскоре занял какой-то пост, а сейчас приехал как человек, знающий советскую систему и русский язык. Я стал ему жаловаться на проблемы, связанные и с этим фондом, и с зарубежной помощью вообще. А он как узнал, что я тоже политзек, что он диссидент немецкий, а я - советский, сразу говорит: "Не надо дальше рассказывать. Вижу, что разбираетесь. Напишите мне подробный отчет-мнение с цифрами и фактами, а я включу его в мой доклад". После этого он прислал мне свой доклад. Я не знаю, какую роль сыграло мое письмо. По крайней мере, этот фонд подвергся очередной чистке. Но главное в том, что таких проверок почти нет - это был единственный случай, хотя я работал почти со всеми фондами. Видно, Запад тоже не любит критики, как и советская власть. Хорошо, хоть, не сажают.
Не знал бы я Кэрол Холл и Лиона Лайберга, не знал бы и Америки. В начале перестройки для нас они одни держали репутацию своей страны, как тот самый праведник. Оба-два приехали почти совсем без денег, да и у нас нечем было им платить. Я все удивлялся - как это? зачем приехали? А они: мы просто хотим вам помочь...
Лион с женой (японкой!)
Лион пришел к нам в Центр, высокий, здоровый мужик с седой бородой, как у Хемингуэя. Я, говорит по-английски, буду у вас волонтер, то есть бесплатный работник. А у нас полтора человека могут по-английски. Но уже через месяц, с грехом пополам, мы с ним о Чехове говорили. Лион целиком поддержал нашу установку на полную финансовую чистоту и открытость. Самое интересное, что он тоже был бывшим зеком - немцы его в плен взяли в Нормандии, отправили в Освенцим. Чудом выжил, вышел из лагеря тонким, звонким и прозрачным и вместо еды, рюкзак книг на себе вынес. Есть еще на земле такие люди! Жил Лион у старушки, комнату мы ему нашли. Кровати не было, спал на коротком диванчике и стул себе для ног подставлял, по-русски знал только "дерьмо" и "до свидания", научился, когда мы его в лютый мороз возили на неотапливаемой и загаженной электричке в Загорск смотреть русские достопримечательности. Вернулся он через полгода в свой Вашингтон и первым делом нашел нам расторопных партнеров, с которыми мы стали работать.
Но это, увы, исключение. Чаще с Запада приезжают люди неквалифицированные, не знающие России, не умеющие себя здесь вести. К работе иностранцы привлекают только тех аборигенов, кто говорит по-английски. Им так удобнее. Говоришь по-английски - уже молодец! И неважно при этом, понимаешь ли ты свое дело, хочешь ли действительно помочь стране. Главное - всегда, всем и почаще улыбаться, хоть и невпопад, суетиться на работе по 12 часов, славить начальство и не лезть с критикой и новациями. Иностранцам удобно купить такого туземца за 300 баксов, эксплуатировать его в хвост и в гриву, а потом отчитываться перед своим начальством за проведенную работу.
Это очевидная глупость, что нельзя критиковать дающих деньги. Они же сами вызвались, так пусть делают свой работу хорошо. Если уж взялись нам помогать, так помогайте. Или отказывайтесь - не будем вам помогать, вылезайте, ребята, сами! Это как-то более определенно.
Как объяснить Западу наши ожидания от его помощи?
Грех критиковать дающего. Но гораздо хуже - молчать и не поправлять его, если явно ошибается, и помощь идет уже не в добро.
Запад полифоничен, там нет главного чиновника, которому можно было бы что-то посоветовать, пожаловаться. Сначала там вырабатываются общие рекомендации и политика в отношении нашей страны. Затем это общее выливается в конкретные планы, которые уже имеют "финансовые последствия", как они говорят. То есть под эти стратегические планы выделяют деньги для прямого воплощения своей выработанной кое-как политики. А на кону бывают миллиарды долларов.
Правозащитные организации получают деньги от зарубежных благотворительных фондов. По самым грубым подсчетам около 100 миллионов долларов Запад вкладывает ежегодно в работу правозащитников разных мастей. Гораздо же больше (но на ту же работу!) - вкладывается в деятельность государственных и подконтрольных ему организаций. Тем самым Запад как бы приручает чиновников, делает их лояльными. Поди, поскандаль с тем, кто деньги дает! И все по закону, никакой коррупции. Но на этой теме почему-то абсолютное табу. До сих пор нет не то что анализа, но даже попытки осознать эти огоромные финансовые потоки из-за рубежа. Даже называются они по-другому - не благотворительные гранты, а, например, "техническая помощь", "займы" (нам отдавать?) на правовые реформы ($56 млн.) или подготовку кадров (!?) ($72 млн.). Поразительно, что никто эти огромные денежные протоки еще не исследовал! На эти деньги кто-то и что-то делает. Но кто и что именно? Идут ли эти деньги на пользу людям и стране в целом?
Негосударственным организациям достается на порядок меньше. Деньги правозащитникам даются всегда под проект, строгий документ-обоснование с жесткой последующей отчетностью. Пример - проект "Общественная Приемная", т.е. служба правовой помощи неимущим людям и пр.
Политика Запада по отношению к России, это некая равнодействующая из огромного множества разнонаправленных мнений, оценок и усилий. Иногда даже странным кажется что что-то вообще получается внятное из такой общей каши. Впрочем, такова всякая политика, а наша цель - выявить в этой толкотне правильное направление, поддержать его, направить равнодействующую ближе к нужной цели.
Например, необходимо всячески разъяснять ошибочность политики отказа от поддержки так называемых превентивных проектов, предотвращающих очевидно надвигающуюся беду, а не проектов, изучающих последствия этой беды, на что, сейчас, тратится денег куда больше. Например, в ближайшее время в таком-то регионе вспыхнет эпидемия туберкулеза. Она будет опасна не только для России, но и для вас, господа зарубежные. Пожалуйста, дайте нам столько-то, чтобы мы провели обследования, вакцинацию. Нет, западники дождутся, когда эпидемия разрастется, будет угрожать самому Западу и потребует в сотни раз больше средств на ее остановку. Скупой уже давно платит больше, чем дважды.
"Ресурсы" - это западный термин. Мы говорим проще и грубей - "деньги". Западный народ этого не любит, как будто стыдится. Они и в самом деле могут и компьютеры-ксероксы дать и специалиста прислать - лекцию прочитать. И называют все это - ресурсами. Хотя, бывает, все проще и дешевле у нас купить, вплоть до самых лучших специалистов.
Это касается и Чечни. Предлагалось множество предупредительных миротворческих проектов - наплевали. Как будто и впрямь Западу выгодны войны и эпидемии в России. Как будто специально не замечают, отрицают предупреждения правозащитников. А потом, когда правота специалистов становится очевидной, даже не извиняются перед ними. Получается как в том анекдоте: если фирма прогорает, то для ее возрождения надо лишь найти человека, который понимает все, что в ней происходит и... уволить его.
Конечно же не только Западу нужны люди, умеющие предвидеть и предупреждать наши беды. Прежде всего такие "пророки" должны быть востребованы в своем отечестве. Только те, кто правильно предвидел развитие событий, верно формулировал стратегию и тактику, да еще успешно действовал - именно они должны делать погоду в стране. И не только в правозащитном движении.
Для чего все эти слова? Надеюсь, что на Западе это прочитают - один аналитик, другой, третий. Авось, что-то и выйдет полезное, услышат те, кто принимает решения, распределяет средства. Вдруг есть среди них люди, которые всерьез озабочены положением в России или, хотя бы те, кому надоело впустую тратить деньги.
Надо быть справедливыми к западной помощи - дают деньги на святое дело, помощь людям идет, их права защищаются. Но почему так медленны изменения к лучшему? Каков же, все-таки результат или, как говорят сами западные фонды, какова эффективность правозащитной работы?
Результаты работы
Эффективность - это коэффициент полезного действия, т.е. относительная величина, где в числителе результат, а в знаменателе - затраченные ресурсы. То есть, эффективность нашей работы тем выше, чем меньше мы потратили выделенных на нее ресурсов. Можно помочь человеку защитить его права за один день и за один доллар. Но схожая работа может обойтись в год времени и в тысячи этих же самых долларов - проблемы-то бывают разные. Некоторые проблемы и написанные под них проекты действительно можно было бы решить быстро и без денег, но кто это проверит? Ведь затраты фондов, выделяющих деньги, уже запланированы неведомыми стратегами. А стратеги эти неизбежно отстают от жизни. Их подбирают по звучности фамилий и титулов. Простой полевой работы они, как правило, не знают (на то они и стратеги), тяжелые и грязные проекты, направленные на прямую помощь людям, предпочитают чистым, наукообразным. Что им до простых работяг-правозащитников, ежедневно жизнь свою кладущим за людей?
Ведь задача-то - защищать права, а не людей.
И постепенно энергичные, крутые проекты прямого воздействия уступают место спокойным и удобным. Работы рискованные (в тюрьмах, больницах, горячих точках), непрерывные (прием населения, переписка) и превентивные (предупреждение нарушений, а не их печальное констатирование), стали вытесняться неспешными, исследовательскими. Куда удобней и нашим, и иностранцам сидеть на семинарах да трейнингах, в библиотеках и за компьютерами, чем ползать на брюхе по Чечне, вести прием бомжей, лазать по тюрьмам и психушкам. Целью работы все больше становится она сама - спокойная и размеренная, а не то, чему она посвящена. Идет подмена результатов самим процессом - в проектах так и пишут, например: "проведение мероприятия", "издание материалов" или "продвижение общественных интересов", все более подлаживаясь под птичий язык фондовских чиновников, все раньше угадывая их интересы, все дальше уходя от необходимых нам реформ.
Впрочем, фонды догадываются об этом, пытаются точнее расходовать деньги, ужесточают контроль и условия выделения средств. Но на это тоже нужно все больше долларов и англоязычных сотрудников. Идет "естественный" процесс вырождения помощи, никем и ни в каком центральном штабе не разработанный - вода течет вниз. Но не надо идти следом.
Мы не должны слепо играть по правилам, которые, кстати, не у нас и не для нас были выработаны. Это западные правила, когда крайне не любят, не принимают правду, критику и самостоятельность, когда не создают механизмов самоконтроля, улучшения своей работы, когда на робкие наши возражения нам заявляют: "кто платит, тот и заказывает музыку". (На последнее, я кстати, огрызнулся, не выдержал: "Вы нам какую музыку привезли? Похоронную?". И сразу потерял кучу денег и связей.)
