А. Г. Глебов
Воронежский университет
e-mail: aglebov@ghist.vsu.ru
Глебов А.Г. Англия в раннее средневековье. СПб.: Евразия, 2007. 283 с.
Ср. его же публикацию грамот Альфреда.
КОРОЛЬ И ВЛАСТЬ:
Номер 1, октябрь 2000
http://www.main.vsu.ru/~cdh/Articles/01-01a.htm
(1)
В процессе исследования различных сторон эволюции раннесаксонского общества нам
уже приходилось обращаться к проблемам менталитета англосаксов, в частности, к
анализу тех представлений о короле и королевской власти, которые складывались
и развивались в их социуме на протяжении VII-IX столетий. Как было показано, эти
представления исключительно медленно эволюционировали от идей варварской эпохи,
согласно которым носитель королевского титула рассматривался как представитель
и защитник племени, к пониманию того, что король есть стоящий над родоплеменными
структурами глава государства, обладающий публично-правовыми полномочиями по отношению
ко всему его населению. 1 В данной статье хотелось бы коснуться другой стороны
той же проблемы, а именно к тому, каким образом сами англосаксонские монархи изучаемого
периода рассматривали свое место и значение в обществе. Иными словами, речь идет
об анализе государственно-политических идей конца IX в. и, отчасти, их воплощения
в повседневной практике королевского управления. 2 Определенные возможности такого
анализа открывает изучение источников, исходящих от короля Уэссекса Альфреда Великого
(871-899 гг.) и его ближайшего окружения, которые возникли в результате его активной
деятельности в области культуры и образования. Это, думается, позволит более пристально
присмотреться не только к существу его культурной политики как таковой, но и к
тем, в том числе политическим, идеям, которые ее оплодотворяли.
(2)
Не приходится сомневаться в том, что сам Альфред хорошо осознавал значение образованности
и знаний для правильного и справедливого управления государственными делами.
Как он отметил в своей вставке в древнеанглийский перевод "Обязанностей
пастыря" папы Григория I Великого, "на долю королей, не исполняющих
возложенного на них Господом долга поощрять ученость, выпадают мирские бедствия,
отзывающиеся на их народе". Если истинная вера в его королевстве приходит
в упадок, если духовенство не способно понимать латынь, калеча ее в своих проповедях
и литургиях, если древние монастыри и другие церковные корпорации находятся
в запустении по причине небрежения клириков, король будет нести ответственность
перед Господом как на этом, так и на том свете. 3
(3)
В другой книге он также наставляет правителя: "Итак, стремись к книжной
премудрости, ибо говорю тебе, что при ее посредстве ты без труда достигнешь
власти, даже не вожделея ее". 4 Такое отношение к христианской образованности
отражало представление Альфреда о том, что Бог вручает королям заботу не только
о материальном, но и духовном благополучии их подданных. И подобный подход не
был циничной попыткой использовать религию в целях подчинения населения государственной
дисциплине: речь шла лишь о том, чтобы наилучшим образом реализовать "обязанности
пастыря", возложенные на короля Создателем. 5
(4)
Таковы были вполне практические соображения, которые понуждали Альфреда Великого
посвящать время, энергию и немалые материальные ресурсы претворению в жизнь
своей культурной программы. Существовала, однако, и более личная причина, заставлявшая
владыку западных саксов столь страстно заниматься не совсем свойственными королям-воинам
раннего средневековья делами культуры: Альфред любил ученость и учение. Еще
в раннем детстве он проявил неподдельный интерес к знаниям и книгам. Свидетельством
этого служит ставший хрестоматийным рассказ его первого биографа, епископа Ассера.
Однажды мать Альфреда, Осбурх, показала ему 6 и его братьям украшенную прекрасными
миниатюрами книгу древнеанглийской поэзии и пообещала отдать ее тому, кто быстрее
всех выучит ее наизусть. Очарованный затейливым инициалом, открывавшим рукопись,
и, как пишет Ассер, "воодушевляемый божественным вдохновением", Альфред
решил уточнить, правда ли это. Осбурх подтвердила, что говорила совершенно серьезно.
"Он тут же взял книгу из ее рук, отправился к своему учителю и прочитал/выучил
(legere) ее. Когда она была прочитана/выучена (Quo lecto), он вернулся с ней
к матери и повторил ее наизусть". 7 В одной из предшествующих глав биограф
короля Уэссекса указывает также на то, что он настолько внимательно слушал героические
песни, рассказываемые при дворе своего отца, что, уже будучи взрослым, мог без
всякого труда удерживать их в памяти. 8 Позднее, став королем, Альфред заявлял:
"Нет в человеке ничего лучшего, нежели знания, и нет ничего худшего, чем
невежество". 9 Свято уверовав в созданный папой Григорием Великим идеал
правителя, который является образцом христианских добродетелей для своего народа,
10 он считал, что стремление к образованию и мудрости должно быть обязанностью
не только самого короля, но и тех, кому он поручает власть над людьми. 11
(5)
Когда точно Альфред стал серьезно обдумывать свою программу возрождения культуры
и образования, неизвестно. Скорее всего, это случилось в начале 880-х гг., когда
по приглашению короля к его двору стали стекаться интеллектуалы как из различных
англосаксонских королевств, так и с континента. Среди них были прибывшие из
Мерсии Уэрферт, епископ Вустерский, Плегмунд, впоследствии ставший архиепископом
Кентерберийским, а также два ученых монаха - Этельстан и Уэрвульф. 12 Нельзя
не упомянуть и самого Ассера, покинувшего аббатство Св. Давида в уэльсском королевстве
Дайфед, и ставшего ближайшим сотрудником короля. 13 Не меньшее значение имело
и привлечение ученых из-за рубежа, особенно из западно-франкского королевства.
