Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Маленькая рыбка, жареный карась
Маленькая рыбка, жареный карась // «Столица» № 44, 1994 г.
Караси-идеалисты обещают вступить в Резистанс и стать связными. Кого с кем будете связывать? О’Брайена с полицией Мысли? Шагай вперед, карасиное племя! Коммунистов – в правительство! Не заставляйте поваров ждать, второе вовремя не поспеет. Мойте руки перед Их едой, чтобы они, вас раскусывая, микробов не набрались. А когда вас подадут к столу, не забудьте взять в рот петрушку.
Великий и желчный Салтыков-Щедрин установил прямую зависимость между идеализмом, тиной и сковородкой со скворчащей сметаной. Вы спросите, какая же здесь связь? Все предельно просто: связующим звеном выступает здесь карась, то есть интеллигент. Каждый карась непременно идеалист, потому что лежит на боку в тине. Без тины – какой же идеализм?
Пролежав на боку на этом фамильном ложе века два, русский интеллигент накопил огромные запасы идеализма, который уже можно солить на зиму с кардамоном.
Если бы среди обезьян были идеалисты, они никогда бы не слезли с дерева, потому что до сих пор проводили бы круглые столы, обсуждая этот актуальный вопрос: слезать или не слезать? А если слезать, то надо ли на эту тему проводить референдум или хватит опроса общественного мнения? И если бы среди обезьян были интеллигенты, обезьяна бы не начала трудиться, посовестившись взять в лапу камень или палку: а вдруг ее обвинят в отступлении от принципа ненасилия? Я думаю, что в здоровой обстановке палеолита всех потенциальных интеллигентов съедали пещерные львы. Задумываться о смысле жизни было некогда. Надо было сохранить жизнь: добыть мясо, шкуры, огонь, построить хотя бы однокомнатную пещеру.
То, что интеллигенты разучились сохранять жизнь, долгое время было незаметно. Всегда находился кто-нибудь, кто брал на себя попечение об идеалисте. Пока жива быта добрая царская власть. Под ее опекой, пока она учреждала руками Столыпина военно-полевые суды для бунтовщиков, руками Трепова подавляла анпиловских прототипов той, первой Пресни и руками Герасимова, шефа охранного отделения, вылавливала экстремистов, интеллигенция, томно потягиваясь в тине, могла нюхать вишневые сады, поплевывать вишневыми косточками, свергать самодержавие и презирать деньги. Каково же было удивление карасей-идеалистов, когда после 1917 года в их быт прочно вошли сметана и сковородка!
Защищаться или тем паче нападать интеллигенты и не подумали. Нет ничего более жалкого и рыбьего, чем безвинно шагать к стенке или топать на этап. Вот где пригодился бы топор Родиона Раскольникова! Однако у Родиона топор быт припасен на старушку, а не на Порфирия Петровича.
Карась-идеалист никогда не обижается на те, кто его ест. Поэтому есть его приятно. Когда недавно целых две недели, с 21 сентября по 4 октября включительно, российский канал ТВ сдувал пушинки с Руцкого, Зюганова, Баркашова и Анпилова, всячески рекламируя их кротость и законопослушность, давая в эфир исключительно коммуно-фашистские трели на жердочках всех площадей Москвы, а уличные акции демократов, заснятые собственными операторами, клал на полку (так же как «Останкино», НТВ и «2x2»); когда президент на пресс-конференции заявил, что не против взять в правительство парочку коммунистов или фашистов – на развод, – мне было ясно, что больше всего на свете наши интеллигенты боятся, как бы враги, закусывая ими, не подавились косточкой. Карась-идеалист прежде всего не хочет оказаться недожаренным на сковородке: в этом видит он оскорбление своей профессиональной гордости. Президент, впрочем, делает все, чтобы рыбный день прошел у них нормально. Для этого надо дать им только палец, а уж руку они сами откусят. С головой вместе.
Интеллигент до смерти (в прямом смысле) любит акты национального примирения. Он протягивает противнику розовый пальчик, приговаривая: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться, я буду обниматься». На таких условиях только дурак не помирится. А они: щуки, осетры, акулы, спруты – очень даже не дураки. В отличие от нас.
Карась любит приговаривать: «Вот если бы все рыбы согласились...». А они давно уже согласились на платформе, что карась – вкуснятина. Смотрят в договор об общественно-кулинарном согласии и облизываются. Выделяют желудочный сок. Безусловный пищевой рефлекс, что вы хотите! «Вести» объяснили народу, что договор о гражданском согласии с Жириновским надо было подписать. Правильно! Когда это рыба в ухе не соглашалась с поваром, который ее варит? Еще и Зюганов подпишет. Как метрдотель. А из Бориса Николаевича сварят тройную уху. Он наваристый.
Наши караси-идеалисты всегда готовы уступить место в шлюпке и круг. Не другу – врагу. И на сковородке они смогут сказать одно: «Знаешь ли ты, щука, что такое добродетель?». А жареным никто не отвечает.
Иногда я удивляюсь. Ведь все читали стихотворение про то, как это будет.«..вырвали кишки»… «всыпали муки». И ведь знают, что там, в конце тоннеля, где кухня, будет не до смеха:
Маленькая рыбка,
Жареный карась,
Где твоя улыбка,
Что была вчерась?
Там будет мрак и скрежет зубовный. Почему караси так торопятся? «Почему эти птицы на север летят, если птицам положено только на юг?» Один журналист даже утверждает, что не может навязывать свою личную демократическую истину красно-коричневому народу.
Что есть истина? Это неправда, что истина лежит на дне морском. На дне морском (или речном) в России будет лежать тот, кто усомнится в своей истине и не сумеет ее навязать всем остальным.
Элегические журналисты ностальгически крутят столы и вопрошают: «Кто здесь?» Не надо вопрошать духов тьмы. Они всегда на подхвате. Вам не жилось, не елось, не пилось. Из-под одного вытащили страну, из-под другого – просто пеленку. Вам не нравилась несоветская действительность? Получите обратно советскую. Будете пить и похваливать. Интеллигент в России всегда Фауст. Сначала он заклинает «Явись! Явись! Пусть это жизни стоит!» А потом его меняют на Луиса Корвалана, если повезет. Или просто тихо зарывают в Котловане какого-нибудь Чевенгура.