Ведь, по большому счету, благотворительность это не хобби, не прихоть и не развлечение. Это - обязанность каждого. Никакая зарплата не должна затмевать эту установку. Запад вкладывает в нашу демократию для себя. Для них это долгосрочные, но выгодные инвестиции - убрать с карты мира "империю зла", цивилизовать ее на западный манер, в меру ослабить для спокойной жизни, бизнеса и политики.
Пусть считаются с нами пришлые цивилизаторы, пусть прислушиваются к нам. Они же сами заявились в такой роли. Да и работают-то на нашей территории, в России.
А нам не грех поучиться. Оказывать помощь достойно и грамотно - большая наука! Ведь и нам когда-нибудь придется налаживать демократию и права человека где-то дальше, на востоке. Надо учиться на своем опыте, чтобы не унижать потом других.
Возвращаясь же к проблеме эффективности наших "демократических" проектов, давайте же прежде всего смотреть количество затраченных на них денег. Только тогда мы можем увидеть, полезный это был проект или позорный, поскольку слишком дорогой.
Есть пессимисты, которые говорят, что все вокруг тотально куплены, всюду коррупция, даже на Западе, и нечего тут не поделаешь - надо молчать, не ссориться со спонсорами и коллегами. Мол, всем спокойнее будет, когда правозащитный процесс сам собой все равно идет. Но ведь речь идет не о восстании. Просто не надо впадать в крайности, утверждать, что западная помощь целиком положительная или отрицательная - нет! Давайте считать ее эффективность, измерять "коэффициент полезного действия", определять причины его недостаточности и возможности увеличения.
Запад-Восток
Известна идея о роли России, как моста между двумя мирами, двумя цивилизациями - Западом и Востоком.
Мне пришлось быть свидетелем споров об условном разделении концепции прав на западную и восточную. Западные, якобы, подразумевают приоритет индивида, прав отдельного человека, личности, а уже из суммы прав этих людей, вытекает некая общая правовая защищенность коллективов. Восточное понимание прав, наоборот, предполагает приоритет прав не отдельного человека, а сразу группы, коллектива, из которых и вытекают права отдельных личностей. Здесь не место для столь фундаментального спора, но было бы здорово, если бы Россия, находящаяся как раз посредине этих крайних позиций, видящая в обе стороны, смогла бы предложить что-то свое, примиряющее обе крайности, если они и впрямь существуют.
Попробую, например, выделить одну российскую, не западную и не восточную, особенность. При переговорах с разными людьми, как с западными, так и восточными правозащитниками, дипломатами, политическими деятелями, я заметил нечто общее - уклонение от высказывания правды до конца, даже если эта правда выигрышна, сокращает время переговоров, достигает цели более эффективно. Такая дипломатия на Востоке выглядит как витиеватость, уклончивость и хитрость, на Западе - как знаменитое "прайвеси", недушевность, подчеркнутые индивидуализм и корректность. Особенно это проявлялось в переговорах о деньгах (ресурсах, разумеется), где нужны точность, краткость, быстрота и доказательства личной материальной незаинтересованности. Почти всегда оставалось чувство недоговоренности, неловкости, неискренности. Казалось, почему они быстро и ясно не хотят сказать то, что нужно и можно сказать, причем вполне вежливо и корректно, но гораздо быстрее, чем у них получается? А главное - правдивее. Может им это и не нужно? Вот такое особенное стремление к правде, мне кажется, присуще России. Многое становятся яснее, когда под таким углом слушаешь выступления западных и восточных деятелей, когда продираешься через их риторику, фигуры умолчания. Может быть, набившие оскомину штампы о том, что "язык дан политикам, чтобы скрывать свои мысли", а "политика - искусство возможного" будут пересмотрены в будущей России? Может быть, поиск правды - это вообще наша работа, наш интерес, наша национальная идея?
V. Российская помощь
Наши бизнесмены никогда всерьез не помогали правозащитникам.
В конце 80-х - начале 90-х мне довелось вести первые переговоры как с западными фондами, так и с нашими внутренними потенциальными донорами. На подъеме перестройки эти последние (от записных бандитов до респектабельных банкиров-менеджеров) искренне хотели вкладывать деньги в молодую демократию. Но у Запада уже был многолетний опыт такой работы, а наши бизнесмены в этих вопросах - ни сном, ни духом. И сами они, и деньги их так были тогда непонятны, что опасно было брать. Да и правозащитники не умели ни просить, ни получать, ни тратить, ни отчитываться. Опыт фандрайзинга (поиска денег) имели лишь наши эмигранты, они пытались нам что-то объяснять, да мы не слушали. В результате мы получили по полной программе - правозащитное движение повторяет грехи и болезни любого посттоталитарного развития.
Новые правозащитники
Новые люди приходят в правозащитное движение с совершенно неожиданных сторон.
Первым, еще в начале 90-х, проявил интерес к правозащитному движению К. Боровой. Правда, интерес этот довольно быстро потерял, стал депутатом и известен лишь дружбой с Лерой Новодворской.
Чудом спасшийся от резни в Азербайджане бизнесмен и поэт Саркисов решил создать фонд защиты от дискриминации. Дело движется очень трудно - не помогают власти, не доверяют правозащитники.
Бывший коммунист-демократ, а ныне генсек Союза журналистов И. Яковенко "измерение уровней нарушений прав". Составил Карту свободы слова в России, на которой видно, где очень плохо, а где совсем никуда. И карт таких можно составить множество - по любой категории прав человека. Все аплодируют, а помощи нет.
Экономист Ясин вспомнил о правах человека, создал небольшое подразделение по правам человека в своем Университете, чтобы студенты вновь не построили советскую модель экономики. Практические трудности возникли, но надо оценить дальновидность шага (6).
В очередной раз удивил Березовский, пообещав миллионы на поддержку правозащитных проектов, стал первым крупным отечественным спонсором правозащитного движения России. Так и попадет в историю. И до него помогали помалу наши доморощенные бизнесмены, но все как-то незаметно, случайно. Этот же - "озвученный". А что неуклюже ведет себя - так первый блин комом. Заигравшись в бизнесполитику, он с теми же мерками, с тем же менталитетом, как сейчас говорят, пришел к правозащитникам. И разговор уже надо вести не о нем, а о самих правозащитниках: кто они? правильно ли его приняли? верно ли научили?
Все дело теперь - в условиях, на которых предлагаются такие деньги.
Надо помнить, что такие спонсоры - люди совершенно новые в правозащитном деле и должны пройти минимальный ликбез: ознакомиться с обстановкой, людьми, организациями. Они должны не просто давать деньги, но обязательно выбрать систему ценностей в нашем деле и заявить о ней. Скороспелый их разворот от бизнеса и политики к правозащите чрезвычайно опасен.
И все же акция Березовского говорит о каком-то новом явлении, о некоей новой ступени развития, на которую мы входим. Кажется, новые русские начали всерьез понимать, что "делиться надо" не только с государством и бандитами, а и с народом. Так было и в западных странах сто лет назад, так будет и у нас. Тот факт, что первые наши микросоросы действуют чудовищно глупо, неумело, а иногда и грязновато, не должен заслонять нам суть большого и неизбежного процесса. Давно пора Руси правозащитной переходить на самофинансирование. И если деньги наших буржуев кажутся грязными и вонючими, так это проблема обоняния их получателей. Очиститься надо сначала самим, и уж потом обнюхивать чужие деньги и считать грехи олигархов...
Все эти незваные спонсоры-правозащитники появляются не просто так. Замечательно, что приходят новые люди, идеи. Их нельзя сходу отбрасывать, нельзя показывать снобизм и элитарность.
Да, они плохо понимают правозащитную работу, они пока как бы играют в нее. И за это им достается не только традиционно от властей, но и от самих правозащитников, ибо сунулись они на уже занятое поле с его собственной историей, амбициями, дележами и правилами.
Экономист Найшуль гениально сказал, что личная благотворительность - это неотъемлемый элемент рыночной экономики. И это начинают осознавать наши "новые русские".
Но одна из важнейших проблем правозащитного движения та, что в него трудно попасть новым людям, которые не знают как себя вести, кому поклониться, куда перекреститься. А бизнесмены и между собой ведут себя жестко и независимо. Но это не означает, что их надо сразу отталкивать. Им надо помогать, ибо они - будущие доноры правозащитного движения.
Но если бы на правозащитные дела давало деньги государство, оно бы убило их уже самой процедурой. Ибо благотворительность - это гражданская обязанность, а не служебная. Это не прихоть богатых и не выполнение чиновниками их должностных инструкций. Благотворительность - тонкое искусство. В ней главное - такт, а уже потом расчет. Западные фонды об этом забыли, а наши доморощенные бизнесмены еще не додумались. Даже Сорос сказал: "Когда я зарабатывал миллионы, я думал о деньгах, когда я стал зарабатывать миллиарды, я стал думать о людях". Поэтому надо простить нашим олигархам их упражнения в политике и правах человека. Подождем пока они не начнут зарабатывать миллиарды (7).
Свежий вопрос: "Что делать?"
Правильный ответ - остановиться, оглянуться. Хоть на миг, но правозащитное движение должно увидеть себя объективно, со стороны, спокойными глазами. Иначе, суета, текучка и недосуг - вечные оправдания бесовства - навсегда уничтожат остатки ценностей старых доперестроечных правозащитников.
Я сделал попытку предложить такой взгляд, хотя терпеть не могу умножать число организаций в движении. Но внутреннее чувство говорило - пора! Конечно же, на Чрезвычайном Съезде Советов правозащитников мне не дали выступить с этой инициативой, имевшей самое прямое отношение к теме Съезда. Но это лишь доказало важность и своевременность предложения, вот оно (выдержки):
...
Опыт долгой работы в правозащитном движении позволяет мне утверждать, что давно пора увидеть объективную картину, весь процесс нашей правозащитной работы как в целом, так и в частностях для
- восстановления преемственности нового правозащитного движения со старым, диссидентским с целью передачи его уникального опыта,
- повышения эффективности нашей работы по защите основных прав и свобод человека.