Так, Альфред не только заселил монастырь, основанный им на месте своей бывшей
военной базы в Сомерсете, "выходцами из Галлии", но и поставил аббатом
некоего Иоанна "из рода древних саксов" (Ealdsaxonum), "человека
острого ума... и весьма сведущего в военном искусстве". 14 Около 886 г.
Альфред вел письменные переговоры с архиепископом Реймса (и одновременно, аббатом
монастыря Сен-Бертин) Фульком о приезде в Уэссекс монаха Гримбальда, слава об
учености которого дошла до короля. Впоследствии Гримбальд стал духовником Альфреда
и много сделал для пополнения монастырских библиотек Англии франкскими материалами.
15
(6)
Цель, которую преследовал Альфред, собирая при своем дворе круг столь выдающихся
ученых своего времени, была двоякой. С одной стороны, они должны были составить,
и действительно составили, непосредственное духовное и интеллектуальное окружение
самого короля. В их обязанности, помимо чисто религиозных занятий, входило чтение
и комментирование для него священных и светских книг. По сообщению Ассера, Альфред
всегда имел при себе что-то вроде записной книжки, в которой были собраны различные
по характеру записи, которые он считал важными: расписание церковных служб,
некоторые псалмы, памятные с детства молитвы, а также отрывки из тех книг, которые
его заинтересовали. 16 Иными словами, Гримбальд, Ассер и другие стали учителями
Альфреда, наставлявшими его в латинской премудрости. Уэссекский король, однако,
с течением времени все меньше довольствовался столь пассивной ролью в процессе
обучения. Наконец, в марте 887 г. он стал обучаться латыни (чтению и письму
одновременно) и вскоре, по словам биографа, "по божественному вдохновению"
настолько освоил этот язык, что мог сам обучать ему других. 17
(7)
Второй, быть может более важной, перспективой использования приглашенных ученых
было распространение образованности и знаний, прежде всего в среде духовенства,
и повышение культурного уровня его королевства в целом, что, в свою очередь,
позволило бы преодолеть тот упадок, о котором говорил Альфред в своем предисловии
к "Обязанностям пастыря": "Мало было людей по эту сторону Хамбера,
кто мог бы понять службу на английском языке или перевести написанное с латыни
на английский. И думаю, что и за Хамбером таких было не слишком много. И так
их было мало, что не могу вспомнить ни одного человека к югу от Темзы, когда
я стал править этим королевством". 18 Выходом из положения, по мнению короля,
был перевод на народный (древнеанглийский) язык "нескольких книг, наиболее
необходимых всем людям", с тем, чтобы, распространив их по епископским
диоцезам, сделать доступными по всему королевству. 19 Одновременно Альфред распорядился
о том, чтобы "все молодые люди, которые только есть сейчас в Англии (Englalond),
рожденные от свободных, имеющих необходимые средства, (sped) были отданы в обучение
... до тех пор, пока не смогут хорошо читать то, что написано по-английски".
Те, кто собирался посвятить себя духовному служению, должны были продолжать
обучение на латыни. Когда все это осуществится в стране, по мнению короля, вновь
воцарятся мир и процветание, нарушенные скандинавской агрессией. 20
(8)
Скорее всего, Альфред Великий несколько преувеличил глубину культурного падения
Уэссекса его эпохи: где, как не в епископских и монастырских школах обучались
те интеллектуалы, которыми он так гордился? Само их присутствие при его дворе
свидетельствует о сохранении неких традиций латинской учености, по меньшей мере,
в Мерсии и Уэльсе. Да и двор его отца, короля Этельвульфа (839-855 гг.), не
был столь застоен в культурном отношении, как это следует из обличений сына.
Короче говоря, инвективы Альфреда против полного культурного упадка, якобы постигшего
Уэссекс накануне его царствования, нужно рассматривать, скорее, как полемическое
преувеличение, нежели вполне адекватное отражение положения вещей. Более того,
его описание "доброго старого времени" является широко распространенным
литературным топосом и основано на изображении Бедой Почтенным архиепископата
примаса англосаксонской церкви Теодора в конце VII столетия. 21
(9)
Тем не менее, свидетельство Альфреда Великого нельзя, конечно, полностью игнорировать.
