Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Марк Блок

КОРОЛИ-ЧУДОТВОРЦЫ

К оглавлению

Приложение III

Возникновение обряда помазания короля и коронации

Ниже собраны некоторые факты, призванные подтвердить тезисы, которые я по соображениям технического порядка привел выше без доказательств (см. книгу I, главу II, с. 142 и след.). Разумеется, я рассматриваю только те страны Западной Европы, куда обряд помазания проник прежде всего: Испанию, королевство франков, Англию, в какой-то мере кельтские страны; несколько слов мне придется сказать и о Византии. Последующее распространение этого обряда в других европейских странах я рассматривать не буду. В качестве примера напомню, что в Наварре и Шотландии обряд помазания королей был узаконен папской буллой соответственно в 1257 и 1329 гг. (Baronius-Raynaldi. Ed. Theiner. Т. XXII. Р. 14, № 57; Т. XXIV. Р. 422, № 79); короли Шотландии, прежде чем получить эту привилегию, долго ее испрашивали; знаток канонического права Генрих Сузский, известный под именем Hostiensis, писал в своей «SummaAurea», сочиненной между 1250 и 1261 гг. (Lib. I. C.XV. Fol., Lyon, 1588. Fol. 41 v°): «si quis de novo ungi velit, consuetude obtinuit quod a papa petatur, sicut fecit Rex Aragonum[1] et quotidie instat Rex Scoriae» (если пожелает кто-либо принять помазание, обычай предписывает обратиться за дозволением к папе, как поступил король Арагонский, сего же домогается непрестанно король Шотландии. – лат.); см. выше, примеч. 323.

При изложении тех фактов, которые представляются мне бесспорными, я свожу число ссылок до минимума.

616//617

1. Королевство вестготов в Испании

История помазания королей у вестготов в Испании была изложена в кн.: Ferotin М. Le liber ordinum en usage dans 1'eglise wisigothique et mozarabe d'Espagne (Monumenta ecclesiae liturgica. V). In-40. 1904. Appendice II. Col. 498 – 505. Я заимствовал множество полезных сведений из этой превосходной работы.

Первым королем вестготов, о котором мы можем сказать наверное, что над ним было совершено помазание, был Вамба; произошло это в сентябре 672 г. (Toledo J. de. Liber de historia Galliae. С. 3, 4 // Migne. P. L. Т. 196. Col. 765 – 766). Однако современник, описывающий эту церемонию, явно воспринимает ее как традиционную. Затем свидетельства о помазании королей становятся регулярными.

По всей вероятности, Вамба был не первым помазанным королем. Можно ли, однако, определить даты предыдущих помазаний? Дом Феротен полагает, что тексты такой возможности не дают. Было бы соблазнительно назвать инициатором этого нововведения первого короля-католика, который правил вестготами, Реккареда (586 – 601). Шюкинг (Schucking. Regierungsantritt. S. 74) обратил внимание на отрывок из «Истории готов» Исидора Севильского, где по поводу воцарения этого государя говорится: «regno est coronatus» (венчан королем. – лат.) (Monum. German. АА, XI. Р. 288). Однако понять, что именно имеется здесь в виду, довольно трудно. Как следует трактовать слова «regno coronatus»? Означают ли они коронование в собственном смысле слова, то есть торжественное венчание короной, совершенное в ходе религиозной церемонии, по примеру Византийской империи, многим обычаям которой вестготские короли в самом деле подражали? Можно было бы склониться к положительному ответу на этот вопрос, если бы из сделанного Юлианом Толедским детального описания восшествия на престол Вамбы не явствовало, что вестготам был знаком обряд помазания короля, но не церемония коронации. Быть может, как и предположил г-н Шюкинг, Исидор Севильский имел в виду именно помазание короля? Однако принять это предположение значит согласиться с тем, что фраза, о которой идет речь, могла иметь лишь метафорический смысл. Согласившись же с этим утверждением, следует идти до конца. Исидор считал корону эмблемой королевской власти вообще; именно так ее воспринимали в ту пору в Ви-

617//618

зантии, и, главное, так ее изображала Библия (см. ниже, с. 627); быть может, даже короли вестготов, пусть они и не получали ее при восшествии на престол в ходе религиозной церемонии, порой носили ее как знак своего достоинства?[2] Получается, что Исидор употребил слово coronatus просто как образное выражение, как, осмелюсь сказать, литературный штамп, точно так же как сегодня, не имея в виду ничего конкретного, мы охотно говорим: «король взошел на престол»? Одним словом, хотя мы можем считать доказанным, что помазание королей было введено в Испанию прежде 672 г., точной даты его возникновения из текстов вывести невозможно.

Что же касается Толедского собора 638 г., совершенно некстати помянутого в кн.: Eichmawn. Festschrift G. von Hertling dargebr. S. 263, – в его решениях нет ни единого упоминания ни о помазании, ни вообще о каком бы то ни было освящении вступающего на престол; ср.: Mansi. Concilia. Ed. de 1764. Т. X. Col. 659 sq. Зато очень внятный намек на королевское помазание есть в решениях собора, происходившего в том же городе в 681 г.: Ibid. Т. XI. Col. 1028.

В VIII веке древнее королевство вестготов было захвачено мусульманами; в новом же христианском королевстве, столицей которого стал город Овьедо, традиция помазаний королей была, по крайней мере с 886 г., продолжена (Ferotin. Col. 505; ср.: Barrau-Dihigo L. Recherches sur 1'histoire politique du royaume asturien. These lettres. Paris, 1921. P. 222, n. 2). Что это было – сохранение местного обряда? или, напротив, местный обряд оказался прочно забыт и новая династия взяла за образец новые обычаи франков? Оснований для выбора какой-либо из этих двух гипотез тексты не дают.

 

2. Королевство франков

Многочисленные свидетельства, касающиеся помазания Пипина в 751 г., см. в кн.: Bohmer-Muhlbacher. Die Regesten des Kaiserreichs. 2е ed. S. 32. По поводу датировки см.: Tangi M. Die Epoche Pippins// NeuesArchiv. 1914. Т. XXXIX. S. 259 – 277.

618//619

Известно, что 28 июля 754 г. Пипин был помазан вторично, на сей раз – папой римским: Bohmer-Muhlbacher. P. 38; о датировке см.: Caspar E. Pippin und die romische Kirche. Berlin, 1914. P. 13, n. 2.

В самом ли деле Пипин был первым франкским королем, подвергшимся помазанию? До сих пор исследователи почти единодушно склонялись к такому мнению. Однако недавно Ж. Морен (Моэтп G. Un recueil gallican inedit de benedictions episcopales // Revue benedectine. 1912. Т. XXIX) высказал сомнение в правильности этой точки зрения. Дом Морен обнаружил в мюнхенской рукописи IX века требник коронации, который он считает – и, как мне кажется, вполне основательно – самым старинным из всех известных франкских требников (р. 188; ср. наст. изд., примеч. 112); однако поскольку рукопись эта, как я уже сказал, датируется IX веком, я плохо понимаю, как может она служить аргументом, опровергающим «общепринятое мнение», согласно которому «помазание королей святым елеем... было неизвестно в Галлии» в меровингскую эпоху (р. 188, п. 3). До тех пор, пока не будут обнаружены новые тексты, отказываться от «общепринятого мнения», по-видимому, не стоит.

3. Помазание императора

История помазания императоров – в Западной Империи, воссозданной Карлом Великим, – замечательно полно изложена Р. Пупарденом (Poupardin R. Lonction imperiale // Le Moyen-Age. 1905. P.113 – 126).

Карл Великий был помазан и увенчан королевской короной, причем, возможно, дважды (Bohmer-Muhlbacher. P. 38, 57); дошедшие до нас источники почти единодушно свидетельствуют о том, что новому помазанию Карл не подвергался (Ibid. P. 165); папа Лев III ограничился тем, что увенчал его императорской короной. Тем не менее некоторые авторы в разные эпохи изображали дело противоположным образом и утверждали, что франкский государь в день его венчания императорской короной был еще и помазан святым елеем. По правде говоря, все эти утверждения восходят к одному-единственному свидетельству, принадлежащему византийскому хронисту

619//620

Феофану (Chronographia, а. 6289. Ed. de С. de Boor. 1883. Т. I. Р. 473). В самом деле, именно из Феофана черпали сведения не только византийский император XII столетия Константин Манасси (Histor. de France. Т. V. Р. 398), но также и автор знаменитого письма императора Людовика II к Василию Македонянину, датируемого 871 или 879 г. (Chronicon Salernitanum. Pertz. SS. Т. III. P. 523). Г-н Пупарден, всегда безукоризненно внимательный, по-видимому, не заметил зависимости этого последнего текста от текста Феофана. Меж тем зависимость эта совершенно очевидна. Нет никакого сомнения в том, что письмо это на самом деле сочинил Анастасий (именуемый обычно Анастасием Библиотекарем); Анастасий же не мог не знать сочинения Феофана, ибо перевел его на латынь в своей «Chronographia tripartira» (Хронография в трех частях); между прочим, фрагмент из Феофана, касающийся помазания Карла Великого, воспроизведен в этом сочинении с большой точностью (Theophane. Ed. de Boor. Т. II. P. 315)[3]. Именно из «Хронографии» Феофана деталь эта перешла в «Chronicon Casinense» (Хроника монастыря Монте-Кассино) (Mwaton,. Scriptores. T. II. Р. 364 Е), скверную компиляцию, приписываемую Анастасию, но на самом деле сочиненную Петром Диаконом (первая половина XII века). Остается выяснить, можно ли верить свидетельству  –  никем более не подтвержденному  –  Феофана. Феофан писал в начале IX века, а значит, по свежим следам, но находясь вдалеке от места, где происходили описываемые события; поэтому его свидетельство не может считаться более достоверным, нежели точные сведения, сообщаемые франкскими и римскими источниками; по всей вероятности, он или его информаторы спутали посвящение Карла Великого в сан императора посредством венчания его императорской короной (и ритуальные приветствия) с помазанием, совершенным в тот же день папой над старшим сыном императора, который был этим помазанием возведен в сан короля и которого звали,