Вот те вопросы, которыми будет заниматься новая организация, изучающая новейшую историю и практику правозащитного движения:
1. Политика, идеология, этика.
Мотивации и обоснования выбора правозащитниками их деятельности (профессия - "правозащитник"). Участники процесса; выработка корпоративной этики и стиля поведения. Виды правозащитной работы: универсальная и специализированная, теоретическая и практическая. Структуризация; формирование групп, сетей и элит. Уровень независимости. Передача исторического опыта, преемственность: возникновение, становление, развитие и обучение новых организаций и правозащитников. Проблемы люстраций, национального покаяния и ответственности в контексте правозащитного процесса. Взаимосвязь правозащитной работы с политикой, экономикой и др.
Московские, питерские и региональные организации; их взаимоотношения. Общая картина (карта) правозащитной активности в России.
Запад и Россия (СНГ). "Западный" и "восточный" типы правозащитной деятельности. "Индивидуальные" и "коллективные" права. Постимперский и постсоветский стили. Национальный вопрос - отражение в правозащитной работе.
2. Организация работы
Управление (менеджмент). Внутренние структуры организаций. Крупные и малые организации; общее и особенное. Уставы, нормативные документы, процедуры - их выработка и соблю-дение. Принятие решений. Разделение властей, системы сдержек и противовесов в управлении. Коллегиальность и централизация. Собрания. Работа контролирующих, ревизионных и согласительных органов. Внутренние споры и конфликты - причины возниковения и методы решения. Условия труда, рабочее время. Защита прав сотрудников внутри правозащитных организаций. Планирование работы. Выработка приоритетов, стратегии и тактики. Программы и проекты. Мероприятия, семинары, конференции, издания и пр. Необходимые и достаточные бюрократические процедуры. Внутренние и внешние документы. Работа с населением. Работа с властями. Работа со СМИ, самореклама, СМИ гражданского сектора, PR, представительские документы, Интернет.
3. Партнерство и сотрудничество
Сотрудничество с российскими и зарубежными коллегами. Готовность к кооперации и координации работ. Диалог и общение: стиль и культура; письма и документы. Методы выбора и формы партнерств. Переговоры. Соглашения краткие и длительные. Защита интеллектуального продукта. Обмены опытом и технологиями; заимствование идей, программ и проектов; копирайт. Образование "сетей".
4. Ресурсы
Зарубежные фонды. Их представительства в России Сбор и анализ информации о финансовой поддержке российских демократических реформ из-за рубежа. Выработка фондами стратегии и тактики, направлений и приоритетов; отбор реципиентов; общие и отдельные технологии, виды и стили работы. Работа правозащитных организаций с западными фондами (фандрайзинг), диалог и обратная связь. Вопросы состязательности, конкуренции, выдвигаемых условий, независимости и достоинства. Методы оценки результатов и расчетов эффективности (К.П.Д.) правозащитных программ и проектов.Российские фонды, их работа и источники финансирования.Работа правозащитников с российскими спонсорами (власти, бизнесмены, сбор средств с населения).
Бюджеты проектов, оплаты труда, административные расходы. Транспарентность, отчетность, аудиты, налоги.
5. Зарубежная пророссийская правозащитная деятельность эмигрантов и иностранцев.
_______________________
Сноски
(1). Что касается российского государства, то многие считают его историю сплошной чередой не просто нарушений прав человека, а более того - историей систематического унижения и уничтожения своего же народа..
(2). Забавно, что наши ретивые госчиновники, иногда прямо видят статью 2 Конституции как эксклюзивное право государства и запрет общественным организациям на правозащитную работу
(3). Разговоры о положительных силах в КПСС - в пользу бедных. Это самооправдания старых конформистов, чтоб не помирать в позоре. Благими намерениями они уже загнали полмира в ад. Бывшие коммунисты пытаются оправдаться, что "не знали", или знали, но хотели как лучше. Мол, если б их "там" не было, то было бы совсем худо... Странные это разговоры. Мол, помогал я палачу, хорошо точил топор, а то представьте - каково зазубренным. В ходу легенда о добром разведчике Штирлице, вынужденном во имя большой победы делать небольшие гадости, например, пытать людей, чтобы подтвердить свою шпионскую маску.
Этими своими рассуждениями я как-то обидел одного нового демократа, бывшего комсекретаря по идеологии. Он был в первых рядах официальных перестройщиков, когда из лагерей стали выпускать политзеков, и сейчас находится в полной уверенности, что всю перестройку сделали именно они, прогрессивные коммунисты...
(4). Другие подобные тесты - первая реакция на правомерность обобщающих сравнений: "КПСС - НСДАП", "гестапо - КГБ", "коммунизм - фашизм" и т.п..)
(5). Люстрации - ...запрет функционерам высокого ранга запрещенной в данной стране политической партии в течение определенного времени занимать должности в государственном аппарате, избираться в представительные органы, быть судьями и т. п.
Толковый словарь русского языка, Интернет - http://mega.km.ru
(6). Перестроечные демократы и правозащитники добивались т.н. "основных" прав-свобод: слова, совести и общественной деятельности. Вслед за благополучным Западом они говорили о социально-экономических правах как о второстепенных, как о "праве на колбасу", вообще не считая их за права. По теории они были правы, но оказалось, что люди хотят еще и выжить, а не помирать с голоду, наслаждаясь свободой слова и совести. Народ голосует за коммунистов, ждет сильной руки, которая наведет порядок и накормит настоящей едой, а не декларациями о правах. Наверное, это плохой народ, бездуховный? Страшно проговариваются наши политиканы, что должны мы, дескать, потерять часть неработоспособного населения в виде оплаты за свободу. Но возмущаться таким цинизмом можно, лишь работая на смягчение его последствий, и главная задача правозащитных организаций в России - помощь пострадавшим от политических и экономических реформ.
Инициатива Ясина это новый импульс старой идеи нашей старого правозащитного Общества экономических свобод: экономические свободы - та самая удочка, которая как бы вытянет, обеспечит социальные права. Лидер Общества Виктор Сокирко с 60-х годов говорит об экономических свободах как необходимом условии нормального развития экономики, а значит и социальной защиты (за что и был арестован). Нам нужны экономические свободы, чтобы свободная экономика обеспечивала социальную сферу. Грубо, но точно - государство дает бизнесменам экономические свободы в обмен на поддержку социальной сферы. На Западе это выглядит как возможность отдавать часть обязательных налогов не государству, а напрямую и самостоятельно направлять их на социальные нужды. Вот одна из важнейших кнопок, на которую правозащитное движение должно нажимать
(7). Хороший пример - джип иномарочный! Увижу и механически отмечаю его стоимость - годовой бюджет типичной правозащитной группы, самоотверженно работающей с детьми, зеками, беженцами, в Чечне, либо - это едет пенсия тысяче стариков зараз...
И вдогонку: эй, дядя в джипе! слышишь меня? воздастся тебе, не жалуйся потом, не причитай о судьбах России!
2000 г.
ПЕРВЫЕ ОТЗЫВЫ
Январь 2001
1) Москва
Идея представляется мне безусловно интересной и важной. Очень бы хотел, чтобы инициаторы подумали о возможности (это сложно и сразу не сделаешь) о настоящем профессиональном изучении правозащитного сообщества всеми доступными научными методами: анализ выпускаемой литературы, анализ других документов, анализ сайтов, анализ полученных грантов (на что, от кого, затраты, результаты), социологические опросы самих членов правозащитного сообщества и общества о приоритетах и эффективности деятельности правозащитников , фокус группы с правозащитниками и их оппонентами и клиентами, «кейс-стади», анализ биографий отдельных правозащитников. Если бы что-либо из этого удалось сознательно и спокойно сделать (но к этому нужно привлечь специалистов, а для этого необходимы деньги), - уверен, что эти результаты будут очень нужны и обществу и самим правозащитникам и грантодателям и бизнесменам и пр…
Искренне желаю всяческого успеха инициаторам идеи в ее реализации!
Приглашаю Вас использовать залы музея и центра имени Андрея Сахарова для семинаров и конференций по этому вопросу.
Ю.Самодуров
2) Самара
Историко-эко-культурная ассоциация Поволжье, г.Самара.
Основные программы: Сохранение и использование историко-культурного и этническогог наследия Интернет-технологии (проект Самарская гражданская сеть, бесплатный интернет и обучение компьютерным технологиям НКО) и издательская деятельность Проблемы межнациональных отношений и проблемы беженцев и переселенцев И основная деятельность.. мы являемся ресурсным центром (с полным набором услуг и грантовыми конкурсами) для негосударственных, некомерческих, общественных организаций Самары и Самарской области. Полностью поддерживаем идею создания ГРУППЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ, готов оказывать посильную поддержку в рамках Самарского региона. В рамках профессиональной деятельности озабочен состоянием правозащитного движения в Самарской области, вернее практически его полным отсутствием и слабостью существующих организаций
С Уважением, Сергей Агапов, Директор ИЭКА Поволжье
3) Казань
Готов присоединиться к Вашему начинанию.
…В своих стремлениях мы полностью совпадаем.
…а) С правозащитниками как таковыми связи у меня нет, но в ряде аспектов правозащитной деятельности приходится систематически сталкиваться с 1.Демократическим движением пророссийской ориентации: «Яблоко», «РиЗ», часть СПС. 2.Демократическим движением национального толка: ТОЦ, «Азатлык» 3.Т.н. «партия власти в республике» - сторонники М.Ш. Шаймиева 4.Представители т.н.»партии федеральной власти»: частично некоторые представители федеральных органов, частично СПС. 5.Общественные организации, проявляющие значительную активность на уровне местного самоуправления - к примеру «Союз воинов-участников вооруженных конфликтов..» 6.Прочие активные участники политического процесса - от членов местного отделения КПРФ - компартии РТ, до представителей различных силовых структур. Взаимное доверие, установившееся между мной и упомянутыми Выше участниками политического процесса позволяет организовать мониторинг состояния правозащитного движения силами разнонаправленных политических и общественных организаций...