Норманны действительно нанесли серьезный удар по религиозно-церковной жизни
англосаксонских королевств и по их культуре. 22 Многие сокровища письменности
сгорели вместе с церквами и монастырями, в которых они хранились. Начиная с
860-х гг. стремительно сокращается количество производимых рукописей и восстанавливается
не ранее середины 90-х гг. 23 Основываясь на тщательном изучении сохранившихся
грамот, в частности, церкви Крайст-Черч в г. Кентербери, палеографы и лингвисты
пришли к выводу, что в упадок приходит и употребление латинского языка; к началу
70-х гг. IX в. ситуация становится почти катастрофической. Н. Брукс справедливо
указывает, к примеру, на грамоту, датируемую 873 г., которая представляет собой
не более, чем набор трафаретных формул, неуклюже соединенных между собой грамматически
неправильными латинскими фразами; использование этих формул, к тому же, не всегда
соответствует характеру зафиксированного в грамоте пожалования. Картину увенчивает
дважды (!) ошибочно помещенный писцом в конце хартии список свидетелей, взятый
из более раннего диплома короля Этельвульфа. 24
(10)
Исходя из этого, можно утверждать, что образовательная программа, задуманная
Альфредом Великим, ориентировалась на возрождение религии через возрождение
и развитие грамотности, причем не только латинской, но и древнеанглийской. С
точки зрения рассматриваемой проблемы существенно и то, что эта программа имела
совершенно очевидный административный аспект, связанный с необходимостью ее
использования для налаживания эффективного функционирования управленческой системы,
создаваемой правителем Уэссекса. Не случайно он, под угрозой отстранения от
должности, возлагал на своих элдорменов и гереф, большинство из которых было
неграмотно, обязанность учиться читать, хотя бы на родном языке. 25
(11)
С другой стороны, распространение образованности и знаний должно было, по мысли
короля Альфреда, способствовать внедрению в массовое сознание новых идей о государственно-политическом
устройстве, в том числе связанных непосредственно с королевской властью, которой
также необходимо было осознать свое место в обществе. Главной добродетелью хорошего
правителя для него было то, что он определил понятием "мудрость",
которое являлось для него, одновременно, основой всех остальных достоинств носителя
королевского звания. Без наличия у правителя этого качества, по мнению Альфреда,
он не мог надеяться ни на законное и справедливое управление своим земным царством,
ни на место в Царствии Небесном после кончины. 26
(12)
Небезынтересно заметить, что наиболее ясное представление о том, каким образом
сам Альфред понимал существо указанного понятия в приложении к "делам земным",
дает его собственный законодательный сборник, в частности, предпосланный ему
пролог, являющийся, по существу, оригинальным политическим трактатом о соотношении
божественных и человеческих законов и властей. Хотя Альфред представил себя
в нем не кодификатором в полном смысле этого слова, а лишь собирателем старых
установлений, который свел воедино лучшее из правовых сборников своих предшественников,
27 мы не должны недооценивать новизны его законодательных усилий. Как было убедительно
продемонстрировано П.Уормальдом, именно издание законов было для Альфреда Великого
одним из наиболее важных публичных выражений растущего могущества королевской
власти, а его кодекс стал не только юридическим инструментом поддержания "мира
и спокойствия" в государстве, но и своеобразным "политико-идеологическим
манифестом" этого могущества. 28
(13)
Пространная вводная часть, содержащая перевод ряда библейских текстов (десять
заповедей, несколько глав законов Моисея из книги Исхода, отрывки из посланий
апостолов), может быть интерпретирована как размышление о предназначении права
в жизни христианского сообщества, сформировавшегося к этому времени в англосаксонском
социуме. Для Альфреда и его современников бурный и жестокий мир, рисуемый книгами
Самуила или Царств должен был казаться необыкновенно знакомым. Они, вероятно,
узнавали в библейских персонажах, таких, как Давид, который по милости Господа,
подавив сопротивление знати и покорив соседние народы, стал царем, себя самих.
И если король Мерсии Оффа (757-796 гг.) уничтожил значительную часть своей фамилии,
чтобы обеспечить престол сыну Экгфриту (796 г.), то не так же ли поступил сам
великий царь Соломон, приказав казнить своего брата Адоная и его сподвижников?
И не вдохновлялся ли король Уэссекса Кэдвалла (686-688 гг.), пробившийся к трону
с оружием в руках, примером библейского царя Давида? И не были ли Давид, Соломон,
Моисей и Исайя - правители и законодатели Ветхого завета - практическим примером
для самого Альфреда?
(14)
С помощью искусной организации почерпнутого в Библии материала Альфред действительно
проводит прямую аналогию между дарованием Богом "Закона" Моисею и
своим собственным изданием законодательства для своего народа, и подчеркивает,
что Христос "пришел не для того, чтобы разрушить или отменить заповеди,
но чтобы исполнить их..." 29 Далее он показывает, как происходило распространение
христианского закона среди людей, включая англосаксов: "Затем, когда случилось
так, что многие народы приняли веру Христову, синоды святых епископов и многих
других досточтимых советников (witan)...постановили, что, учитывая милосердие,
которому учил Христос, почти за каждое первое преступление светские правители
могут, не опасаясь греха, получить установленную денежную компенсацию".