620//621

как и отца, Карлом (Bohmer-Milhlbacher. P. 165). Впрочем, в Византии, кажется, подняли на смех обряд помазания святым елеем, чуждый восточной литургической практике; Феофан рассказывает, что папа помазал Карла Великого с головы до ног: «хрисас елайо апо кефалис еос подон», – утверждение, повторявшееся затем во всех текстах, восходящих к «Хронографии», за исключением письма Людовика II, которое было написано, дабы оправдать принятие франкскими королями императорского сана, и, следовательно, не могло содержать детали, выставляющие на посмешище величайшего из этих государей (см. выше, с. 139).

Первым государем, помазанным в качестве императора, стал Людовик Благочестивый, которого в 816 г. в Реймсе папа Стефан IV одновременно и помазал святым елеем и увенчал короной (Bohmer-Milhlbacher. P. 265). Судя по всему, именно с этих пор обряд помазания сделался составной частью коронации императоров.

4. Англия

Некоторые исследователи высказывали предположение, что помазание англосаксонских королей возникло раньше, чем соответствующий обряд у франков; этого мнения придерживается и Бруннер (Brunner H. Deutsche Rechtgeschichte. T. II. S. 19). В подтверждение своей теории эти исследователи ссылались на коронационный чин, входящий в состав так называемого Служебника Эгберта (изд. в: Publications of the Surtees Society. 1853. XXVII; ср.: Cabrol, dom. L'Angleterre chretienne avant les Normands. 2е ed. In-12. 1909; Cabrol, dom. Dictionnaire d'archeologie chretienne, статья «Egbert»). Однако текст этот, на наш взгляд, оснований для подобных выводов не дает. Дата его создания точно неизвестна. Рукопись, дошедшая до наших дней (Bibl. Nat., latin 18575), создана не раньше Х века. Правда, судя по содержанию, сам текст древнее рукописи, однако точка зрения исследователей, называющих его автором архиепископа Йоркского Эгберта (? 732 – 766), не подтверждается никакими серьезными аргументами. Единственное, на чем основываются защитники этой версии,  –  наличие в начале рукописи фрагмента покаянного ритуала (наверняка подлинного),

621//622

сочиненного Эгбертом; однако совершенно очевидно, что два произведения двух разных авторов могли быть переписаны одно за другим. Что же до пометы на третьем листе рукописи (Ed. P. XI – XII), совершенно определенно объявляющей автором служебника не кого иного, как Эгберта, она сделана рукою Никола Клемана, автора «Каталога» 1682 г.; таким образом, особенных оснований доверять ей у нас нет. Вдобавок коронационная литургия (Coronatio regis), кажется, не входила в сборник в его первоначальном виде (см: Cabrol, dom. Dictionnaire. Col. 2213). Наконец, даже если мы согласимся считать Эгберта автором Служебника и, среди прочего, коронационной литургии, это не отменит того факта, что прелат этот умер через пятнадцать лет после первого помазания франкского короля.

На самом деле первым английским государем, о котором можно утверждать наверняка, что его помазали на царство, был Эгберт (совпадение с именем архиепископа Иоркского является, конечно, чистой случайностью), сын короля Мерсии Оффы, восшедший на престол при жизни отца; церемония состоялась на Челсийском соборе (Cealchythe) в 787 г., в присутствии папских легатов; ср.: Two of the Saxon chronicles parallel. Ed. Ch. Plummer. In-12. Oxford, 1892. Т. I. P. 53 – 54; Т. II, notes; Haddan A. W., Stubbs W. Councils and ecclesiastical documents relating to Great-Britain and Ireland. Oxford. 1878. Т. III. P. 444 ff.). Само слово «помазание» в текстах, конечно, не употребляется; Эгберт, говорят хронисты, был «посвящен в короли» (to cyninge gehalgod). Однако именно этим термином обозначалось обычно посвящение в епископский сан, при котором, согласно англосаксонскому обряду, использовалось помазание святым елеем. С другой стороны, решения собора, известные по донесению легатов папы Адриана II (Haddan, Stubbs. Р. 447; Monum. Germaniae. Ep. Т. IV. P. 19. № 3), свидетельствуют о четко выраженной тенденции подчинения «выборов» короля тем же условиям, что и рукоположение в священники: «приказали мы, – говорится в нем, – чтобы не избирали никогда королем никого, кто рожден вне брака или от связи кровосмесительной; как ныне, согласно канонам, ни один ребенок, прижитый вне брака, не может быть рукоположен в священники, так же и тот, кто зачат был вне законного брака, не достоин быть помазанником Господним, королем всего коро-

622//623

левства и наследником отечества»[4]. Не в это ли же самое время сближение двух достоинств, очевидное для папских легатов, отразилось и в обряднике? Отметим также термин «помазанник Господень», который будет повторен еще раз ниже (см. выше, с. 144); в других случаях он мог употребляться в смысле чисто метафорическом, как это, по-видимому, и происходило в многочисленных византийских текстах (см. ниже, с. 632, раздел 8), однако в данном случае, сопоставляя его с «gehalgod», упомянутым в хронике, невозможно не придать ему смысла более конкретного и не увидеть в нем отсылку именно к обряду помазания.

Между тем в истории с Челсийским собором более чем очевидно франкское влияние. Связи Оффы со своим могущественным континентальным соседом хорошо известны; более того: папских легатов, находившихся в 786 – 787 гг. в Англии и председательствовавших на соборе, сопровождал франкский аббат по имени Вигбод, специально посланный «превосходнейшим королем Карлом» (Haddan, Stubbs. P. 447 – 448; Monum. Germ. P. 20). Наконец решением собора было введено, помимо помазания, почерпнутого из Библии и у франков, и еще одно установление – десятина (канон XVII). Все эти факты внушают уверенность в том, что способ освящения короля Эгберта был непосредственно вдохновлен примером Каролингов, у которых, как мы помним, соответствующий обряд существовал уже около тридцати шести лет.

Здесь следует указать на весьма любопытную аналогию. В то же самое время, когда во франкском государстве появился обряд помазания на царство, королевская канцелярия, быть

623//624

может, еще при Пипине, но уж наверняка при его сыновьях Карле и Карломане, решила на свой лад подтвердить религиозный характер монархии, введя в именование королей знаменитые слова «gratia Dei» – «милостью Божией». Некоторые эрудиты считали, что каролингские государи или их клирики заимствовали эту формулу у англосаксов. По всей вероятности, точку зрения эту следует признать ошибочной. Недавние разыскания показали, что выражение «gratia Dei» впервые встречается в англосаксонских грамотах – в частности, в грамотах Оффы Мерсийского – через много лет после того, как оно вошло в обычай у франкских юристов; пример и в данном случае подали обитатели континента (Schmitz К. Ursprung und Geschicte der Devotionsformem. Stuttgart, 1916. S. 174 – 177). И в мелочах, и в основополагающих церемониях образец королевства, освященного христианской религией, предложили Западной Европе именно Каролинги (ведь королевство вестготов просуществовало так недолго, что не успело распространить свое влияние на весь континент).

Несомненно, что после 787 г., когда произошло помазание Эгберта, этот обряд распространился и упрочился во всем англосаксонском мире. Так называемый Служебник Эгберта –  древнейший из дошедших до нас текстов, содержащий литургию английского коронования; ср. также другие тексты, упомянутые ниже, на с. 628, и в кн.: Stubbs W. Histoire constitutionnelle de 1'Angleterre. Trad. Petit-Dutaillis. T. I. P. 186 et suiv. Следует, однако, заметить, что Эдгар, король Нортумбрии и Мерсии с 957 г., а всей Англии с 959 г., был помазан – и коронован – лишь в 973 г.; запоздание удивительное и для нас непонятное (объяснения, данные позже в церковной легенде, приняты быть не могут; см.: Two of the Saxon Chronicles Parallel. Ed. Plummer. T. II. P. 160 – 161), однако свидетельствующее, что в те времена можно было стать королем по праву наследства или избрания, не будучи помазанным; ср. ниже, с. 628, о запоздалой коронации Карла Лысого, а на с. 630 о Генрихе Птицелове, вообще отказавшемся от коронации.

О помазании наследника при жизни отца, которое, как мы видим на примере Оффы и Эгберта, начало совершаться вскоре после введения этого обряда, см. еще в моем издании Осберта Клерского (Analecta Bollandiana. 1923. Р. 71, п. 1).