Вашу мысль «Наша цель - согласие и единение, ибо страна большая. Чтоб не пропасть поодиночке...» в условиях РТ адекватно воспримет только пророссийски настроенное демдвижение. В случае если Вы хотите не обидеть ни тех, ни других лучше всего распространять свое высказывания на весь мир, не замыкаясь рамками РФ, и отмечая, что эти проблемы актуальны во всем мире. Что касается согласия и единения - опять по причине нацдвижения - согласие и единение - не самоцель, т.к. единение и согласие на невзаимовыгодных условиях будут препятствовать дальнейшему процессу согласия и единения наций (а следовательно и отдельных людей) всего мира. Взаимовыгодность - вот значимый критерий. Отсюда и согласие и единение - к примеру граждане бывшего СССР(и не только) стремяться обрести согласие в душе и единение с обществами развитых демократий мира, а не с ценностями и обществами своих отцов и дедов. Т.е. важна основа единения и согласия, а не само это согласие - т.е. споры были и будут, главное уметь их решать цивилизованно.
C уважением, А.Агзамович, Казанское отделение ТОЦ
4) Москва
Позвольте поздравить Вас от лица Международного Общества Прав Человека с созданием неправительственной организации - Группы изучения Правозащитного Движения.
Мы поддерживаем цели и задачи Движения и будем рады дальнейшему сотрудичеству в сфере деятельности неправительственного сектора.
С уважением,С.Г.Петракова
Руководитель Правового Департамента
Международное Общество Прав Человека
Российская Секция
5) Курск
Готовы участвовать в проекте на территории Курской области. Идея на самом деле очень хорошая
Алексей, по моему мнению проект важен так как сейчас актуально:
1. Составить список реально существующих и действующих правозащитных организаций на территории РОссии…
2. Никто не скажет сейчас с уверенностью, кто, где , как работает в правозащитной сфере. Масса людей просто везде дают свои координаты и создают видимость работы…
В реализации проекта самое главное нельзя полагаться на рекомендации других,
пиьсменные отчеты организаций и т.д., надо все увидеть сотрудникам проекта
своими глазами, пощупать своими руками.
Вот мои мысли, если нужна будет какая-либо помощь, обращайтесь.
Буду рад помочь.Иванов Ярослав
Курское региональное отделение
Молодежного Союза Юристов РФ
Центрально-Черноземный исследовательский
Центр по правам человека
6) Могилев
Наш Могилевский правозащитный центр полностью поддерживает Ваш проект «Группа изучения правозащитного движения».Ждем Ваших конкретных предложений по совместной работе. Директор общественного объединения «Могилевский правозащитный центр»
7) Хибины
Добрый день…
Идея очень назревшая, если отношения будут действенными, партнерскими, т.е. не только «центр» будет получать необходимую информацию из регионов, но и отвечать на ожидания периферийных организаций, которым потребуется помощь.
Удачи.
Бодрова Галина, Хибинское общество «Мемориал»
8) Москва
Уважаемые коллеги!
Как мне кажется, уже есть один существенный объект для вашего интереса и пытливого исследовательского взора: в 2001 году исполняет 10 лет Фонду защиты гласности (ФЗГ), руководимому А.К.Симоновым. Мы уже и сами кое-что пишем по истории Фонда, однако беспристрастный исследовательский взгляд со тороны, думаю, мог бы быть полезен очень многим. Имеется и архив Фонда, переговоры о доступе к которому нужно вести непосредственно с Алексеем Кирилловичем.
Дружески - Михаил Горбаневский,
директор издательских программ ФЗГ,
доктор филологических наук, профессор
9) Новороссийск
Это интересно!
Вопросы, которые Вы ставите по изучению Правозащитных Организаций очень правильны и темы для обсуждения достаточно интересные.
Есть ли у Вас план действий по реализации данной задачи и каким образом будут проходить исследования.
Вадим Карастелев
фонд «Школа Мира» г.Новороссийск
10) Кольский п-ов
Поздравляю с важнейшим начинанием и желаю успеха.
... Ваше письмо я перешлю известным мне правозащитникам.
Любовь Константиновна Соколова, президент Кольской региональной ассоциации «За безопасность питьевой воды и пищи»
11) Москва
From: Алексей Владимирович Яблоков
Желаю успехов новой группе. Надеюсь будете уделять внимание и эколого-правозащитному движению
Ваш А Яблоков
12) Биробиджан
Поддерживаю Ваше предложение.
Готов всячески содействовать Вашей работе, начиная с писем поддержки до непосредственного участия. Всегда рад получить от Вас весточку. Наилучшие пожелания Вам и Вашим близким в новом году.
С уважением, Председатель Совета Ассоциации «ЭГИДА» А.Е. Рынков
13)
Спасибо Вам за приглашение принять участие в создании Организации по изучению правозащитного движения. Россия имеет опыт такого движения и принимает участие в его развитии. Уверена, то Вам удастся создать такую структуру. Буду рада быть полезной. ..
Я член международной сети врачей,распространяющих знания о здоровье , экологии и правах человека . Кроме того, прошлым летом мы создали международную организацию для поддержки тех, кто говорит правду в своих учреждениях, в случае если эти организации нарушают права человека (Whisleblowers- in English).Думаю ,Вам это будет интересно знать- мы планируем провести заседание в России в этом году.
искренне- Лариса Скуратовская, врач, в 1996 году окончила факультет права человека Колумбийского Университета (Нью-Иорк)
14) Москва
Дорогой Алексей!
Твой проект, конечно, интересен и важен, но вопросов много. Если захочешь, обсудим не по e-mail. Успехов тебе!
С уважением, Л. Графова
15) Меня зовут Виталий Аникеев, я работаю в межрегиональной организации по правам человека «Правовое Общество». Мы занимаемся правозащитной
деятельностью на территории Западной Сибири.
Будем рады сотрудничать с Вами.
16) Ярославль
Идея «самопознания» правозащитного движения крайне интересна! Надеюсь увидеться с Вами во время Съезда и переговорить по этому вопросу.
С уважением, В. Сторожев, Ярославль
17) Череповец
Уважаемые коллеги! Алексей Смирнов (ему я отправляю копию этого письма) предлагает новую НПО - Группу изучения правозащитного движения. Видно проблема созрела. …
«Если мы хотим изменить общество, надо научиться называть вещи своими именами» - Конфуций.
Председатель Череповецкой общественной организации «Заступник» Ю.Ванжа.
18) Иркутск
Я думаю, мы с Вами найдём общие интересы. Я с 1988 года «встрял» в демократические усилия в Иркутской области. По мемориальской направленности одной из своих отдач для потомков от своей деятельности я считаю: - обнаружение под Иркутском тайных захоронений жертв массовых политических репрессий, по общей оценке около тридцати тысяч жертв. …Но двигаюсь медленно. из-за отсутствия средств. Хотелось бы обобщить материалы своих усилий на общественной ниве в форме книжки. Эти желания, как я смотрю, совпадают с намерениями, которые вызревают сегодня у многих, и как мне кажется, и у Вас - осмотреться, что сделали и куда пришли. Но у Вас, ещё и с нацеленностью системно двигаться по вечному движению, называемому жизнь.
Sincerely, Alexandr L. ALEXANDROV.
19) Уважаемый коллега! Привет. Хотелось бы в первую очередь уяснить следующее.
Если вы уже создали новую организацию и определили чем она будет заниматься, то от нас то Вам чего надо??? Изучать других и не делать самим ничего, ЖЕЛАЮЩИХ ХВАТАЛО ВСЕГДА!!!!
20) Здравствуйте, Мы не правозащитная организация, а как раз наоборот, экологическая, которая только и успевает отбиваться от всяких на «3 буквы», приходится часто судиться, а правозащитников рядом нет. Успехов Вам, если получится,
С уважением, Председатель правления МООО экологический клуб «Грин Клаб» Елена Васильева
21) Самара
Не могу сказать о том, что наша организация правозащитная, но мы ведем небольшую работу со старшеклассниками по истории правозащитного движения: пишем рефераты, принимаем участие в конференциях учащихся, ежемесячно выпускаем Правозащитный календарь Летом 2000 года наши студенты и школьники работали в волонтерском лагере в Мемориальном Музее истории политических репрессий и тоталитаризма «Пермь-36». Кстати, в музее А.Д. Сахарова (Москва) сейчас открыта наша фотовыставка по этой зоне.
Если вас заинтересовала наша работа, то мы будем рады с вами сотрудничать.
Руководитель Самарского Педагогического клуба «Радуга» Майстровский Юрий
22) ... Я не против создания неправительственных организаций, только считаю, что они действительно должны создаваться исключительно для оказания помощи людям, проживающим на территории РФ...
Возникает вопрос: если новое правозащитное движение эффективно, то зачем создавать преемственность, только для того, чтобы новое поколение не забыло о позитивном опыте диссидентов? Латины говорили «Tempora mutantur et nos mutamur in illis» (Времена меняются и мы меняемся в них). Может лучше, стоит тратить драгоценное время на поиски новых путей повышения эффективности НГО, не исключая конечно перенимать существовавший «до» опыт…
С моей точки зрения, отдельная организация с подобным направлением деятельности лишь отражает бюрократическую структуру государственных органов. Либо автор подразумевает создание организации, надзирающей за деятельностью правозащитных и благотворительных организаций. Но вынуждена еще раз повторить, что правозащитные организации должны создаваться исключительно для оказания помощи людям в защие их прав или с иной благотворительной целью. Прошу прощения, если была слишком откровенна и прямолинейна в этом отзыве. Но я считаю, что организации, только называющие себя правозащитными и созданные в противовес государственным, не приносят никакой пользы большинству людей и служат лишь частным интересам.
С уважением, Дарья Бундина.