30 Тем самым Альфред как бы "переводит" христианскую идею милосердия
на язык своей собственной социо-культурной идиомы. Выразив ее в понятной и близкой
англосаксам IX столетия терминологии вергельдов и штрафов, он, по сути дела,
связывает воедино сакральное прошлое и профанное настоящее. Превратив свой кодекс,
таким образом, в разновидность "божеского закона", Альфред одновременно
наделяет западных саксов качествами нового "избранного народа", исполняющего
заключенный с милостивым и справедливым Богом завет. 31
(15)
Принимая во внимание ярко выраженное в прологе к кодексу акцентирование божественного
происхождения королевской власти, логично было бы ожидать того, что сходные
акценты на сакральные аспекты личности короля в массе появятся и в самом тексте.
Эти ожидания, однако, при ближайшем с ним знакомстве оправдываются далеко не
полностью. Нельзя сказать, что эта идея вовсе отсутствует в законодательстве
Альфреда, но связь королевской власти с Богом опосредована у него отношениями
светского господства и подчинения. Злоумышления против жизни как короля, так
и глафорда предусматривали в сборнике Альфреда одинаковое наказание: смертную
казнь с конфискацией имущества. Разница между двумя титулами заключалась лишь
в материальном подтверждении той клятвы, с помощью которой подозреваемый мог
очиститься от обвинения: в первом случае оно равнялось вергельду короля, во
втором - вергельду глафорда. 32
(16)
Обе статьи перекликаются не только с заложенным в §1 титула 1 запретом выполнять
клятвы, которые могут привести к предательству глафорда, 33 но и с некоторыми
пассажами, содержащимися в прологе. Милосердие и всепрощение, которым учил Христос,
и которые в качестве морального императива были включены церковными синодами
и королями в законодательство, распространялись на всех преступников, за одним
единственным исключением: "только для предательства [своего] глафорда они
(т.е. синоды и короли - А.Г.) не осмелились объявить прощения, ибо и всемогущий
Господь не прощал тех, кто отступался от Него, как и Христос, сын Божий, не
прощал тех, кто предал Его на смерть; и Он заповедал любить своего глафорда,
как Его самого". 34 Тем самым запрет предательства глафорда (hlafordsearwe)
провозглашается незыблемым и освящается божественной санкцией. Однако Альфред
идет еще дальше. Он не только объявляет полномочия королей и глафордов ипостасью
божественной власти, но и специально подчеркивает то высокое достоинство, которым
Господь наградил земных сановников, трансформируя вторую заповедь Христа ("Возлюби
ближнего своего, как самого себя") 35 в требование почитать своего лорда,
как самого Спасителя. 36 Аналогичное рассуждение находим и в альфредовском переводе
"Обязанностей пастыря", который настаивает на том, что "когда
мы грешим против глафордов, мы грешим против самого Бога, который создал глафордат".
37
(17)
Вообще выбор политической терминологии в переводах Альфреда Великого наводит
на мысль о том, что для него неприкосновенность персоны короля была связана
не столько с освящением ее церковью (в частности, в результате церемонии "помазания
на царство"), сколько с теми властными прерогативами, которыми наделил
его Господь. Чаще всего Альфред не просто переводил латинский оригинал на древнеанглийский,
но и во многом переиначивал, дополняя собственными интерполяциями, включавшими
первоисточник в современный ему культурно-политический контекст. Например, уже
неоднократно упоминавшиеся "Обязанности пастыря" папы Григория I в
своем первоначальном варианте появились на свет как руководство для епископов
в их повседневной литургической и канонической практике. 38 Однако язык этого
произведения, особенно применение автором допускающего разнообразные толкования
терминаrectorдля обозначения епископа, а также широко используемые им ветхозаветные
аллюзии, позволили Альфреду прочитать его как трактат об обязанностях любого
человека, облеченного властью. Мало того, его перевод григорианского текста
еще больше стирал различия между церковными и светскими властями. Так,rector,
или praepositus ("правитель") Григория I, под пером короля Уэссекса
превращались в "элдормена" (ealdormonn, sciremonn), или даже в "учителя"
(lareowas). 39 Обращает на себя внимание также и то, что в этом переводе при
объяснении встречающихся в оригинале описаний отношений господства-подчинения,
или существа политической власти в целом, Альфред крайне редко использует терминологию,
непосредственно относящуюся к королевской власти. Гораздо чаще в таких случаях
он прибегает к тому, чтобы присоединить к первоначальному тексту собственные
глоссы, содержащие ссылки на хорошо знакомые его читателям отношения глафордата.
Наиболее показательный образец подобного рода ссылок мы встречаем в главе 28
альфредовского перевода, которая касается того, каковы должны быть взаимоотношения
правителей и их подданных. Здесь Григорий I выдвинул в качестве модели поведения
отказ Давида убить царя Саула, когда последний травил и преследовал его; несмотря
на такое обращение Саула, Давид, с точки зрения римского первосвященника, осознавал,
что не смеет поднять руку на царя, получившего Божье благословение. Альфред
переводит это изречение папы почти слово в слово, но делает любопытную вставку:
Давид воздержался от убийства Саула (переводчик характеризует царя, как его
"старого глафорда" [ealdhlaford]) не только из страха перед Господом,
но и из-за укоренившейся "преданности" (treowum) своему господину.