624//625

5. Кельтские страны

Выше (с. 143) я показал, каким образом идейное течение, поощрявшее подражание Ветхому Завету, распространилось в Галлии благодаря ирландскому влиянию и облегчило введение во франкском государстве обряда помазания королей. Порой возникает вопрос, не предложили ли кельтские страны, прежде всего Ирландия, франкской Галлии и англосаксонской Великобритании более конкретный образец, иными словами, не практиковался ли обряд помазания королей начиная с очень древних времен в церквах этого края? К сожалению, точно ответить на этот вопрос мы не можем; тексты не позволяют сказать что-либо определенное.

Гилдас, автор сочинения «De excidio et conquestu Britanniae» (О разрушении и горестях Британии) (VI век), употребляет в нем, говоря о бедствиях, обрушившихся на Великобританию после ухода римских легионов, выражение «ungebantur reges поп per deum» (помазаны были короли сии не от Бога. – лат.) (Mon. Germ. АА. Т. XIII. Р. 37. С.21). Что это – намек на вполне определенный обряд или просто библейская реминисценция, не означающая ничего конкретного? Ответить невозможно: Гилдас – самый неточный из историков.

Аббат Айонский Адаман (умерший в 704 г.) сочинил житие святого Колумба, в котором этот святой, исполняя увиденное во сне, посвящает короля в сан (III. С. V. Ed. J.-T. Fowler. In-12. xford, 1894. P. 134)[5], однако описанный здесь обряд включает в себя только возложение рук и благословение; слово «помазание» в житии отсутствует.

Наконец, в ирландском собрании канонов «Hibernensis» (Ed. H. Wasserschleben. Die irische Kanonensammlung. 2е ed. Leipzig, 1895; библиографию см. в: Sagmuller. Lehrbuch des katholischen Kirchenrechts. 3е ed. B. I. S. 152), в книге XXV, каноне первом «De ordinatione regis» (0 посвящении в сан короля) приводятся библейские тексты, касающиеся помазания. «Hi-

625//626

bernensis» создан, по-видимому, в VIII веке; он оказал на франкскую церковь большое влияние. К сожалению, удовлетворительного издания этого памятника, где позднейшие вставки были бы отделены от первоначального текста, не существует; см. об издании Вассершлебена замечания С. Хеллмана (Sedulius Scottw. Liber de rectoribus. Ed. S. Hellmann. P. 141) и П. Фурнье (Fourmw P. // Revue celtique. 1909. P. 225, п. 3). Впрочем, даже если мы сочтем, что фрагмент, касающийся «посвящения в сан» короля, принадлежит к древнейшему слою текста, это все равно не позволит нам с уверенностью утверждать, будто подобный обряд в действительности совершался в той среде, где появился «Hibernensis»; разве библейская цитата может считаться неопровержимым доказательством реальности того установления, которое к ней восходит? Можно заметить, что бретонский вождь Номиноэ, в царствование Карла Лысого провозгласивший себя королем, тотчас подвергся помазанию (ср.: Flach J. Les engines de 1'ancienne France. T. IV. P. 189, n. 3); однако в данном случае мы бесспорно имеем дело с подражанием франкскому обычаю, впрочем подражанием весьма интересным, ибо оно доказывает, что уже в это время подлинным королем считался в Галлии лишь король, помазанный на царство.

Одним словом, до тех пор, пока не будут обнаружены какие-либо новые документы, вопрос о начале помазания в кельтских странах останется открытым. Если кельты-христиане в самом деле совершали над своими королями обряд помазания задолго до появления этого обряда во франкской Галлии, Англии и даже Испании, они сохранили это в глубокой тайне.

6. Коронация; объединение в одной церемонии венчания короной и помазания

Я уже указывал выше (с. 143), что собственно обряд коронации был заимствован Западом у Византии. Карл Великий получил корону от папы, по примеру восточных императоров, которые получали ее от константинопольского патриарха; первым, кто был помазан и увенчан короной в процессе одной

626//627

и той же церемонии, стал Людовик Благочестивый (BohmerMuhlbacher. S. 165, 265). О византийских диадеме и короне см.: EbersoltJ. Melanges d'histoire et d'archeologie byzan tines. P. 19 et suiv., 67; о римских обычаях см.: Daremberg, Saglio. Dictionnaire...; Pauly-Wissova. Dictionnaire... (статьи «Corona», «Diadema»); см. также: Hastings J. Encyclopaedia of Religion and Ethics (статья «Crown»), По правде говоря, корона или диадема в качестве эмблемы королевской власти были, возможно, известны и в королевствах варваров. О вестготах см. выше, с. 618. Что касается франкских королей, то Хлодвиг, если верить свидетельству Григория Турского (Hist. Franc. II, 38; см. выше, с. 136), явился жителям Тура увенчанный диадемой. Случалось ли и его преемникам украшать себя этим знаком высшей власти? На монетах их часто изображали в диадемах, однако можно ли увидеть в этих посредственных изображениях что-либо, помимо неуклюжего подражания римским монетам? Другие документы, исторические или археологические, поддаются истолкованию с куда большим трудом; ср.: Schucking W. Der Regierungsantritt. S. 131. Достоверно одно: если мы даже признаем, что франкские короли и до Карла Великого порой увенчивали себя диадемой, мы можем с уверенностью утверждать, что они никогда не получали ни ее, ни какой бы то ни было иной знак высшей власти в ходе религиозной церемонии, сопровождавшей их восшествие на престол.

С другой стороны, следует заметить, что распространение короны как эмблемы высшей политической власти было существенно облегчено наличием библейских прецедентов; не то чтобы здесь, как в случае с помазанием святым елеем, Библия предлагала конкретный образец церемонии; однако корона несколько раз упоминается в Ветхом Завете как знак или символ королевской власти (см. примеры в кн.: Vigouroux. Dictionnaire de la Bible, статья «Couronne»). Наконец, как только коронование в собственном смысле слова вошло в обычай на Западе, в некоторых умах зародилась мысль придать короне мистический смысл, уподобив ее тому «венцу славы», которым Священное Писание увенчивает, порой в конкретном, а порой в метафорическом смысле, избранников Господних; ср. приведенную выше (с. 148, примеч. 112) молитву, прозвучавшую впервые во время коронации Карла Лысого.

627//628


Коронование Людовика Благочестивого было коронованием императора. Однако очень быстро корона заняла место наряду с помазанием и в обрядах, сопутствующих восхождению на престол королей. Уже в 838 г. Людовик Благочестивый вручил своему сыну Карлу (будущему Карлу Лысому) «королевскую корону», причем вручение это не сопровождалось никакой религиозной церемонией (Simson В. Jahrbucher des frankischen Reichs unter Ludwig dem Frommen. B. II. S. 180). Когда в 848 г. Карл решился на то, чтобы архиепископ Санский посвятил его в королевский сан, над ним было не просто совершено помазание; одновременно прелат вручил ему корону и даже –  очевидное новшество – скипетр (ссылки см. ниже, с. 629). Таким образом, когда увенчание короной, или, шире, вручение королевских инсигний, соединилось с помазанием, был создан обряд коронования.

То же соединение довольно быстро произошло и в Англии (других европейских стран я здесь не касаюсь; о Германии см. следующий раздел). Самый древний англосаксонский ordo (коронационный чин), приписываемый Эгберту (см. выше, с. 621) и созданный, по-видимому, в IX веке, уже содержит упоминание о galeum (вероятно, это и была корона), которую епископы вручают королям (Ed. Surtees Society. P. 103). В так называемом служебнике Этельреда (WickhamJ. Three Coronation Orders // Bradshaw Soc. T. XIX. P. 57) и молитвеннике Роберта Жюмьежского (Ed. Wilson // Bradshaw Soc. T. XXIV. P. 144) корона упомянута совершенно недвусмысленно; то же самое относится к описанию коронации короля Эдгара в 973 г.; см.: Vita S. Oswald! // Raine J. The historians of the church of York (Rolls Series). T. I. P. 437 – 438. В этих четырех текстах упоминается также и скипетр. Таким образом, франкский и англосаксонский обряды развивались параллельно, хотя, по всей вероятности, и не без взаимного влияния.

7. Дальнейшее развитие обряда помазания; его исчезновение в Германии

Казалось бы, такой обряд, как помазание короля, будучи введен в обычай данной монархии, должен существовать в ней вечно. В самом деле, в вестготской Испании (см. выше, с. 617), в англосаксонской Англии (см. выше, с. 624) и нормандской Англии ему хранили верность достаточно долго. То же касает-

628//629

ся, если говорить о государствах, образовавшихся после распада каролингской империи, и Западной Франции, или просто Франции. 6 июня 848 г. в Орлеане Карл Лысый был помазан архиепископом Санским Ганелоном, от которого он получил также «диадему» и скипетр (Levillain. Le sacre de Charles Ie Chauve a Orleans // Biblioth. de 1'Ecole des Chartes. 1903. P. 31; Lot F., Halphen L. Le regne de Charles le Chauve. 1909. P. 192 et suiv.). To была запоздалая коронация: Карл уже давно восседал на престоле, хотя и не был помазан; ведь еще в 838 г., как мы уже видели (с. 628), его отец Людовик Благочестивый вручил ему – вне какой бы то ни было религиозной церемонии –  королевскую корону[6]; однако Карл решил, что помазание и получение короны и скипетра из рук прелата в ходе религиозной церемонии необходимы для укрепления его престижа. Его преемники также сочли невозможным обойтись без этого обряда. Помазание – вместе с коронацией – было, кажется, в ходу также в Италии (см.: Мауег Е. Italienische Verfassungsgeschichte. Т. II. S. 166 folg.), в Лотарингии (Parisot R. Le royaume de Lorraine sous les Carolingiens. 1899. P. 687) и даже в таких маленьких королевствах, как Прованс и Бургундия (Роирагdin R. Le royaume de Provence. 1901. P. 112, п. 8; р. 457, п. 4; Le royaume de Bourgogne. 1907. P. 66, п. 2). Однако в Восточной Франции, или, если воспользоваться термином более удобным, хотя и анахроническим, в Германии, история коронации королей была гораздо более сложной.