23) Киев
Работа по изучению правозащитного движения точно нужна. Но я не уверен, что для проведения такой работы непременно нужна новая организация. Может, и нынешних окажется достаточно. Причем, не обязательно, чтобы эту работу по изучению движения делали сами правозащитники… Права человека - это не знания, а ценности. Ценности в обществе утверждаются через прецеденты. Создание корпуса соответствующих прецедентов и есть главною миссиею правозащитного движения. Разумеется, для того чтобы эти прецеденты эффективнее нарабатывать, движение должно иметь собственные ЦЕННОСТИ И СТАНДАРТЫ самого движения (копоративная этика, стиль поведения). Но для их выработки важны не глубокие исследования, а хорошая коммуникация внутри своей среды, и непременный «разбор полетов» по каждому важному событию внутри движения. В этом смысле (и только в этом) не мешает поучиться у блатных, уточняющих свои «понятия» на «разборках» и «правилках»…
Мы в Украине работаем сейчас потихоньку над Кодексом поведения украинского экологиста…
Я знаю что лично Вы, Алексей, немалые усилия потратили на улучшение технической стороны коммуникации в российском правозащитном движении. Это, наверное, следовало дополнить попытками выработать корректную процедуру для обсуждения внутренних проблем движения (внутренних прецедентов). Быть может, один раз стоило бы провести Форум именно для обсуждения внутренних (корпоративных) проблем российского правозащитного движения. Извините, если говорю банально, или возможно, об уже сделанном Вами. Копии посылаю нескольким коллегам, которые, быть может, тоже захотят высказаться по поставленому Вами вопросу. С наилучшими пожеланиями - Сергей Федоринчик, руководитель информационного центра Украинской экологической ассоциации «Зелений свiт»
24)Н. Новгород
…я не доверяю по крайней мере многим местным правозащитным НКО, которые расплодились вместе с приходом зарубежных фондов в провинцию и изменяют свою специфику в зависимости от изменения политики зарубежных фондов. В жизни меня беспокоит то, что называют социальной дискриминацией (это когда обижают детей, женщин, евреев и т.д.). Я люблю исследовательскую работу. И в этом качестве, возможно, могу пригодиться вашему проекту... Алексей Олегович, то, что было в рассылке, выглядит как общая концепция деятельности организации, и мне она нравится. Я не могу выступать экспертом по оценке концепции, но внутри уже выделенных вами областей я могла бы пригодится. Например, в области исследования идеологии, политики и этики. Или вообще в конкретных исследованиях. ..
Также меня увлекают изменения: у вас их достаточно. Вообще ключевое слово в каждой работе - интересно, а это возможно лишь при определенных условиях. ..
Спать гораздо безопаснее. Поэтому стоит объединять всех, кто подходит для работы (всяческих соплеменников - и в Украине и далее), и - не затягивать реальные (их еще теперь называют «конкретные») шаги (действия). По существу весь наш анализ может быть сосредоточен только на так называемых «продуктах деятельности»... За этими простыми словами стоит длительная кропотливая работа значительного объема...
С уважением - Радина Надежда.
25)
Пишет Вам Сергей Проскурнов, увидел вашу информацию по поводу Правозащитного движение, я очень хочу принимать в нем участие. Немного о себе: 28 лет, инвалид 1-й группы детства, студент 2-го курса факультета права ВОЛГУ и 3-го курса экономики СГУ, заочные отделения, последние годы занимаюсь проблемам право детей-сирот и детей-инвалидов в домах-интернатах, занимаюсь журналистикой, есть публикации в СМИ.
Жду ответа. С уважением, Сергей
26) Красноярск
Полностью поддерживаю инициативу по созданию ГРУППЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ. Хотел бы принять участие в ее работе.
Навскидку, предлагаю план дополнить разделом о психологии правозащитной деятельности.
С уважением, Александр Глисков, адвокат,
Директор красноярского фонда «Защита гласности»,
27) Калуга
..У Вас отличная идея! Готовы в этом сотрудничать с Вами. Поддержим любую инициативу в этом направлении.
… Следует быть предельно внимательным и аккуратным, когда будет делаться эта важная работа.Работать в этом направлении будем с Вами, безусловно, но риск должен быть непременно просчитан и оправдан… Угад есть действительно. Просто у правозащитного движения уже наросло так много массы, что она, по всем законам, должна уже структурироваться и трансформироваться в нечто еще. Ваше направление мне ближе, так как я могу и хочу мыслить и осмысливать происходящие процессы новейшей истории немного сверху и с боку одновременно: для этого нужен особый взгляд, коим я, как мне кажется, владею…
Мое предложение: воспользоваться уже имеющимся хорошим опытом ученых из РАН, работающим с НКО России, с сектором в целом...
Respect, Lyubov Moseeva -
руководитель огранизации содействия мигрантам "Воротынск-переселенец"
(Калуга), член Форума переселенческих организаций
28) Владивосток
Прочитав Ваше письмо - объявление о создании новой неправительственной организации - ГРУППЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ, решил откликнуться!
Очень интерестный проект, очень нужный, но я к сожалению получил только 4 пункта, напишите пожалуйста все вопросы, которыми будет заниматься Ваша организация, и интересующие Вас регионы. -- С наилучшими пожеланиями, Дмитрий Кобылкин, г.Владивосток, а/я 47
29) Екатеринбург
Обрадованы Вашим сообщением о создании новой организации "Группы изучения правозащитного движения". У нас на Урале сложилась непонятная система: несколько старейших правозащитных НКО ведут самую настоящую "дедовщину" по Отношению к новичкам.
А в 1999 году наметилась еще боее тревожная тенденция: срастание НКО и госструктур против других НКО. На одном из семинаров, проводимых в Перми, мы назвали это явление "имитацией". Хотелось бы видеть в числе дел, которыми будет заниматься новая организация. и так называемую общественную оппозицию имитаторам. У нас в Свердловской области центром такого является Екатеринбургское общество "Мемориал". Дошло до того, что его члены судятся с НКО, распространяют ложные сведения о деятельности тех или Иных организаций. Подробнее об этом писали москвичи, приезжаавшие в наш "Мемориал" в 1998 году. Но воз и ныне там. Ждем отклика на это несколько спонтанное сообщение. Но это из серии "наболело".
С уважением, Л.Лукашева, пресс-служба Союза переселенческхи организаций Урала (Екатеринбург)
30)
Год назад я занимался исследованием правозащитного движения в РФ, а именно деятельностью правозащитных организаций и отдельных правозащитников, т.е. именно тем же, что вы собираетесь глобально и тщательно обобщить. Я полностью Вас поддерживаю в осуществлениреализации такого проекта, особенно принимая во внимание ту роль, которую играют правозащитные организации в цивилизованном мире. С большой охотой помогу Вам в Вашей
работе.
С уважением, Андрей Кокоуров.
31) Алтай
Обращается к Вам председатель совета Алтайской краевой общественной организации "Сибирская перспектива" Толкачева Марина. Меня заинтересовала ваша работа в группе изучения Правозащитного движения, что необходимо для того чтобы влиться в ваше движение?
С уважением, Толкачева Марина
32) Калининград
Полностью с тобой согласен.
Мой опыт также как и твой опыт работы в правозащитном движении позволяет утверждать, что такая организация нужна. Мне тоже хочется увидеть объективную картину всего процесса правозащитной работы в России и в нашей Калининградской области как в целом, так и в частностях. Очень важно при этом отделить или выделить правозащитников, стоящих на интересах власти, имеющих всё для своей деятельности (деньги, помещения, оргтехнику, выходы на СМИ и т.п.) и чья деятельность направлена на дискредитацию правозащитной деятельности в России. Поражает меня и отношение зарубежных различных, в том числе и правозащитных организаций. Посещая нашу область они встречаются с властями и с их поддерживающими организациями, в т.ч. и правозащитными. При этом они получают информацию далёкую от реального положения дел и их это видимо полностью устраивает...С предварительным планом работы Группы изучения Правозащитного Движения согласен. Считаю, что если его реализовать даже в начальном виде, то это будет весомая поддержка в деятельности правозащитного движения. Готов оказать посильную поддержку в создании и в работе Группы изучения Правозащитного Движения.
Россия, Калининград, ул. Черняховского, д. 78, кв. 2,
Мареев Владимир Александрович. Директор Калининградского регионального общественного учреждения "Общественный Центр Демократии".
Оперуполномоченный по правам
А. Смирнов, 2000
«ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПРАВОЗАЩИТА» ИЛИ
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЕ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Питерский Центр «Стратегия» – общественная организация, которую возглавляет бывший физик, а ныне общественный деятель Александр Сунгуров.
Центр ведет различные обучающие семинары, работает с новыми уполномоченными по правам человека, публикует много теоретических статей о правах человека, организовывает дискуссии на эту тему.
Красной нитью в этих статьях и дискуссиях проходит попытка внедрения и утверждения нового понятия «государственные правозащитные организации» и даже «государственная правозащита»
I. «Национальный» значит – «государственный»
Вот, что предлагает, например, А. Сунгуров:
«…Предлагаю дополнить список тем для обсуждения:
Государственные правозащитные организации, как новый феномен: Депутатские комиссии по правам человека, Комиссии по правам человека при главах администраций, Уполномоченные по правам человека…»
В статье А. Сунгурова, прямо называющейся «Государственные институты защиты прав человека», говорится:
«… Темой настоящих тезисов является государственная структура, также имеющая непосредственное отношение к защите прав человека, но носящая несколько иное название – Государственный (национальный) институт развития и защиты прав человека…»
Для доказательства правомерности определения «государственный» А. Сунгуровым делается ссылка на западный опыт:
«… На английском языке эти структуры носят название «National Institutions for the promotion and Protection of Human Rights», и на русский язык определение National переводят как «Национальный»! Однако в русском языке слово Национальный имеет несколько другой оттенок, и, как мне кажется, более верно будет перевести его в этом случае как «государственный»…».
Я считаю такой перевод неправильным и выражаю серьезное опасение из-за внедрения искусственного термина – «государственная правозащита», который дезориентирует правозащитников, особенно молодых. Это - опасная стратегия Центра «Стратегия»…
Термин «правозащитник» родился в России как самоназвание диссидентов еще в 60-70-е годы, когда государство преследовало правозащитников, т.е. противостояло им.
В таком контексте , например, А. Сахаров – правозащитник, а Генеральный прокурор СССР – нарушитель прав и свобод.
Не так давно Генпрокурор публично назвал себя правозащитником; правозащитниками часто стали называть себя адвокаты и новые государственные уполномоченные по правам человека (как правило – бывшие советские чиновники). Идет вырождение, инфляция и подмена самоназвания диссидентов.
Я не уверен, что National можно перевести как "государственный"…
По-моему, точнее перевести – "народный" или "общественный", ибо Сунгуров правильно говорит, что National имеет значение в русском языке как именно «национальный», т.е. обозначает принадлежность к конкретной, отдельной нации (русские, евреи, грузины…).
Я не уверен, что западные омбудсманы являются такими же чиновниками, как и наши Уполномоченные по правам человека, зависящие от закона о госслужбе и правительства так же, как и другие чиновники.