40 В другом месте к рассуждениям Григория I о том, что Бог создал всех людей
равными и потому епископ обязан со смирением увещевать даже великих грешников,
он добавляет свою интерполяцию: "... и все же каждый человек должен испытывать
[благоговейный] страх перед своим глафордом (his hlaford onraede), как слуга
перед господином". 41 "Испытывать страх перед своим глафордом",
по Альфреду, есть долг христианина; именно это имел в виду апостол Павел, когда
предписывал покорность земным владыкам. 42 В осмыслении положения правителя,
следовательно, для короля Уэссекса важнейшее значение имело не столько освящение
его Богом, сколько параллель между всеобъемлющей властью Господа и теми полномочиями,
которыми он наделил светских лордов.
(18)
Если первый эталон, которому должен следовать носитель королевского титула,
Альфред Великий нашел в Священном Писании, то второй, не менее привлекательный
для себя, он отыскал в любимой им героической поэзии англосаксов. Пробуя свои
силы в стихотворном переводе метров Боэция, он представил автора "Утешения
философией" как "благородного вождя (ealdormonn), преданного своему
глафорду..., который был известен [воинскими] подвигами и щедростью на подарки".
43 И то, и другое качества являются неотъемлемыми характеристиками образа правителя
как в героической поэзии, так и в дидактической литературе англосаксов. 44 Как
бы подхватывая намеченную Альфредом тему, его биограф, Ассер, превозносит не
только христианское благочестие и полководческие дарования короля, но и его
необыкновенную щедрость, что является постоянным лейтмотивом труда шерборнского
епископа. Автор "Жизни Альфреда Великого" утверждает, что шестая часть
королевских доходов "предназначалась странникам (чужеземцам), стекавшимся
к нему отовсюду, издалека и из соседних мест, как тем, которые искали денег,
так и тем, которые не просили, но всякому давалось сообразно его достоинству
и с удивительной и похвальной щедростью...". 45 Ассеру вторит в своем предисловии
к древнеанглийскому переводу "Диалогов" Григория I епископ Вульфсиг,
называющий Альфреда "величайшим подателем сокровищ из всех королей, о которых
когда-либо было известно". 46 Да и сам уэссекский король рассматривал богатство
носителя королевского звания как тот источник, из которого он должен черпать
блага для приличного содержания своих приближенных и вознаграждения наиболее
достойных. 47
(19)
Прекрасный (как в смысле типичности, так и в эстетическом отношении) наглядный
пример сочетания в одном лице щедрого глафорда и христианского короля дают два
золотых кольца, связанных с отцом Альфреда Великого, Этельвульфом, и его сестрой,
Этельсвитой, и хранящихся в настоящее время в Британском Музее. Первое имеет
гравировку "король Этельвульф" (Eth/eluulfr/x) с христианской символикой:
помещенным в середине надписи изображением двух павлинов, располагающихся по
бокам "Древа Жизни". На втором кольце, со стилизованным образом "Агнца
Божьего" (Agnus Dei), обрамленным буквами A и D, выгравировано - "Этельсвита,
королева Мерсии" (Eth/elsuith/aRM). Ученые, изучавшие два этих великолепных
образца ювелирного искусства англосаксов, интерпретируют их как "подарки
преданным королевским приближенным, символизирующие возложенные на них властные
полномочия". 48 Если это действительно так, эти кольца могут служить своеобразным
материальным воплощением того понимания внутренней сути королевской власти,
которое сложилось у Этельвульфа и, по всей вероятности, у Альфреда, и которое
ставило традиционные элементы англосаксонского глафордата в контекст привнесенных
христианством представлений о власти.
(20)
Такое понимание столь ценимой Альфредом Великим "мудрости" правителя
влекло за собой не отрицание земных богатств, как у Августина и Боэция, но знание
и умение разумно их применять. Никакой правитель, полагал Альфред, не имеет
возможности должным образом осуществлять свое предназначение и проявить свои
административные таланты, если он лишен необходимых для этого материальных "инструментов":
хорошо населенной страны и преданной службы всех "трех сословий".
49 С этой точки зрения, хороший король, по мнению Альфреда, должен использовать
доставшееся ему состояние таким образом, чтобы как можно теснее привязать к
себе тех, кто является его подданными, и кто необходим ему для выполнения возложенных
на него Богом обязанностей. При этом он должен платить своим преданным слугам
не только достойным материальным обеспечением, но и своей ответной привязанностью.
50 Сам король Уэссекса, судя по всему, старался следовать собственным предписаниям.