Относительно Людовика Немецкого, его сыновей и Арнульфа мы не располагаем ни одним документом, который засвидетельствовал бы их религиозное освящение (см.: Waitz G. Verfassungsgeschichte. 4е ed. Т. IV. S. 208 et n. 4; Stutz. U. Der Erzbischofvon Mainz und die deutsche Konigswahl. Weimar, 1910. S. 5, п. З). Было ли это умолчание чистой случайностью? мы не осмеливаемся отвечать отрицательно, ибо источники наши да-

629//630

леки от совершенства; тем не менее это единодушное молчание весьма удивительно; во всяком случае, оно доказывает, что хронисты были равнодушны к церемониям такого рода. Судя по всему, церковные обряды возведения на престол имели в это время в Германии куда меньшее значение, нежели в Галлии; можно даже всерьез задаться вопросом, совершались ли подобные обряды над королями до Арнульфа включительно.

Относительно Людовика Дитяти свидетельства расходятся (см.: Sttitz. Loc. cit.; Bohmer-Muhlbacher'. P. 796).

Напротив, Конрад I вне всякого сомнения был помазан и коронован (Bohmer-Muhlbacher. P. 823).

Перейдем теперь к Генриху I Птицелову. О нем известно совершенно точно, что он отказался от услуг архиепископа Майнцского, предлагавшего ему помазание и корону (тексты, равно как и оценки некоторых современных историков, см. в: Waltz. G. Jahrbticher des deutschen Reichs unter Konig Heinrich I. 3е ed. Excurs 10; ср.: Bohmer-Ottenthal. Die Regesten des Kaiserreichs unter den Herrschern aus dem sachischen Hause. S. 4). Скандал, который это решение произвело в иных церковных кругах, отразился в любопытном отрывке из «Vita Udalrici» (Житие Ульриха) (Pertz. SS. Т. IV. Р. 38), где апостол Петр является святому Ульриху, епископу Аугсбургскому, держа в руках две шпаги, одну с гардой, а другую без, и обращает к прелату следующую речь: «Die regi Heinrico, ille ensis qui est sine capulo significat regem qui sine benedectione pontificali regnum tenebit; capulatus autem, qui benedictione divina tenebit gubernacula» (Скажи королю Генриху, что меч без рукояти означает короля, не испросившего папского благословения на управление государством. Подобен же мечу с рукоятью тот, кто станет у кормила государства, получив на то Божие благословение.  –  лат.). Отчего же Генрих I упорствовал в намерении царствовать, «не испросивши папского благословения»? Я уже указывал выше (с. 146), что отвечаю на этот вопрос так же, как и большинство историков. Мне кажется очевидным, что подобный отказ мог объясняться одной-единсгвенной причиной: Генрих боялся, как бы подданные не подумали, будто он обязан своим королевским саном исключительно духовенству. В связи с этим следует заметить, что влияние церкви при дворе Генриха I было, по всей вероятности, весьма слабым (Hauck A. Kirchengeschichte Deutschlands. 3е ed. Т. III. S. 17, п. 3). Тем не

630//631

менее тот факт, что столь обостренное ощущение опасности, которой чревато для королевской власти преобладающее влияние духовенства, возникло в душе германского государя в Х в., задолго до григорианской реформы, показался некоторым историкам чересчур странным; отсюда смелое решение, предложенное г-ном Крюгером: Kriiger J. Grundsatze und Anschauungen bei den Erhebungen der deutschen Konige in der Zeit von 911 – 1056 (Untersuchungen zur deutschen Staats- und Rechtsgesh. H.I 10). P. 42 folg. Этот эрудит просто-напросто отбрасывает, именуя его «фантастическим», свидетельство хрониста Видукинда – наш основной источник сведений о поступке Генриха I; как, однако, следует поступить в таком случае с «Житием Ульриха», написанным ненамного позже Видукиндовой хроники и, по всей вероятности, от нее независимым? Да и вообще, не слишком ли это удобно: объявлять лживыми те тексты, что противоречат нашим теориям? Наконец, изумление, которое вызывают у г-на Крюгера тревоги Генриха I, вообще необоснованно; я имел случай заметить выше (с. 145 и 320), что церковные писатели задолго до Григория VII использовали помазание королей как аргумент в пользу притязаний церкви.

Отгон I был помазан и коронован в 936 г., в год своего вступления на престол (Bohmer-Ottenthal. S. 34; Kopke-Dummler. Jahrbucher der deutschen Geschichte: Otto der Grosse. T. I. S. 27 folg.). Все его преемники поступали точно так же.

8. Византийская империя

Я не претендую на то, чтобы изложить здесь всю историю коронования в Византии. Я остановлюсь лишь на одном элементе этой церемонии – помазании. Дело в том, что всякому исследователю, изучающему обряд коронации в западных монархиях, необходимо определить, когда именно начали совершать обряд помазания над византийскими императорами; необходимость же эта объясняется двумя причинами. Если окажется, что этот обряд возник на Востоке раньше, чем на Западе, тогда нам придется задаться вопросом, не было ли появление первых помазанников Господних в Испании и франкской Галлии просто-напросто плодом подражания византийцам. С

631//632

другой стороны, всякому, кто изучает сравнительную историю церемонии, сопровождающей восшествие на престол, важно знать, когда этот библейский обряд появился в стране, где были особенно прочно укоренены традиции монархического культа.

Начнем с факта, не подлежащего сомнению: если оставить в стороне коронацию Балдуина Фландрского, которая состоялась в 1204 г. и, разумеется, происходила по латинскому обряду, первое достоверное свидетельство о помазании императора – это описание коронации Михаила IX Палеолога, принадлежащее перу Георгия Пахимера: Михаил был коронован 20 мая 1295 г.; Георгий Пахимер писал около 1310 г.: De Andronico Paleologo // Migne. P. G. T. 144. Col. 216. Никифор Григора утверждает, что Феодор Ласкарь был помазан в 1254 г. (Byzantine Historiae. Lib.III. Cap. II // P. G. T. 148. Col. 181), однако Никифор писал около 1359 г.; рассказ его, вполне возможно, – простая дань обычаям своего времени и не может служить источником достоверных сведений о событии, происшедшем более чем сотню лет назад. Император Иоанн VI Кантакузин, описывая в своей «Истории в четырех книгах» коронование Андроника III Палеолога, состоявшееся в 1325 г., также упоминает о помазании; писал он между 1355 и 1383 гг. (Histor. Lib. I. Cap. XLI // P. G. P. 153. Col. 276 sq.).

Итак, в начале XIV века византийские императоры, вне всякого сомнения, подвергались при восшествии на престол помазанию святым елеем; обряд этот, по-видимому, оставался в силе до самого падения Империи. Но каким же все-таки периодом датировать его возникновение? Ответ на этот вопрос сопряжен с целым рядом трудностей.

В довольно многочисленных текстах, созданных гораздо раньше XIV века, при описании поставления в сан императора употребляются слова «помазание» и «помазать» (хрюцос, Xpieiv), а сам император нередко именуется «помазанником Господним» (хрютос Kupiou). Все дело в том, чтобы понять, следует ли трактовать эти выражения в буквальном смысле или, напротив, в смысле сугубо метафорическом, как простые заимствования из Библии. Первую точку зрения (буквальный смысл) предпочел В. Зикель (Sickel W. Das bysantinische Кгбnungsrecht bis zum lO.Jahrhundert// Byzantinische Zeitschrift. 1898.

632//633

Т. VII. S. 524, 547 folg., n. 80 – 83). Следует, впрочем, сразу заметить, что самое старое свидетельство, приводимое Зикелем, датируется не ранее, чем второй половиной IX века; это письмо знаменитого патриарха Фотия императору Василию I, в котором прелат, напоминая императору о его короновании, употребляет слова: «помазание монарха и возложение на него рук» («хрюца кос! xsipoOeoiav раотХбкхс»; Ep. I, 10 // Р. G. T. 102. Col. 765). Василий I взошел на престол в 867 г.; через сотню с лишним лет после того как был помазан Пипин, первый из франкских королей, над которым был совершен этот обряд, и через двести с лишним лет после того как были помазаны первые из вестготских королей. Очевидно, что, даже если согласиться с интерпретацией Зикеля, из приведенного им свидетельства никак нельзя сделать вывод о том, что западные монархи заимствовали свои обряды у монархов восточных.