Мнения специалистов
Сотрудница Совета Европы М. Фаркухарсон :
«…Соглашения Прав человека - соглашения между Государством и индивидуумом (в отличие от других соглашений, которые согласованы между Государствами). Это означает, что Государство признает, что оно не должно нарушить права людей, живущих в нем, и должно наиболее активно защитить их от нарушений. Закон Прав человека признает, что Государство может быть нарушителем. Государственные должностные лица не могут быть «защитниками» прав человека. Если они уважают и защищают права человека, они просто выполняют их обязательство уважать закон. Это, я думаю, ложная категория - «государственные защитники прав человека». Индивидуумы иногда также нарушают права других, и это наказуемо другими отраслями закона, не законами прав человека.
Есть Правительственные и Межправительственные организации по правам человека, Совет Европы - один из них. Я думаю, что их предназначение в установлении стандартов. Из-за политических факторов, я думаю, что они часто более слабы в контроле. Неправительственные организации прав человека имеют меньше власти и больше трудностей. С другой стороны, они - более сильные исследователи, частично потому, что ближе к ситуации.
Западный ombudsmen также работает на основе закона и мандата, согласно которым они были избраны,
Я вижу дилемму при том, как перевести "National Human Rights Commissions" . Я соглашаюсь с Сунгуровым, что перевод "национальный" - не соответствующий. Я соглашаюсь с Вами, что "государственный", также не соответствующий. Основа работы национальных учреждений прав человека - их независимость. Единственный "государственный" орган, к которому, и если, они приближены - парламент . Они походят на Ombudsmen в этом, и в тех случаях, когда получают индивидуальные жалобы и т.д Тогда они точно выполняют роль Ombudsmen. После обсуждения с коллегами здесь, мы думаем, что было бы лучше использовать термин Public Human Rights Institutions, и я думаю, что по-русски Общественные. Чтобы быть ясной по-английски, я написала весьма категорически. Это, однако, только мои мнения…»
Юрий Ярым-Агаев, правозащитник, США:
"… Я бы перевел слово National как Общенациональный (в конкретном контексте Общероссийский). Тогда это уже относится не к национальности, а к нации. В Америке этот термин в контексте названия организации, в основном применяется к таким структурам, как National Endowment for Democracy, National Endowmant for Arts, National Science Foundation, National Institute for Health. Это фонды, которые раздают деньги налогоплательщиков (не частные!) на поддержку наук, искусств и пр. Хотя они созданы государством, структурированы они так, чтобы минимально зависеть от конкретного правительства, не быть партийными и т.д. Это реализуется через очень сложные структуры управления с попыткой представить в них нацию, не государство, тем паче правительство.
Но, очень важно, что слова существуют в контексте. В данном случае важен контекст американской демократии. Создание реплик в России ни к чему хорошему не приведет, ибо подобный контекст отсутствует»
III. Дискуссия в письмах
Вот и поспорь со "Стратегией"…
Сунгуров отлично знает английский язык, может переводить синхронно. Неужели не знает, не догадывается, что неверно переводит, что слишком серьезна его ошибка? Или это и не ошибка вовсе, а невольная попытка наведения мостов между неправительственными и государственными организацииями? Мол, как назовем, такие и будут.
Судите сами
(фрагменты из переписки публикуюся с разрешения):
Сунгуров
Прежде всего, надо понять, что развитие государственных правозащитных структур и органов является важной составляющей становления правового демократического государства (а не вторжением чиновников в поле деятельности правозащитников-общественников).
Во-вторых, в реальных условиях современной России, в самих государственных структурах практически нет организованных групп или сил, целью которых было бы развитие государственной правозащиты.
Смирнов
Это не просто режет глаз и слух, не эмоции работают – опасность в другом. Идет фатальная, наукообразная подмена. Вдвойне опасная, ибо подкупает несведующего читателя. И там правозащитники и сям, поди разберись! А тут еще речь пошла о какой-то госправозащите…
С генеральным прокурором во главе, что ли?
Или других слов не нашлось? Третье отделение е.в. Канцелярии тоже считало себя патриотом, как и народо-землевольцы…
Я немного работал последовательно с Ковалевым, Карташкиным, Мироновым, нашими «госуполномоченными» правозащитниками. Утверждаю, что несмотря на существенную разницу в их личностях, во всех этих случаях были созданы типичные госконторы с обычными атрибутами чиновничьих госструктур - с их инертностью, борократизмом, пренебрежением к ближним на фоне защиты прав дальних.
Их надо всегда «чинить», напоминать, чей хлеб едят, работать с ними. И не называть их правозащитниками.
Закон - это ограничитель (регулятор, нарушитель) естественного права.
Блюстители закона и правоохранители должны охранять закон-ограничитель, а правозащитники – защищать права людей от произвола этих самых блюстителей и охранителей, как и следует их называть. А еще раньше - защищать наши права от законодателя, на более ранней стадии.
Это у нас «защищают», а на Западе активно (HR-activist) "нападают" на этих самых блюстителей и охранителей, когда те беспредельничают на деньги налогоплательщиков.
Сунгуров
Вот здесь надо разобраться. Фраза "Закон это ограничитель (регулятор, нарушитель) естественного права" интересна, но не очевидна. Мне кажется, что сейчас можно говорить о естественном праве как об основе закона. Или о законе как о формальном выражении естественного права. Да еще надо выйти на общее понимание, что такое "естественное право" - известны первая, вторая, третья генерация естественного права. Поэтому, давайте сначала договоримся о терминах.
Смирнов
О формальных юридических терминах – позже.
Сейчас же главное - не подменять обычные слова, не вводить снова оруэлловский новояз.
То были попытки на халяву использовать имя Сахарова, то пытались зарегистрировать организацию под «скромным и новым» названием «Правозащитное Движение», то - назвать любую ерунду "Хроника текущих событий" и т.д.
По ТВ передают, что Бородин - узник совести…
«Не нарушай традиций!»
Слово «правозащитник» - давнее выстраданное самоназвание.
Зачем потакать бывшим брежневским жополизам?
Наработки и опыт старого демократического движения ученому негоже выбрасывать. В том числе и опыт уважаемых авторитетных личностей.
Недавно в Музее Сахарова был вечер его памяти. Многоуважаемые люди говорили о его гении. И чем больше они пели, тем меньше было Сахарова.
Когда подошла моя очередь, я сказал, что нам всем удобно считать А. Д. гением, делать отсчет от его верхней планки вниз к нам, грешным и несовершенным, ибо тогда мы выглядим нормальными людьми. А я помню А. Д. именно как совершенно простого, адекватного, нормального человека, и предложил опустить обе планки, посмотреть, где мы теперь….
У А.Д. было, образно говоря, просто более высокое быстродействие и точность нравственных, политических расчетов. Все было на порядок-два лучше. Ну и что ж? Подумаешь, более совершенный компьютер! Но хочется иметь именно такой…
Сунгуров
Собственно, что есть цель, что главное? Прокричать "Не трогайте святого слова!!!"
Смирнов
Правильно!!! Надо ПОНЯТЬ, ИЗУЧИТЬ слово, прежде, чем им манипулировать! Кто сейчас знает тонны самиздата? Мы все сейчас как с нуля, как вчера родились…
Сунгуров
…или, как заявлено в концепции, попытаться проанализировать явление правозащиты и подумать, как можно содействовать процессу перехода России к состоянию демократии участия. Да еще затем и предпринять конкретные действия по этому направлению. Это мы и пытаемся делать в нашем Центре…
…понятие правозащитник стало символом сопротивления коммунистическому режиму, причем сопротивления не насилием, а обращения к праву.
Смирнов
Вот и показаны пределы дефиниции…
Прошу не играть с терминами, не вводить «староновых» понятий… Конечно, лестно быть автором новых находок и определений. Но в данном случае возникает не только путаница, но грех против истории…
Сунгуров
Отметим здесь исходную политизированность самого понятия "правозащитник", его некоторую двойственность и конспиративность. Действительно, большинство участников первого митинга на Пушкинской воспринимали, на мой взгляд, свое требование соблюдения положений Сталинской Конституции как удобную форму борьбы с режимом, а вовсе не были ее горячими сторонниками. Они вели политическую борьбу, так как посягали на монополию власти определять правых и виновных, а идея защиты права как такового была для них скорее хорошим тактическим приемом.
Смирнов
Простите, но это цитата из типичного допроса в КГБ в то время. Я это отлично помню. Именно гебешники втолковывали нам, что мы лишь прикрываемся правами человека, а сами…
Мы четко и ясно чувствовали отличие своей работы от политической и очень серьезно обсуждали эту проблему.
Резюме было: политика это задача достижения и использования власти. Кто из правозащитников мог тогда стремиться к власти? И мысли не было!
Да, были немногие оппозиционеры-"политики", оторванные от правозащитного (демократического) движения: Солдатов, Осипов, Огурцов, Саблин и др. Они и не скрывали политической направленности своих действий, создавали партии, ячейки и т.п. Им давали расстрельные статьи (не наши 190,1 или 70). Они резко выделялись среди «наших», т.е. «чистых» правозащитников, у которых были свои идеи и представления.
А говорить о ПОЛИТИЧЕСКИХ последствия наших действий в то время (да и сейчас) могли все, даже дворники, на льду которых поскользнулся и помер генсек.
Простите, но искажаете историю…
Я сам назывался политзаключенным, и меня это всегда смешило, ибо совершенно не разбираюсь в политике…
Сунгуров
Когда же уже в начале 90-х годов стал и создаваться первые партии демократического направления, в числе их лидеров также были многие правозащитники.
Смирнов
«Многих» правозащитников в политике в то время не было. Слово «партия» вызывало немедленную рвоту, аллергию на прошлое… Некоторые из правозащитников обрушились на А.Д. только за то, что депутатом стал, пошел во власть…
Самое странное, что Вы совершенно упускаете из виду люстрации. Можно привести массу примеров из соседних стран, где изучаемые процессы шли неизуродованно, а правозащитники как были, так и оставались таковыми. Там не приходилось мудрить с терминами и классификациями. У нас же все страшно перепутано, но конец клубка в тех самых люстрациях, которые, видимо, не следует проводить Вам или мне, однако надо всюду напоимнать о них, исходить из их необходимости, заявлять о них, делать социомоделирование, наконец…
Сунгуров
Таким образом, вся более чем тридцатилетняя история правозащитного движения в нашей стране указывает на его тесную связь с политикой.