Как свидетельствует его биограф, он "любил всем сердцем" "своих
епископов и весь духовный чин, элдорменов и благородных, даже прислугу и всех
домочадцев...". 51 Со своей стороны, подданные обязаны были не только "бояться"
своего глафорда-короля, но и в равной мере любить его. Эта мысль, по-видимому,
была настолько распространенной в рассматриваемый период, что подобающей формой
обращения к особе королевского звания на рубеже IX-X вв. становится leof (буквально
- "возлюбленный"), который обычно передается переводчиками, очевидно,
несколько озадаченными такой степенью выражения интимности по отношению к королю,
как нейтральное "государь". 52 Как и любой дар, чистосердечно изъявляемая
любовь к своему глафорду требовала от того ответа в виде земельных и денежных
пожалований, драгоценных подарков (вроде меча стоимостью в 100 золотых манкузов,
завещанного Альфредом своему зятю, элдормену западной Мерсии, Этельреду) 53
и т.п. Более того, в этом смысле квинтэссенцией отношений между государем и
подданным являлись именно узы взаимной лояльности и любви, а материальные дары
были лишь их внешним выражением. Как подчеркивал Альфред Великий в древнеанглийском
переводе "Исповеди" Августина Блаженного, тэн должен был отдавать
предпочтение дарителю, а не подарку, и быть готовым отказаться от всех земных
благ, если того потребует глафорд. 54 Тема взаимного доверия, привязанности
и любви между правителем и его народом, как основы правильного функционирования
политической системы, неоднократно поднимается им и в других интерполяциях в
переводимые тексты. 55 В одной из них Разум спрашивает у автора, почему тот
не любит Создателя столь же сильно, как своего светского лорда. Ведь Господь,
указывает Альфред, "дарует тебе как любовь твоего глафорда, так и свое
благоволение... Бог наш, Иисус Христос, повелевает как тобой, так и твоим господином,
которого ты столь безмерно любишь". От любви к земным повелителям следует,
поэтому, возвыситься до любви к Спасителю, связав, тем самым, воедино существующие
в реальной жизни отношения господства-подчинения с почитанием единого Бога.
56
(21)
Возвращаясь к концепции идеального правителя, лежавшей в основе размышлений
Альфреда Великого о политике и власти, необходимо еще раз указать на принципиальное
сопряжение в ней стремления к христианской "мудрости" с жаждой воинских
успехов и вещественного богатства. Именно в этом сочетании, казалось бы несовместимого,
и следует, на наш взгляд, видеть существо его политических идей. Правитель должен
подражать библейскому царю Соломону, стремясь не только к познанию мудрости,
но и к применению ее в практике управления. Для Альфреда это означало наличие
у короля как прагматических навыков и умений царствовать, так и моральных достоинств,
к которым он относил благоразумие, терпимость, мужество и справедливость. 57
Мало того. Идеальный государь был обязан быть наставником своих подданных, "беспрестанно
и, вместе с тем, кротко наставляя их, лаская, убеждая, приказывая, наконец,
после долгого терпения, строго наказывая непокорных" с тем, чтобы они "предпочли
общую государственную пользу" своим частным интересам. Он должен, говоря
словами епископа Ассера, был быть не только "неутомимым и мудрым исследователем
истины в суде, особенно, когда дело касалось бедняков", но и побуждать
к тому же своих чиновников. 58 Его долг состоял и в том, чтобы, расширяя границы
своего государства и приобщая тем самым новые народы к истинной вере, нести
эту мудрость по всему свету. 59 Эти представления крупнейшего англосаксонского
государственно-политического деятеля IX столетия были навеяны не только изучением
патристики и трудов более современных ему теологов, но и собственными размышлениями
над Священным Писанием, особенно над речениями и деяниями царя Соломона, в котором
Альфред, несомненно, видел идеал совершенного правителя. 60 И именно у Соломона
Альфред мог найти близкую ему самому и окружавшему его социуму сентенцию, наилучшим
образом раскрывающую представление об идеальном правителе, которому так стремился
соответствовать король Уэссекса: "Примите учение мое, а не серебро; лучше
знание, нежели отборное золото; потому что мудрость лучше жемчуга, и ничто из
желаемого не сравнится с ней. Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного
знания... У меня совет и правда; я - разум, у меня - сила. Мною цари царствуют
и повелители узаконяют правду; мною начальствуют начальники и вельможи и все
судьи земли. Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня; богатство и слава
у меня, сокровище непогибающее и правда; плоды мои лучше золота, и золота самого
чистого, и пользы от меня больше, нежели от отборного серебра. Я хожу по пути
правды, по стезям правосудия, чтобы доставить любящим меня существенное благо,
и сокровищницы их я наполняю". 61
(22)
Проделанный анализ позволяет, на наш взгляд, подтвердить уже высказывавшееся
предположение о том, что не поспевавшее за темпом социально-политических перемен
общественное сознание англосаксов не всегда адекватно их воспринимало и продолжало
удерживать в себе существенные элементы традиционных политических представлений.
62 Оказывается, даже сами англосаксонские монархи рассматривали свое место и
роль в обществе, а также те социальные отношения, которые их определяли, исходя
именно из этой ментальной парадигмы. Согласно ей, король, с одной стороны, есть
стоящий над родоплеменными структурами глава государства, обладающий публично-правовыми
полномочиями по отношению ко всему его населению. Но для Альфреда Великого и
его ближайшего окружения отношения "король-подданный" во многом оставались
опосредованы традициями межличностных связей ("глафорд-вассал") раннекслассового
прошлого и в меньшей степени ассоциировались с государственно-политическими
и социальными реалиями начавшегося перехода к феодализму. Тем не менее, по мере
продвижения англосаксонского социума по пути феодализации и укрепления важнейших
элементов государственности, старые идеи, вплетавшиеся в развиваемые церковью
христианские политико-правовые доктрины, все же отходили на второй план, хотя
вплоть до конца англосаксонского периода и не утратили своего влияния окончательно.