С Зикелем не согласны ученые, которые видят в выражениях, употребленных Фотием, не более чем самые обычные метафоры; см.: Reiske J.-J. // Corpus SS. Historiae Byzantinae. T. II. P. 351; Brightman. Byzantine imperial coronations // Journal of Theological Studies. 1901. T. II. P. 383; Ebersolt J. Melanges d'histoire et d'archeologie byzan tines // Revue d'histoire des religions. 1917. T. LXXVI. P. 22 – 23, 27[7]. Аргументы этих исследователей кажутся мне чрезвычайно убедительными. В самом тексте Фотия слово xeipoOeoiav должно быть, без сомнения, воспринято исключительно как метафора: ведь возложение рук никогда не присутствовало в обряде императорского коронования; как же можно в таком случае, толкуя фразу, где слова хрюца и ^ElpoQeiav так тесно связаны одно с другим, приписывать одному из них конкретный смысл, хотя точно известно, что второе имеет смысл сугубо символический? Больше того. Знаменитая книга Константина Багрянородного (императора в 945 –  959 гг.) «О церемониях» содержит подробнейшее описание коронации: о помазании в нем не говорится ни слова. Не упоминается помазание и в молитвослове начала XII века, куда входит литургия коронования (Brightman. P. 378). Это двойное умолчание было

633//634

бы поистине необъяснимо, если бы оно не объяснялось просто-напросто тем обстоятельством, что ни в X, ни даже в начале XII века этот обряд еще не был в употреблении[8].

Однако, судя по всему, он уже вошел в употребление в конце XII века – иначе говоря, что бы ни утверждал г-н Эберсоль (Ebersolt. Loc. cit. P. 27), до латинского завоевания 1204 г. Трудно не увидеть указание на вполне конкретное действие в словах, какими Никита Акоминат, работавший над своей хроникой около 1210 г., описывает коронацию Алексея III Ангела в 1195 г. (De Alexio Isaacii Angeli fratre. Lib. I // P. G. T. 139. Col. 829): «6-nwc, ката то ёбщоу tc, (ЗаотХеа wioQf\ ка1 ттбрграХытаг та той кратоис; o6)LlpoXa» – «дабы, по обычаю, поставили его басилевсом посредством помазания и вручили ему символы высшей власти»; помазание и вручение инсигний – это, бесспорно, два основополагающих элемента церемонии, по сути своей подобной западным коронованиям. Особенно же весомым аргументом кажется мне один текст, которому г-н Брайтмен, как мне кажется, не уделил достаточного внимания; текст этот, на мой взгляд, доказывает совершенно неопровержимо, что около 1200 г. помазание императоров укоренилось в Византии окончательно. Речь идет о комментарии к 12-му канону Анкирского собора, составленном как раз в это время Феодором Вальсамоном (Р. G. Т. 137. Col. 1156). Вальсамон рассказывает, что в 969 г., после того как император Иоанн Цимисхий убил своего предшественника Никифора Фоку, патриарх Полиевкт запретил ему вход в «главный храм», но затем право входа в храм было возвращено убийце особым синодальным декретом, который наш автор разбирает следующим образом: «епт& yap цета тг)<; ау1"^ сллюбои, iv тц ysvouevn тдуисаОта (Juvo5nc[j лра^Б!, Tf) iv тф дартофиХакбкр аяокещеуп, (Ьс, ^rei то хр^ц" TOU ^yiov (Затторато!; та ттро тоитои аиартгщата аттаХбгфбг о1а ка1 боа av йог, Tiavrux; каг то хрюр" ^ paoiXeiac; tov яро таитде; yeyowra фоуоу пара тоиТ^цпокт) ^г)Хби<)бУ». (Патриарх, в согласии со Священным Синодом, следуя решению оного, кое было в ту пору обнародовано и коего текст сохранился в архивах, объявил, что, как помазание елеем при святом крещении очищает от всех прежде совершенных грехов, сколь бы велики и многочисленны они ни были, так же деяние во всех отношениях подобное, помазание на царство, очистило Цимисхия от убийства, коим запятнал он себя прежде, чем совершилось над ним помазание).

Мы не можем утверждать наверняка, что Вальсамон воспроизвел решение синода дословно; впрочем, это и не важно; даже если предположить, что слово хрюрос стояло в тексте, «сохранившемся в архивах», ничто не мешает трактовать его в данном случае метафорически, как это и было принято в Х веке. Однако продолжим чтение комментария. Вальсамон замечает, что из этого декрета многие делают вывод, будто точно таким же образом помазание, совершаемое при рукоположении над архиереями, очищает их от грехов, «бга той хрюцостос •Щ(, apxiepax7uvn(;». А какой смысл имеет ХР10"" в этом случае? Опять-таки, разумеется, чисто символический, ибо по греческому обряду рукоположение в архиерейский сан никогда не сопровождалось помазанием. Продолжив чтение, мы увидим, что Вальсамон сам очень внятно разъясняет свою метафору: « (Те, кто делают такой вывод), говорят, что вместо елея, каким, согласно Ветхому Завету, помазывались цари и первосвященники, ныне довольно архиереям Евангелия, кое возлагают (в день посвящения в сан) им на главу, и печати, коя налагается возложением рук на их главу при призывании Духа Святого...»[9] «Ныне довольно архиереям...» – о царях здесь речи уже не идет. Почему? Маловероятно, чтобы это умолчание было следствием простой забывчивости. Если наш комментатор не указал, каким был в его время литургический эквивалент помазания на царство, предписанного в Библии, то, более чем

635//636

вероятно, не сделал он этого просто потому, что в этом случае указывать эквивалент не требовалось; тогдашние архиереи –  которых Вальсамон приравнивает к ветхозаветным первосвященникам (и те, и другие обозначаются одним греческим словом &рд1брбй(;), – в отличие от своих древнееврейских предшественников, не получали освящения посредством помазывания святым елеем; напротив, императоры, по всей видимости, помазывались при восхождении на престол, по примеру Давида и Соломона.

Остается выяснить, отчего помазание императоров прижилось в Византии так поздно. Монсеньор Дюшен (Liber Pontificalis. Т.Н. Р. 38, п. 35) совершенно справедливо заметил, что восточный обряд коронования, долгое время обходившийся без помазания елеем, соответствовал общим обычаям восточной церкви, где и рукоположение в священники и архиереи совершалось без помазания. К этому, я полагаю, следует добавить, что, как я уже указывал выше, византийская монархия, ведшая свое происхождение от монархии римской, где был чрезвычайно силен культ императоров, и потому изначально имевшая сакральный характер, довольно долго, в отличие от варварских королевств Запада, не испытывала нужды освящать себя обрядом, заимствованным из Библии. Позже наконец дало себя знать западное влияние. По всей вероятности, Византия заимствовала помазание монархов у государств, образовавшихся после распада франкской империи; что же касается королей вестготов и Пипина, они, бесспорно, заимствовали помазание не у Византии.

636//637

Приложение IV

Отрывки из

«Трактата о коронации»

Жана Голена и анализ этого текста

Маленький трактат о коронации французских королей, который кармелит Жан Голен присоединил к своему переводу «Книги о божественной службе» Гийома Дюрана, выполненному, как указано в предисловии, для короля Карла V в 1372 г. (Bibl. Nat., franc. 437. Fol. 2 v°. Col. 1), представляет собою важное свидетельство об идеях, распространенных в окружении «мудрого и сострадательного» короля; по крайней мере в одной из частей этого трактата – именно в той, которая касается исцеления золотухи посредством возложения рук, – Голен, по его собственному признанию, выражает мысли самого государя. Быть может, меня упрекнут в том, что я не публикую этот трактат целиком. Однако я не могу утяжелять и без того обширные приложения к моей книге. А кроме того, надо признать, что пространное описание «порядка» коронации, сделанное Жаном Голеном, не содержит никаких подробностей, которых мы не знали бы по другим текстам, например, по «ordo», опубликованному Bradshaw Society[10]; что же до комментария, разъясняющего символический смысл каждой детали обряда, комментария разом и проницательного, и туманного, из него нельзя извлечь ничего особенно нового насчет умонастроений – впрочем, хорошо известных, – царивших в окружении Карла V. Итак, по здравом размышлении я решил ограничиться публикацией отрывков, дополнив ее кратким изложением опущенных фрагментов. Следует заметить, что, помимо драгоценных сведений о королевском чуде, легендарном цикле французской династии и теории наследования по

637//638

мужской линии в том виде, в каком она формулировалась в ту пору при дворе Валуа, наш трактат содержит упоминание об одном любопытном предании, касающемся Турпина, разъяснение иконографического характера, касающееся изображения французских королей, указание на истинный смысл одной из статуй Санского собора – смысл, до сих пор никем не понятый, – и забавную этимологию слова «капеллан» (см. ниже, с. 646, 644, 642 и 644). Наконец, оспаривая те выражения, в каких отзывается об исцелении золотушных Рауль де Прель в прологе к своему переводу «Града Божьего», Жан Голен позволяет нам исправить дату создания этого перевода – около 1376 г., – предложенную Леопольдом Делилем в его «Разысканиях о библиотеке Карла V»; отныне можно считать доказанным, что этот прославленный труд был окончен до 1372 г.