Смирнов
Наверное, правильно. СВЯЗЬ-то есть…как и со многим другим тоже…: -)
Сунгуров
Правозащитник - это тот, кто выступает защитником права.
Возможно и такое определение: правозащитник - это тот, кто выступает сторонником реализации законов, совокупность которых и составляет само право.
"Политика - это взаимоотношения по поводу власти".
…как же соотносится между собой правозащитное движение и политика?
Смирнов
Я уже упоминал, что есть отличное определение: «политика - это задача достижения и использования власти» (А. Празаускас, 1990 г.). Правозащитникам даже по уставам их организаций нельзя участвовать в политике.
Правозащитник тот, кто ненасильственно защищает людей от произвола властей.
Что тут мудрить? Мне приходилось и гебешников и коммуняк защищать, как врачу, беспристрастно.
Сунгуров
…многие известные правозащитники активно участвует в создании и деятельности политических партий, сами баллотируются и избираются в федеральные и региональные парламенты.
Смирнов
Во-первых, к счастью, очень немногие. И настоящими правозащитниками они, наверное и не были.
Во-вторых, их не очень жалуют правозащитники-профи, Марек Новицкий так и говорил: "Кто от нас во власть уходит - сразу исключается из всех правозащитных организаций. А когда возвращается, приходится лечить несколько лет".
Сунгуров
…Для большинства же чиновников правозащитные организации - лишь помеха в их работе.
Смирнов
В первую очередь, не для чиновников, а для всего института чиновничества. Отсюда и вытекает определение правоЗАЩИТНИКОВ от института власти, нарушающего право.
Этот институт, механизм госвласти, состоящий из чиновников, должен блюсти закон, ограничивающий наши права, но делает это плохо не потому, что хочет этого, а потому, что как любая машина работает со сбоями, и, как любой механизм, требует постоянного ухода, контроля, замены деталей, «технического обслуживания», иногда даже дублирования их функций «народными», т.е. общественными организациями. И мы, правозащитники, выступаем как наладчики-контролеры этого самого механизма, от которого зависит наша жизнь. Продукт работы машины, здесь, такое сбалансированное соблюдение прав, которое гарантирует стабильное развитие общества при максимально возможной широте наших прав. Но механизм наш плохой и старый, все время сбивается на понижение уровня прав, ибо такова его природа, ибо сам он при понижении наших прав УВЕЛИЧИВАЕТ СВОИ ПРАВА, не совпадающие с нашими, общественными. Я говорю как инженер, как технарь, но такие аналогии, думаю, уместны. Мне кажется поначалу нам надо увидеть и наглядно показать макропроцессы и механизмы, а не сбиваться в детализацию, когда за деревьями не видно леса. Иначе, мы уходим в ненужную классификацию чиновников, правозащитников и т.д.
Сунгуров
…поля активности правозащитных организаций и политических партий все более расходятся, и это также необходимо учитывать, как при анализе ситуаций, так и при планировании практических действий.
Смирнов
Недавно я спросил господ политологов, есть ли там у вас, политиков в ваших бесконечных партиях отделы по правам человека? Ответ был: да, есть - в КПРФ и ЛДПР. Это сильный ответ…
Вот где поле работы!
Сунгуров
… я стараюсь работать с порядочными людьми. И нахожу.
Смирнов
… вечная проблема выбора между подлецом-профессионалом и порядочным дилетантом. Этот выбор перед нами везде, всегда и в полный рост. Поблема эта историческая, ибо лучшие погибают первыми, их на моих глазах убивали. Шел антиотбор.
Палач Черкесов у власти (привет Питеру!) - правомерный итог. Я пять лет наблюдал в администрации Президента работу демократов и профбюрократов. Сравнение далеко не в пользу первых!
Ельцину просто некого было брать, кроме подлецов, если он хотел профессионализма, чтобы хоть что-то сделать
Сунгуров
Повторяю, настоящий Профессионал - порядочен. Другое дело, что их очень мало. Но все же есть.
Смирнов
Физика Сахарова упрекали в политическом дилетантизме. И, видимо, справедливо. Я до сих пор не уверен, что А.Д. знал или достаточно хорошо разбирался, например, в нацвопросе. А Солженицын - в политике. Да и вообще почти все диссиденты-правозащитники, например, не юристы. Но дилетантизм этот оценен и тюрьмами, и Нобелевской премией.
Сунгуров
Я говорю о современной ситуации, когда никто нам не мешает узнать, что наработано человеческой мыслью на любую тему. Собственно, за это вы с вашими товарищами и боролись. Спасибо. (говорю без иронии). Так надо же этой возможностью пользоваться, если еще есть внутренний ресурс!!! Согласен со спорностью термина. Но - предложите лучше, буду благодарен. Есть Правоохранительные структуры (оставляю в стороне количество в них бюрократов или преступников-садистов, беру в идеале) - они и есть Блюстители закона.
Прокуратура в этом ряду. - но ведь в идее Правозащиты стоит именно концепция Естественного права! И как результат сдвижек, появляются государственные структуры, в основе деятельности которых - именно идеи Естественного права. Не карательные, а с функциями Колокола - и дело уже общества - заставить власть услышать этот колокол. Как сказал один перуанский омбудсман - наш институт - часть государства, но не правительства…
Повторяю, для меня правозащитник - это человек, понявший, что в основе законов должно лежать естественное право, и что эти законы должны выполняться, и делающий для этого хоть что-то. А теперь - дайте Ваше определение!!!
Повторяю, настоящий Профессионал - порядочен. Другое дело, что их очень мало. Но все же есть.
Смирнов
Остановлюсь на последнем утверждении. Оно ФУНДАМЕНТАЛЬНО! Я сразу подумал о профессиональном киллере. Да хоть говночисте.
Эта максима не просто спорна. Тут глубочайшее расхождение со всей философией и этикой нашего правозащитного движения как до перестройки, так и после. Давайте крепко подумаем над этой темой вместе.
Сунгуров
Что же до осквернения термина - давайте быть реалистами, и понимать, что сейчас уже есть РАЗНЫЕ типы правозащитников
Смирнов
Да, это спор о терминах. Но из того, что правозащитники бывают разные, вовсе не следует, что среди этих разных есть и менты-«правозащитники» по службе. М.б. это и есть водораздел, когда зарплата идет из госбюджета, когда человек госслужащий и тогда он не может называться правозащитником? Повторяю, правозащитник это еще и исторический термин и им пользуются до сих пор как самоназванием новые правозащитники, которые вовсе не применяют его к госчиновникам, а Вы, почему-то взялись… Ну, обидите людей, запутаете молодых… Вам это надо? Для науки?
Сунгуров
…Существует принципиальная разница между Правоохранительными структурами и институтом Омбудсмана. Не случайно между прокуратурой и этим институтом существует конфликт. Поэтому этот термин не проходит.
Смирнов
Вновь вынужден напомнить, что был экспертом у Ковалева, Карташкина, а сейчас экспертом по Миронову (не по правам!). Довелось видеть и наших региональных оперуполномоченных по правам человека. Аппарат Миронова, например набит оставными прокурорскими и мвдшными чиновниками, которые просто пересели в другие кресла. Это не просто посторонние для правозащиты люди – антиподы! Там работает какая-то закономерность, которую и нужно определять. И никакие они не правозащитники. Да еще "Государственные"!
IV. Продолжение дискуссии
1. В том же (весьма полезном!) цикле «Работа над понятиями» Сунгуров ставит такие вопросы:
«1. Можно ли говорить о том, что права человека – едины для всех стран и народов и цивилизаций? Или все же существует национальная культурная специфика в их понимании?
2. Если – едины, то… не является ли такое подход европоцентристским «прогрессорским» подходом («мы сделаем вас счастливыми, хотите вы этого или нет, причем в нашем понимании счастья»). И не является ли это трансформацией колонизаторского подхода? как это согласуется с представлениями
3. Если едины, то тогда оправданы гуманитарные интервенции, но опыт Косова указывает на сомнительную эффективность такого подхода…
...
7. Как соотносятся между собой понятие «Право», «Закон» и понятие «Права человека»?…»
Такие, вот, вопросы… Попробую ответить.
Ну, например, вполне ясно, что права человека разными народами понимаются по-разному – на то они и разные, эти народы, живущие на Земле в диапазоне от первобытной цивилизации, до устремляющейся в космос.
И к чему стращать древней «колонизацией»?
Автор как будто забыл о благотворительности. Разве Сорос колонизирует Россию и Центр «Стратегия», когда дает деньги на хорошие дела? Фонды закачивают деньги и свое влияние во все страны, процесс этот известен и есть справедливо недовольные. А раз такие есть, то есть уже и чувство и знание, когда благотворительность на благо, а когда переходит свои рамки и превращается в хамское прогрессорство. На этот лом в мире уже выработан прием, но в России еще боятся перечить фондам, а то не дадут еще денег.
Дело в мере, в степени насилия, принуждения. Можно вырезать «неверных» и язычников, а можно создавать школы и больницы, даже вводить миротворческие силы, чтобы прекратить взаимную резню. И пример Косово здесь – вновь внедряемое в правозащиту государственничество, дань президентской пропаганде.
Европа, если и оплошала, так в неповоротливости, в слишком долгом наблюдении за резней у себя под боком. Не нам им пенять, с нашими топорными вояками в Чечне. Надо восхищаться цивилизованностью международной военной операции, завершенной быстро, точно и малой кровью.
Наконец, не следует опасаться «прогрессорства», ибо это и есть – развитие цивилизации. Более того, неотъемлемой, важнейшей частью и целью такого развития является приведение человечества к единообразному пониманию добра и зла, хорошего и плохого, а также адекватных такому пониманию действий. Это – условие выживания человечества. Это сфера религии и той гуманитарной части развития, которую мы называем – борьбой за права человека.
2. Далее, в статье Сунгурова из ряда источников приводятся определения понятия «Права человека».
В большинстве своем они сводятся к следующему: «Права человека это… права личности…» или «Права человека – свобода…»
Лишь в лекции Марека Новицкого сказано оригинально и точно, что в основе концепции прав человека лежит понятие человеческого достоинства, а сами права человека – характеристика соотношения общество–власть.