1. Глебов А.Г. Представления о короле и королевской власти у англосаксов (по
законодательным памятникам VII-IX вв.) // Право в средневековом мире. М., 1996.
С.208-220; он же. Англия в раннее средневековье. Воронеж, 1998. С.159-165.
2. Интерпретацию и оценку различных аспектов государственно?политических идей
Альфреда Великого в новейшей литературе см.: Abels R.P. Alfred the Great: war,
kingship, and culture in Anglo-Saxon England. N.Y., 1998. P.184-186, 320-321;
Fisher D.J.V. The Anglo-Saxon age. c.400-1042. N.Y., 1993. P.225?234; Keynes
S. King Alfred and the Mercians // Kings, currency and alliances: history and
coinage in southern England in the ninth century/ Ed. by M.Blackburn and D.Dumville.
Woodbridge; Rochester, 1998. P.1-45; Nelson J. The political ideas of Alfred
of Wessex // Kings and kingship in medieval Europe / Ed. by A.J.Duggan. L.,
1993. P.125-158; Smyth A.P. King Alfred the Great. Oxford; N.Y., 1995. P.384-391;
Wormald P. Engla Lond: the making of an allegiance // Journal of historical
sociology. 1994. Vol.7. N1. P.10-15.
3. King Alfred's West-Saxon version of Gregory's Pastoral Care / Ed. by H.Sweet.
L., 1930. Pt.1. P.32 ff.
4. King Alfred's Old English version of Boethius' De Consolatione Philosophiae
/ Ed. by W.J.Sedgefield. Oxford, 1899. P.35.
5. См.: Nelson J. The political ideas of Alfred of Wessex... P.131-132.
6. Альфреду в это время было не более шести лет. Cм.: Nelson J. Reconstructing
the royal family: reflections on Alfred, from Asser, chapter 2 // People and
places in Northern Europe 500-1600: Essays in honour of P.H.Sawyer / Ed. by
I.Wood and N.Lund. Woodbridge, 1991. P.56.
7. Ассер. Жизнь Альфреда Великого // Стасюлевич М.М. История средних веков в
ее писателях и исследованиях новейших ученых. Изд-е 4-е. Пг., 1915. Т.2. С.313;
Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred" and other contemporary
sources / Transl. by S.Keynes and M.Lapidge. Harmondsworth, 1983. Ch.25.
8. Там же; Ibid., ch.22.
9. King Alfred's Old English version of Saint Augustine's Soliloquies... P.84.
10. King Alfred's West-Saxon version of Gregory's Pastoral Care... P.107-108.
11. Ассер. Указ. соч. С.336; Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"...
Ch.77.
12. Ibid.
13. Ibid. Ch.79, 81.
14. Ассер. Указ. соч. С.330-332; Alfred the Great: Asser's "Life of king
Alfred"... Ch.94-97.
15. См.: English Historical Documents. L., 1955. Vol.I. P.814-817. См. также:
Nelson J. "...sicut olim gens Francorum...nunc gens Anglorum": Fulk's
letter to Alfred revisited // Alfred the Wise: studies in honour of Janet Bately
on the occasion of her sixty-fifth birthday / Ed. by J.Roberts and J.L.Nelson
with M.Godden. Cambridge, 1997. P.135-144.
16. Ассер. Указ. соч. С.328; Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"...
Ch.77, 88-89.
17. Там же; Ibid. Ch.89.
18. King Alfred's West-Saxon version of Gregory's Pastoral Care... P.2-3.
19. Ibid. P.6-7.
20. Ibid. P.8-9.
21. Beda Venerabilis. Historia ecclesiastica gentis anglorum // Monumenta Historica
Britannica. L., 1848. Vol.1. IV, 2. См. также: Alfred the Great: Asser's "Life
of king Alfred"... P.294, note 2; Smyth A.P. Op. cit. P.576.
22. См.: Глебов А.Г. Англия в раннее средневековье... С.86-87.
23. См.: Dumville D. Wessex and England from Alfred to Edgar: six essays on
political, cultural, and ecclesiastical revival. Woodbridge; Rochester, 1992.
P.190.
24. Речь идет о пожаловании земли в Gilding (Илден, графство Кент), совместно
осуществленным королем Альфредом и архиепископом Этельредом в пользу некоего
Лиабы, сына Биргвина, в обмен на 25 золотых манкузов. См.: Cartularium Saxonicum:
a collection of charters relating to Anglo-Saxon history / Ed. by W. de Birch.
L., 1885. Vol.I. N536; Brooks N.P. The early history of the church of Canterbury:
Christ church from 597 to 1066. Leicester, 1984.P.172-173.
25. Ассер. Указ. соч. С.336; Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"...
Ch.110.
26. King Alfred's Old English version of Boethius' De Consolatione Philosophiae...
P.62, 67. См. также: Szarmach P.E. Alfred's Boetius and four cardinal virtues
// Alfred the Wise... P.223-235.
27. Aelfred, Prol., 49, _ 9.
28. См.: Wormald P. Lex scripta and verbum regis: legislation and Germanic kingship
from Euric to Cnut // Early medieval kingship / Ed. by P.H.Sawyer and I.Wood.