Перевод «Книги о божественной службе» был напечатан в 1503 г. Вераром[11]. Насколько можно судить, он имел некоторый успех. Клод Виллет, опубликовавший в 1611 г. трактат о литургии, которому было суждено выдержать несколько изданий, знал это издание и многим обязан прочитанным в нем рассуждениям о коронации[12]. Однако издание Верара полно ошибок. Что же до рукописей, то их существует несколько, в частности: Bibl. Nat., franc. 176 (XIV век), Arsenal, 2001 и 2002 (XV век); однако для установления текста достаточно одной –  той, которая хранится в Национальной Библиотеке под шифром franc. 437. Она была выполнена специально для Карла V, и на последнем ее листе имеется собственноручный экслибрис короля, датированный 1374 г.; трактат о коронации занимает листы 43 об. – 55 об.[13] Я воспроизвел эту рукопись с макси-

638//639

мальной точностью, исправив лишь одну-две очевидных ошибки (исправления обозначены в соответствующих примечаниях).

У рукописи этой есть одна любопытная особенность. В трактате о коронации, и только в нем, на полях имеются пометы, сделанные довольно изящным почерком, отличающимся от почерка, которым написана рукопись, но принадлежащим той же эпохе. Это не авторская правка, ибо в одном месте (см. ниже, с. 643, и выше, с. 340) комментатор вступает в полемику с текстом; это замечания внимательного читателя. Был ли этим читателем сам король? Думать так очень соблазнительно, однако доказательств, которые превратили бы гипотезу в утверждение, у нас нет. Почерк, впрочем довольно заурядный, непохож на почерк Карла V; возможно, король продиктовал свои замечания секретарю. Но как можно это доказать? Ниже я привожу некоторые из этих маргиналий в угловых скобках, выделив их полужирным шрифтом.

[О коронации короля Франции и королевы[14]]

[Преамбула; величие коронации; порядок наследования французского престола, введенный Карлом Великим; подробности коронации Карла V]

(Fol. 43 v° – 44) Однако поскольку есть у нас маленький трактат об освящении государей, коего забывать не следует из почтения к моему грозному и властительному господину, каковой посвящен был в короли Франции в день Святой Троицы года тысяча триста шестьдесят четвертого, монсеньером Жаном Кранским[15].

Ибо, хоть и были помазаны иные императоры Рима и Константинополя, а равно и короли, как-то король Иерусалимский, король Испанский, король Английский и король Венгер-

639//640

ский, прочие же нет, однако же Карл VI[16], по образу предшественников своих, коронован был и помазан в Реймсе не елеем либо миром, от руки епископа или аптекаря приготовленным, но святым бальзамом небесным, пребывает коий в Священном Сосуде, каковой в аббатстве Святого Ремигия в Реймсе хранится и сберегается, ибо с небес принесен был рукою ангелов, дабы помазывать благородных и достойных королей Франции благороднее и святее, чем всех царей Ветхого и Нового завета. Вот почему именуется он наиблагороднейшим, наихристианнейшим, защитником веры и церкви, и не терпит над собою никакого господина от мира сего.

Для сего достоинства постановил император Карл Великий, державши совет с Церковью и королями христианскими, кои пришли на подмогу вере католической и на заступу Риму, после сражения, кое выдержали они все с сарацинами, и чудесной победы, над оными сарацинами одержанной, на всеобщем соборе прелатов церкви, а равно благородных мирских королей и римских сенаторов, постановил сей патриций и император купно с папою, что избирать папу примутся кардиналы, избирать императора – благородные люди германские, королевство же Франция отойдет к Королям Франции, из святого и священного рода происходящим и престол мужеским наследникам передающим, дабы и благословение сие от отца к сыну передавалось.

Посему же священна и королева. И была такова, купно с вышесказанным моим верховным господином, Госпожа Жанна де Бурбон, дочь благородного государя герцога де Бурбона, происходившего из того же священного рода; и приходилась оная ему кузиной; однако же с позволения Церкви сочетался он с нею браком. От святого благословения, сему роду Господом данного, и происходит, что пребывать королем Франции есть достоинство высшее, нежели быть императором либо королем в каком ни на есть прочем королевстве: о сем же гласят хроники и другие поэмы, жестами именуемые».

Далее следует история тех весьма многочисленных римских императоров, которых избирали люди бедные.

640//641

 (Fol. 44) И побудила сия причина императора Карла Великого и Церковь постановить, дабы избирали императора Римского люди благородные, папа же короновал его и помазывал, но не тем отнюдь елеем и бальзамом, коий в Священном Сосуде Господь ниспослал и коий святости искони преисполнен; ибо поместилище, иначе говоря – сосуд, из такой соделан материи, что от века никто подобной не видывал и подделать бы не сумел, жидкость же внутри столь дивно благоухает, что слаще никому и вдыхать не доводилось. Оною жидкостью помазан был мудрый и милосердый добрый король Карл VI, королем поставленный, как выше было речено, в день праздника Святой Троицы, по выбору святого благочестия. Итак, подобно тому, как угодно было Богу Отцу сказать сыну своему при крещении его: «Hie est filius meus dilectus in quo michi complacui»[17], Дух же Святой низошел в виде голубки, коя помазала его «oleo laeticie pre partidpibus suis»[18], и сын во плоти человеческой приял сие святое освящение, так же точно государь наш, истинной веры в Святую Троицу преисполнен, приял благочестиво святую коронацию и такой благодати сподобился, что неприятели его англичане и никакие другие враги не смогли никакого зла умыслить против него, ни против державы его; однако ж на возвратном пути повстречал он нескольких знатных пленников, в битве при Кошереле захваченных, кои вышереченному коронованию воспрепятствовать желали[19]; вышло, однако ж, вовсе не так, как они располагали. За то возблагодарил наш добрый Король вышереченную благословенную Троицу и, возвратившись в Париж, роздал несколько раз кряду щедрую милостыню бедным монахам нищенствующих орденов и многим другим нищим, ибо чуял милосердую благодать помазания, совершенного в согласии с описанием обряда, кое содержится в служебнике архиепископа Реймсского и коему ниже дано будет толкование.

Дается далее толкование коронации королей французских.

Описание коронации, с объяснениями символического смысла – «значения таинственного» – различных обрядов. Особенно примечательны следующие фрагменты:

641//642

 [Исцеление золотушных]

(Fol. 46 – 46 v°) Тотчас по окончании церемонии Священный Сосуд должен быть возвращен в церковь Святого Дионисия либо в капеллу Святого Николая[20].

Святой Дионисий означает веру, кою принес он во Францию, и что следует с истинной верою возвращать на место вышереченный сосуд. Капелла же Святого Николая означает елей, коий чудесным образом из святых его членов источается[21], подобно тому как святой елей, в оном сосуде пребывающий чудом Господним и святым предписанием, так же свят. Ибо как помазанные елеем, из членов святого Николая источаемым, тотчас исцеляются, так же, если помажут короля святым елеем из Священного Сосуда и освятят, то несчастные, болезнью золотухой пораженные, ежели коснется до них рука короля, помазанного из оного сосуда, тотчас выздоравливают и исцеляются. Буде же принялся бы за дело сие такой человек, который не из королевского рода прямо происходит и святым елеем небесным не помазан, тотчас постигла бы его болезнь святого Ремигия, как некогда уж бывало[22].

[Статуя Константина в Сансе]

Комментарий к клятве во время коронации, в которой король обещает защищать церковь.

(Fol. 47) И означает сие клятвы, кои приносили цари Израильские священникам, и кою принес Александр, как о том рассказано прежде[23], и кою принес также Константин в церкви города Санса, как о том говорится на портале оной церкви города Санса, где золотыми буквами писано подле изображения

642//643

его, что поклялся он так: «Regnantis veri cupiens verus cultor haberi – Juro rem cleri libertatesque tueri» (Желая стать истинным хранителем правителя истинного, клянусь блюсти интересы и свободы клириков. – даст.)[24].

[Параллель между королевскими одеждами и облачением священников]

(Fol. 47) Длинный камзол... сшитый наподобие стихаря иподиакона (а также и далматика). А поверх оного одеяние верхнее... (на манер ризы с одного бока и мантии с другого, скроенное совсем квадратным).

[Происхождение геральдических лилий]

После перечисления королевских одежд, сплошь усыпанных лилиями, и объяснения их смысла: (Fol. 48) А посему подносит все сии одежды аббат аббатства Сен-Дени: ибо монсеньор святой Дионисий даровал королям Франции герб с лилиями (нет, ибо Господь ниспослал его чудом в Монжуа[25]).

[Коронация «очищает» короля от его грехов]

(Fol. 48) И когда король разоблачается, означает сие, что отрясает он предбывшее мирское свое состояние, дабы посвятили его в орден королевский, и ежели совершает он сие с надлежащим благочестием, то, убежден я, так же очищается от всех своих грехов, как тот, кто только что в лоно истинной церкви введен, о чем говорит святой Бернард в книге «De precepto et dispensacione» ближе к концу: что как после крещения прощаются человеку все грехи его, так же точно и после посвящения в орден королевский, и речет святой Бернард: «Audire vult etc»[26]. Итак, ежели кто живет в покаянии и в слу-

643//644

жении Господу упорствует, и прощаются ему грехи его, сколь же достойнее прощения, ежели кто вступает в сан, со множеством сопряженный тягот и тревог».