Но это тоже не определения.
Осмелюсь предложить такое определение:
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА – сумма возможностей действий каждого индивида, необходимых и достаточных для выживания и развития человечества.
Тогда ограничение этих прав (Human Rights), изложенных в международном Билле и Европейской Хартии, автоматически угрожает не только отдельному человеку, но всему человечеству.
В этом пафос и смысл указанных документов, каковые, в свою очередь, являются базовыми для создания соответствующих им законов (the laws) для каждого народа (Nation).
3. В статье «Государственные институты защиты прав человека Сунгуров пишет, что эти институты должны, в том числе «.. обладать реальной независимостью, в частности, благодаря представительству различных сил гражданского общества».
Все дело в том, что и само гражданское общество у нас еще в зачатке и уж совсем не независимо. Две страшные силы нависают над любой неправительственной организацией – фонды и власти. Плясать приходится под их дудки. Фонды все настойчивей проводят свою линию, навязывают свои приоритеты, не применяются к нашей жизни. Власть же испокон давила всякую независимость, тем более – общественную. Раньше – сажали, теперь – в лучшем случае не замечают, но все чаще преследуют.
А тут еще предлагается эти самые мифические государственные институты каким-то образом делать независимыми.
На практике это выглядит очень забавно: федеральный уполномоченный госправозащитник Миронов мало того, что взялся совершенно не за свое дело, но набрал себе в помощь более двухсот (!) тех же госправозащитников - отставных прокуроров и ментов, всю их жизнь боровшихся не за, а против прав человека. Правда, спохватился. Но поздно, и сейчас, независимый, не может не только никого уволить, но и взять в штат хотя бы одного настоящего правозащитника.
Этот федеральный пример служит образцом и быстро плодящихся региональных оперуполномоченных по правам человека.
V. "Государственные правозащитники"
в интерьере.
Они действительно так себя называют. Прямо, в лоб, без всякого стеснения.
Проводили свой "КРУГЛЫЙ СТОЛ" РУКОВОДИТЕЛЕЙ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРАВОЗАЩИТНЫХ ВЕДОМСТВ СТРАН СНГ И БАЛТИИ».
Вот они – новые госправозащитники из «ведомств»:
Питерский Центр «Стратегия» усердно работает с этими новыми региональными уполномоченными (их уже более десятка), собирает их на совместные семинары
На одном таком семинаре побывал и я.
Собрались в Саратове. Принимал семинар - А. Ландо, признанный лучшим уполномоченным.
Поразило не только то, в собрании никак не участвовали местные правозащитные организации. Удивительный непрофессионализм проявился при посещении показательных лагерей.
Страшные вылизанностью до блеска зоны (в столовых – фонтаны, в них - золотые рыбки) резко контрастировали с мокрыми, темными и душными камерами ШИЗО. Никто из зеков не мог сказать ни слова о реальной обстановке. Да и спрашивать их было нельзя – менты смотрели в оба.
И в каждой зоне приглашали делегацию «правозащитников» откушать фуршетно в огромных актовых залах.
На сцене в это время выступали зеки – плясали, пели, играли музыку.
Государственные правозащитники кушали.
Все было прекрасно: никаких жалоб и нарушений выявлено не было, были накрытые столы, пароходик на Волге, потом и банька.
Я задержался в Саратове на день. Обошел несколько наших правозащитных организаций.
Извинился за все и за всех. Предложил созвать наш круглый стол - пусть местные правозащитники со своими властями побеседуют… Тогда многое прояснится.
А Сунгуров написал убедительную статью под названием : «Александр Ландо и его команда. Незаконченная история Саратовского Уполномоченного по правам человека»
После убедительного перечисления действительно важных и успешных дел уполномоченного, статья завершается так:
«…Рассмотренные в статье вопросы позволяют сделать вывод, что саратовский опыт становления института Уполномоченного по правам человека явился к моменту написания статьи (май 2000 года) наиболее удачным среди других российских регионов. Сам институт Уполномоченного по правам человека, как на федеральном, так и на региональном уровнях, представляет, на мой взгляд, существенный шаг на пути поворота властных структур от служения государству в лице олицетворявших его царя, генсека или президента к служению обычному человеку…».
Верно ли оценивает А. Сунгуров саратовского уполномоченного? Все ли стороны его деятельности изучил и объективно ли?
Вполне вероятно, что саратовский Уполномоченный делает много хорошего.
Но нет такой работы, где можно было бы только вредить.
Вот что неплохо бы знать Сунгурову:
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ "САРАТОВ" .
3 августа 2001 года в 17.30 в расположении редакции областной ежедневной газеты "Саратов" появились трое сотрудников прокуратуры г. Саратова во главе со старшим следователем по особо важным делам городской прокуратуры Андреем Морозовым.
Оторопевшим журналистам, занимавшимся в это время ремонтом редакционных помещений, было предъявлено постановление, подписанное прокурором города Григорьевым, на производство обыска в офисе редакции. Не найдя ничего криминального, "важняк" Морозов со словами: "Мы немножко похитим вашего главного редактора" вместе с коллегами вывел главного редактора газеты "Саратов" Игоря Осовина и, посадив его в автомобиль, увез в неизвестном направлении.
Спустя 5 минут о случившемся телефонограммой был поставлен в известность секретарь Совета безопасности, вице-губернатор Саратовской области Александр Мирошин. Вернувшийся через 2 часа в помещение редакции Игорь Осовин рассказал, что с санкции прокурора г. Саратова были произведены обыски на квартире его родителей (где он прописан) и в квартире тещи Осовина, где он проживает с женой. Напоследок Осовину было заявлено, чтобы он 5 августа, в понедельник, явился в прокуратуру г. Саратова, где ему официально будет предъявлено обвинение в распространении клеветы в письменном виде в адрес Уполномоченного по правам человека в Саратовской области Ландо Александра Соломоновича.
Сотрудники газеты "Саратов" не без основания опасаются, что их главный редактор может быть подвергнут аресту, а сама редакция опечатана.
Основанием для подобных репрессий против старейшей газеты города со стороны местных властей явилась публикация расследования Виктора Кугельшрайбера "Тайна вклада больше не гарантируется" с подзаголовком: "Правозащитник Ландо обходится саратовским налогоплательщикам недешево" ("Саратов", 38 (2325) от 30.07.2001).
В материале шла речь о том, как Уполномоченный по правам человека Александр Ландо за счет средств областного бюджета решил свой жилищный вопрос, получив в центре города элитную квартиру общей площадью 150 кв. метров, и периодически отдыхает с семьей на Черноморском побережье Кавказа по путевкам, стоимостью 138 тысяч рублей каждая, также оплачиваемых из кармана налогоплательщиков.
На следующий день после выхода газеты в свет Ландо подал в прокуратуру г. Саратова заявление, требуя привлечь В. Кугельшрайбера и главного редактора газеты "Саратов" И. Осовина к уголовной ответственности за клевету. При этом убедительных подтверждений обратного Александром Ландо представлено не было. На сотрудников городской прокуратуры в ходе предварительного дознания оказывалось сильное давление. Видный "правозащитник" и ближайший сподвижник губернатора Саратовской области Дмитрия Аяцкова в нарушение всех норм УПК лично допрашивал Осовина в кабинете следователя Морозова, требуя назвать имена спонсоров и политических союзников оппозиционной губернатору газеты, а также раскрыть настоящее имя автора публикации. В общей сложности, в течение двух дней (2 и 3 августа) Игорь Осовин был подвергнут трем допросам: сначала в качестве свидетеля по уголовному делу, затем - в качестве подозреваемого. Затем последовали обыски. Следователь Морозов во время обыска в помещении редакционного офиса предложил журналистам добровольно выдать сотрудникам прокуратуры, помимо материалов, "компрометирующих" Ландо: оружие и наркотики. Ничего подобного найдено не было. Тогда Морозовым были изъяты учредительные документы ООО "Медиа-Пресс" (издателя газеты "Саратов"), генеральным директором которого Осовин является, ряд финансовых документов, а также личные записи Игоря Алексеевича финансового характера.
В знак протеста против произвола властей и из страха повальных обысков и арестов сотрудники редакции прекратили выпуск газеты. Юрист "Саратова" Александр Гаврилов уже начал готовиться к сложному уголовному процессу.
Первый заместитель главного редактора газеты "Саратов" Сергей Почечуев, которого Ландо подозревает в авторстве публикации, заявил о готовности коллег по цеху организовать общественное мнение за отставку одиозного "правозащитника", сначала превратившего местное правозащитное движение в посмешище свой инициативой созвать в Саратовской области съезд проституток, а теперь и вовсе его дискредитирующего своими действиями в духе 1937 года.
…Основанием для действий прокуратуры стало заявление уполномоченного по правам человека в Саратовской области Александра Ландо с требованием привлечь к уголовной ответственности за клевету в его адрес автора статьи, опубликованной 30 июля в пилотном выпуске возобновленного "Саратова". Материал "Тайна вкладов больше не гарантируется" с подзаголовком "Правозащитник Ландо обходится саратовским налогоплательщикам недешево" за подписью Виктора Кугельшрайбера рассказывал о том, что уполномоченный по правам человека за счет областного бюджета получил в элитном доме по адресу Волжская, 15 квартиру общей площадью 150 кв. м рыночной стоимостью 150 тысяч у. е. И периодически отдыхает с семьей на Черноморье Кавказа по путевкам стоимостью 138 тыс. руб. каждая, также оплачиваемым из кармана налогоплательщиков.
Уже в процессе следственных мероприятий Игорь Осовин взял на себя авторство статьи. Прокуратура сработала оперативно (так бы всегда, да в отношении рецидивистов). Причем заявителю было предоставлено право лично допрашивать своего обидчика на официальном допросе в прокуратуре.
По словам Осовина, Ландо интересовался, кто является спонсорами и политическими союзниками газеты, а также требовал выдать информатора и сами документы, на основании которых была написана статья. Автор следователю заявил, что документы, подтверждающие написанное, имеются и будут представлены в суде. После этого Игорю пообещали, что в понедельник ему предъявят обвинение в распространении клеветы в письменной форме. Однако в этот день его не последовало..."
…
Саратов, 4 августа 2001 года, 12.45, редакция газеты "Саратов", тел.: (8452) 271-851.