Leeds, 1977. P.138. См. также: Wallace-Hadrill J.M. Early Germanic kingship
in England and on the continent. Oxford, 1971. P.148-150.
29. Aelfred, Prol., 49, _1.
30. Ibid., 49, _7.
31. Точно так же рассматривали франков и каролингские церковные авторы IX в.,
представлявшие их "народом Божьим" (populus Dei). См.: Wallace?Hadrill
J.M. Op. cit. P.99-100.
32. Aelfred, 4; 4, _2. Подробнее см: Глебов А.Г. "Если кто злоумышляет
против жизни короля...": Антигосударственнные преступления в раннесредневековой
Англии // Средние века. М., 1997. Вып.60. С.229 сл.
33. Aelfred, 1, _1.
34. Ibid., Prol., 49, _4.
35. Евангелие от Матфея, 22:39 // Библия. М., 1994. С.31.
36. Aelfred, Prol., 49, _4. Интересно сравнить приведенный пример с запрещением
заговоров с целью покушения на жизнь короля, содержащимся в главе 12 постановления
синода 786 г., принятого в присутствии папских легатов: "Пусть никто не
осмеливается тайно покушаться на жизнь короля, ибо он есть помазанник Божий...".
См.: English Historical Documents... P.771.
37. Отметим, что перевод существенно меняет акценты изначального текста. В латинском
варианте "Обязанностей пастыря" сказано: "Nam cum praepositus
delinquimus, ejus ordinatione qui eos nobis praetulit obvimus". (Цит. по:
Abels R.P. Alfred the Great... P.250, note 92). Ср. с древнеанглийским переводом:
"...fortham thonne we agyltath with tha hlafordas, thonne agylte we wi(th)
thonne God the hlafordscipe gescop" (King Alfred's West-Saxon version of
Gregory's Pastoral Care... P.201).
38. См.: Colgrave B. The earliest life of Gregory the Great, written by a Whitby
monk // Celt and Saxon: Studies in the early British border / Ed. by N.K.Chadwick.
Cambridge, 1963. P.127; Deanesley M. The Anglo-Saxon church and papacy // English
church in the middle ages. N.Y., 1965. P.42; King Alfred's West-Saxon version
of Gregory's Pastoral Care... P.XIV.
39. King Alfred's West-Saxon version of Gregory's Pastoral Care... P.107-108.
40. Ibid. P.197.
41. Ibid. P.108.
42. Ibid. P.457.
43. King Alfred's Old English version of Boethius' De Consolatione Philosophiae...
P.179.
44. См., напр.: Beowulf. Paderborn, 1958. T.1. Ll.39-41, 67-73, 80-81. Подробнее
о качествах идеального правителя в древнеанглийской литературе см: Lerer S.
Literacy and power in Anglo-Saxon literature. Lincoln, 1991. P.134-140; McGatch
M. Loyalties and traditions: Man and his world in Old English literature. N.Y.,
1971. P.96-100.
45. Ассер. Указ. соч. С.333; Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"...
Ch.101. Другие примеры, приведенные Ассером, см.: Там же. С.320, 323; Ibid.
Ch.56, 76.
46. Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"... P.188.
47. King Alfred's Old English version of Boethius' De Consolatione Philosophiae...
P.16-17, 41.
48. Hawkes A.J. Symbolic lives: the visual evidence // Alfred the Wise... P.326-327.
49. King Alfred's Old English version of Boethius' De Consolatione Philosophiae...
P.41.
50. King Alfred's Old English version of Saint Augustine's Soliloquies... P.72-73.
51. Ассер. Указ. соч. С.323; Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"...
Ch.75.
52. Обращение leof встречается в это время как в частных, так и в официальных
документах (земельные грамоты, завещания, законодательные акты). См.: III Aethelstan,
Prol. // Die Gesetze der Angelsachsen / Hrsg. F.Liebermann. Halle, 1903. Bd.1;
Cartularium Saxonicum... NN591, 618, 619, 819; Kemble J.M. Codex diplomaticus
aevi Saxonici. L., 1839-1848. Vols.1-6. Vol.1. N932.
53. См.: Cartularium Saxonicum... NN553, 555.
54. King Alfred's Old English version of Saint Augustine's Soliloquies... P.62-63.
55. Ibid. P.24-25, 60-61; King Alfred's Old English version of Boethius' De
Consolatione Philosophiae... P.54.
56. King Alfred's Old English version of Saint Augustine's Soliloquies... P.63,
88-89.
57. King Alfred's Old English version of Boethius' De Consolatione Philosophiae...
P.67.
58. Ассер. Указ. соч. С.330, 335-336; Alfred the Great: Asser's "Life of
king Alfred"... Ch.91, 105-106.
59. King Alfred's West-Saxon version of Gregory's Pastoral Care... P.2-5.
60. Не случайно Ассер сравнивает самого Альфреда Великого именно с Соломоном.
См.: Ассер. Указ. соч. С.323; Alfred the Great: Asser's "Life of king Alfred"...
Ch.76.
61. Книга Притчей Соломоновых, 8:10-21 // Библия... С.653-654.
62. См.: Глебов А.Г. Представления о короле и королевской власти у англосаксов...
|