[Этимология слова «капеллан»]

(Fol. 48 v°) Ради сей победительной веры имели некогда благородные короли Франции обычай и привычку с собою брать в сражение мантию (chape) Монсеньора Святого Мартина, коя сшита была из шерсти (laine), и сберегали ее священники как реликвию из великого благочестия, отчего и священники сии получили имя – капелланы (chappelains) из почтения к оной мантии, коя сшита была из шерсти; из двух слов: chappe и laine и составилось для них слово, и вот по какой причине именуются они chappelains (капелланы).

[Перчатки как королевская инсигния; почтение к святому миру]

(Fol. 49 v°) После вручения инсигний: Затем приготовляют перчатки и оные благословляют, а затем надевает ему оные архиепископ на помазанные руки, дабы уберечь святое миро от всяческих прикосновений. Говорят иные, что должно помазанные места промакнуть хлопчатою бумагой, а уж потом надевать перчатки. А по той причине, что Королю Франции особливо помазывают руки, с прочими же королями того не бывает, изображают его живописцы непременно в перчатках[27]. Знал о сем монсеньор Людовик Святой: когда томился он в плену сарацинском за морем и спросили у него, когда желает он умыть руки свои, перед трапезой или после, выбрал он после трапезы, коли уж всего единый раз умыть их позволено, умывши же, надевал на руки перчатки из почтения к святому миру и святому помазанию, к коим питал благоговение. По сходственной же причине, после помазания главы, надевает

644//645

архиепископ на главу королевскую убор, и должен король убор сей носить вечно, в ознаменование того, что совершилось над его главой святое помазание, из святых святейшее. И дабы вечно он о сем памятовал, должен он носить убор до скончания дней своих, волос же не должен брить: посвящен он Богу, как святой назорей. Рубашка, бывшая на короле в день коронации, должна быть предана огню.

Начиная с fol. 50, col. 2 следует описание коронации королевы. Далее; [Причащение королевской четы]

(Fol. 51) Тут низойти должны король и королева со своего возвышения и приблизиться смиренно к алтарю и приять из рук архиепископа тело и кровь Господа Нашего; и свидетельствуется сим достоинство королевское и священническое: ибо никому более, ежели не рукоположен он в священники, причащаться кровью Христовой не дозволено.

Наконец, [Благословение королевского знамени]

(Fol. 51 v°) Следует затем благословение королевского знамени: «Inclina, Domine, aurem tuam ad preces... (Приклони, Господи, ухо Твое к молению моему... – лат.)» Благословение сие совершено должно быть над королевским знаменем в Реймсе[28], затем же над орифламмой в церкви Монсеньора Святого Дионисия Французского, когда желает король выступить в поход.

Следует история происхождения орифламмы. Император константинопольский, Мануил, атакованный сарацинами, увидел во сне вооруженного с ног до головы конного рыцаря, который приблизился к императорской постели, держа в руке копье, кое сверкало, словно позолоченное, и из которого вырывался пламени столб; по пробуждении императора к нему явился ангел и открыл, что рыцарь, виденный во сне, и есть тот, кто избавит империю от сарацинов. Тут Мануил припомнил

645//646

черты Карла Великого, узнал в рыцаре из сновидения императора франков и написал ему послание с просьбой о помощи. Следует описание подъема орифламмы Карлом Великим в Сен-Дени.

[Легенда о Турпине]

(Fol. 52 v°) Сказано в иных историях, что первый, кто против неверных знамя вышереченное поднял под водительством Карла Великого, был Турпин, коий девять лет жил монахом в аббатстве Жюмьежском, где покоятся поджаренные[29], после же сделался архиепископом Реймсским и выказал величайшую доблесть против врагов Иисуса Христа, как о том гласят многие истории; и покоится тело его в Лешане подле Белого Арля, что в Провансе, и хотя ветру и дождям могила в поле открыта, ежели под камень могильный заглянуть, лежит там он в прежнем теле своем, тлением нимало не тронутый: сие видел я ясно собственными своими глазами[30].

[Небесное происхождение двух королевских знамен]

(Fol. 52 v°) Два сии знамени французских дарованы, одно святым отшельником Жуайенвальским с тремя лилиями, дру-

646//647

гoe же в откровении ангельском, явившемся в чудесном видении и ясном объявлении, благородною победой утвержденное и доказанное.

Повествование о двух флагах тянется довольно долго.

[Короли не берут с собою на войну настоящую орифламму]

(Fol. 53) Когда отправляются короли Франции на войну, делают для них знамя новое по образцу того, какое привез Карл Великий из Константинополя, и над новым благословение совершается, Карлово же знамя оставляют, а новое с собою берут, после победы же возвращают его Монсеньору Святому Дионисию.

[Анекдот о происхождении римского орла, ошибочно приписанный Плинию]

(Fol. 53) Император Август сидел в одном саду, и пролетал над ним орел, из когтей выпустивший белую-белую курочку, а та в клюве держала ветку лавра с плодами; таково было происхождение разом и лаврового венка, коим венчали победителей, отличившихся в сражениях, особливо же императоров, и орла на гербах императорских, и знамени имперского[31]; и по сию пору, говорит Голен, орел этот украшает алый стяг общины Рима; к нему прибавили надпись по диагонали от одной оконечности к оконечности противоположной, составленную из четырех букв: S.P.Q.R., которую одни расшифровывают как signe du peuple romain (знак римского народа), а другие как Senatus Populusque Romanus (сенат и народ римский).

[Франция и империя]

(Fol. 53 – 53 v°) Также желают иные сказать, что сие знамя, дарованное видением императора Константинопольского Карлу Великому, предсказанием служило, что должен сей соделаться императором народа римского, каковым и стал после, и зваться патрицием и императором; и сию инсигнию импер-

647//648

скую пожелал оставить во Франции в знак Империи вечной, коей престол переходит к мужескому наследнику, а не избранием присуждается, как в империях Римской и Германской. Оттого порядок такой лучше устроен, что император Франции, помазанный драгоценным миром, с небес принесенным, сана своего больше достоин и родит сынов, кои вступают в отцовское наследство, как то заведено от Бога.

Продемонстрировав небесное происхождение обоих знамен и елея, которым помазывают королей, Голен делает из этих начальных положений необходимые выводы.

[Выводы; исцеление золотушных; наследование по мужской линии; отношение Карла V к чудотворной мощи]

(Fol. 53 v° – 54) Из сего следуют два вывода: первый, что королевский сан во Франции есть сан великого достоинства, ибо король помазан святым елеем, с небес принесенным, и ежели совершено над королем помазание должным образом, исцеляет он чудесную болезнь, имя коей – золотуха: не значит сие, что особа его святая и творить умеет чудеса, но имеет он прерогативу сию перед всеми королями, какие ни есть на свете, потому что носит он достойный сан королевский.

И следует из сего также, что как священник, лишь только рукоположат его в священники, получает право как священнослужитель освящать тело Христово, произнося слова освящающие, однако ж ничуть сие не значит, что священник есть святой, чудеса сотворяющий, – ибо и священник грешный освящать может, ибо власть и достоинство даны ему освящением,  –  так и король таковое достоинство имеет не от помазания, а имеет он его от освящения и от принадлежности к роду священному, и потому угодно Господу нашему даровать ему сию мощь против дурной болезни, золотухой именуемой. И посему, как говорит апостол (1 Тим., 5, 17): «Qui Ьепе presunt presbiteri dupplici honore digni habentur» – «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать двойную честь», одну честь из почтения к священству, и сие есть достоинство духовное, а другую – из почтения к доброте, которая должна быть в них, и сие есть достоинство личное, власть же короля, на коей основана способность его исцелять золотуху, больше

648//649

черпает из власти духовной, святым помазанием данной, нежели из власти личной, хотя личная доброта короля доброте священнической не уступит. Итак, не должно говорить, что король святой, потому что творит он чудеса, а равно и священник; ибо ростовщик либо известный всем грешник, ставши священником, мог бы освящать силою своего священнического достоинства, но однако ж оттого не сказал бы никто, что творит он чудеса, как святой. Так же обстоит дело и с благородством и достоинством королевским, как бы о нем ни думай; и знаю я наверное, что наибольшая проницательность верховного господина, коий побудил меня писать о сем освящении, в том заключается, что мудрому и милосердому Королю Карлу Пятому не угодно, чтобы изображали его святым, либо творящим чудеса, ибо дороже ему чистота его перед Богом, нежели поклонение мирское; хотя и не желает и не должен желать, чтобы достоинство королевское меньше ценилось, чем по разуму того заслуживает, и в согласии пребывает с апостолом, коий говорит (Рим., 11, 13): «Quamdiu quidem ego sum gencium apostolus ministerium meum ego honorificabo etc» – «Как апостол язычников, – говорит святой апостол Павел, я прославляю служение мое, и проч.», и однако же звал себя извергом, а не святым, чудеса же, кои святые творили, Господу приписывал и его славе.

Сходным образом Христос (Лук., 7, 28) сказал о святом Иоанне Крестителе, что из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя, но меньший в царствии Божием больше его:

Итак, не утверждаю я, что ежели говорят Королю: «Творите вы в жизни земной чудеса», то говорят сие с согласия Короля, ибо значило бы то пустую славу, до коей нет ему дела, а славу всю отдает он Господу, волею коего царствует и будет царствовать в честь Господа и в посрамление врагов его. Так гласит первый вывод.

Второй вывод вытекает из того, что над королевой помазание не совершается, а в конце коронации не благославляют ни знамя, усыпанное лилиями, ни орифламму.

Вывод этот вот какой:

(Fol. 54 – 54 v°) Поелику не приближается женщина так сильно к сану священническому, как король от помазания королевского, не дано вышереченную болезнь излечивать женщине. Из чего явствует, что не могут женщины и не должны

649//650

наследовать престол французский, и причинило бы сие королевству смуту. Ибо первый король по наследованию плотскому и помазанию постановил, что не надлежит женщине помазанной быть из Священного Сосуда. Ergo, жена королевская не имеет права на престол ни по наследованию, ни по избранию, ибо Карл Великий, коему дарована была орифламма и порядок выборов папы и императора и короля Франции, постановил вкупе с Церковью, а именно вкупе с папой и священной коллегией Римской и многими прелатами, и королями, и герцогами, и другими государями христианскими, и со всеобщего согласия, что престол французский передаваться будет ближайшему наследнику мужескому, ибо всякий разумный человек признает, что недостойна женщина ни такого помазания, ни такой державой править; ибо кажется это более установлением божественным, нежели человеческим, и подобным Святой Троице; ибо под инсигнией геральдических лилий, коя есть высшая инсигния королевская, разуметь можно Отца, имеющего власть, ибо другие особы, хотя и могут к Отцу быть приравнены в отношении божественном, имеют, однако же, оттого что принял сын человеческий облик, власть меньшую, о чем и гласит символ веры, Filius est equalis Patri secundum divinitatem, minor Patre secundum humanitatem (Сын равен Отцу по божеству, но меньше Отца по человечеству. – лат.)[32]; также можно три лилии уподобить власти верховной, и хотя бы все три они пребывали тут, таинственно растворяются они в помазании, кое означает Дух Святой, посему в виде голубки благоволил он принести вышереченный Священный Сосуд, и в виде том же явился при крещении Иисуса Христа, о чем Церковь поет: «In specie columbe Spiritus Sanctus visus est» <B виде голубине узрели Святого Духа. – лат.); алая же орифламма означает сына, в человеческом облике взращенного и на кресте, от его бесценной крови красном, распятого, отчего орифламма в алый окрашена цвет. Из чего следует, что достоинство сие принадлежит более мужчине, нежели женщине, и что английский король Эдуард в заблуждении долго коснел,

650//651

когда утверждал, что от матери своей наследует он право на королевство Францию, говоря же, о чем говорит, не знал толком; а коли знал, значит жадность попутала, и за грех сей суд Господень его карает и покарает. Сему суду и предоставляет его верховный господин мой Карл Пятый, коий не себе приписывает чудеса, Господом в королевстве его сотворенные, но доброте и милости Господней, ибо Господь в милосердии своем знание ему дарует и понимание, дабы сказал те слова, кои говорил Давид, или псалмопевец, благочестия преисполненный: «Tu es Deus solus qui facis mirabilia magna et qui facis mirabilia magna solus»[33]. А ежели люди, в предметах богословских не искушенные, творению приписывают то, что приписать должно Творцу, в том чуда нет, ибо говорят же: «Тот святой творит чудеса, а тот исцеляет от сей болезни». Но сила в них для чудес сих от Господа, а не от собственных их достоинств, как и говорит святой Бернард в четвертой книге к Евгению папе: «virtus vero in sanctis manens ipsa facit opera» (пребывающая в них святость сама добродеет. – даот.)[34].

Не для того написал я и прибрал всю сию материю, дабы в спор вступить с учителем моим мэтром Раулем де Прелем, коий говорит в прологе своем к книге о «Граде Божием», что вышереченный господин мой творит в земной жизни чудеса и что дана ему власть исцелять золотуху[35]. Но для того соделал сие, чтобы те, кто придут после нас во времена грядущие, менее изощренные и менее сведущие в науках, нежели вышереченный Господин мой, не стали себя по-пустому славить святыми и чудеса творящими. И потому не без причины выбивают на монетах надпись: «Christus vincit, Christus regnat, Christus impe-

651//652

rat» (Христос побеждает, Христос царствует, Христос владычествует  – лож.)[36]. И посему ниспослал Господь благодать вышереченному моему господину, дабы употребил сей изощренное орудие ума своего на изучение науки богословской, ради своего спасения и славы Господней, и прочих наук, и достоин был править королевством своим, как сие явствует ясно. Оттого же написал Жервез книгу «De ociis imperialibus» для сведения дворян[37].

652//653

Приложение V

Паломничество королей Франции в Корбени после коронации и перенесение раки святого Маркуля в Реймс

Я привожу здесь некоторые ссылки на документы, касающиеся поклонения королей Франции святому Маркулю после коронации; я опустил их выше, так как не хотел слишком загромождать примечания к соответствующей главе.

О короновании Людовика Святого см.: Lenain de Tillemont. Vie de Saint Louis (Soc. de 1'hist. de France). T. I. P. 429 et suiv.; о верности парижан этому королю во время его несовершеннолетия см.: Joinville. C.XVI. Несомненно, Людовик Святой несколько раз побывал в Корбени, в чем нет ничего удивительного, если учесть, что городок этот располагался на весьма людной дороге (проложенной еще римлянами); следует предположить, что король всякий раз пользовался случаем призвать в молитвах тамошнего святого; однако первое из его пребываний в Корбени, зафиксированное в письменном источнике, датируется 28 мая 1248 г. (Histor. de France. T. XXI. Р. 275 J; о последующих приездах см.: Ibid. P. 399 С, 400 В, 402 А, G; Lenain de Tillemmt. Т. IV. Р. 70; T.VI. Р. 276, где «ноябрь» следует исправить «декабрь»; Т. IV. Р. 126, 388; Т. V. Р. 22). Между тем совершенно очевидно, что задолго до 1248 г. набожный король, в согласии с древней традицией, уже исцелял золотушных, возлагая на них руки. Те авторы, которые полагали, что сразу после коронации Людовик Святой не мог отправиться в Корбени (Cerf. Du toucher. P. 236; Ledouble. Notice sur Corbeny. P. 193), утверждали, что король побывал там в 1229 г. (Сер уточняет: 1 декабря 1229 г.). Я не нашел никаких упоминаний об этой поездке ни у Ленена де Тиймона, ни в разделе «Mansiones et Itinera» (Местопребывания и маршруты), составленном издателями «Histor. de France» (T. XXI). Но даже если мы примем версию Сера и Ледубля, это не даст нам

653//654

никаких оснований считать, что именно Людовик Святой положил начало паломничествам в Корбени, поскольку отличительной чертой этого обычая было именно то обстоятельство, что поклониться святому Маркулю следовало непосредственно после коронации.

Маршрут Филиппа Красивого после его коронования известен нам из табличек кассира его двора: Histor. de France. T. XXII. Р. 492 – 493.

Людовик X: в реестре канцелярии (Arch. Nat.JJ 52. Fol. 118 v°, № 229) содержится грамота (документ, подтверждающий основание Жаном де Клермоном, сеньором Шароле, и супругой его Жанной, графиней де Суассон, приюта в Сен-Жюсте in Angelo), подписанная этим государем в августе 1315 г. (то есть в том самом месяце, когда состоялась коронация) в месте, именуемом Corberiacum; авторы «Маршрута», опубликованного в кн.: Historiens de France. T. XXI. Р. 465, предлагают читать вместо «Corberiacum» – «Corbeniacum» (Корбени), что вполне правдоподобно; другая копия этой грамоты, хранившаяся некогда в Сокровищнице Хартий под № 51, ныне находится в Петрограде (см. из новейших работ: Delaborde F. H. Catalogue des actes de Philippe-Auguste. P. Ixv); естественно, взглянуть на эту рукопись мне не удалось.

Филипп VI после коронации в Корбени бесспорно не заезжал; см.: Vwrd J. Itineraire de Philippe VI de Valois // Bibliotheque de 1'Ec. des Chartes. 1913. P. 89; Additions // Ibid. 1923. P. 168.

Среди маршрутов Иоанна Доброго, восстановленных в работе: Petit Е. Sejours deJean II // Bullet, historique et philologique. 1896. P. 587, под 30 сентября 1350 г. (коронация состоялась 26 сентября) значится Cormisiacum. Следует читать Corbeniacum. В самом деле, в архиве аббатства Святого Ремигия в Реймсе (liasse 190, № 2) хранится сделанная 28 ноября 1355 г. по приказу «сеньоров» (из Счетной Палаты) подлинная выписка из счета двора, составленного в конце 1350 г.; выписка эта гласит следующее: «de gisto habitatorum villarum de Corbeniaco et de Craonne xxv1 octobris ccci pro uno gisto quod rex cepit de iure suo apud Corbeniacum supradictum adreditum sacri, die xxx61 septembris precedentis, computatum per Renerum Coranci c xxiij 1. x s. v d.p.» <за приют, 25 октября 50 года в селении Корбиньи в Кране королю предоставленный, каковой приют приял он по праву после коронации, 30

654//655

сентября года предшествующего совершившейся, через Рене Коранса дважды 23 парижских ливра 10 су 5 денье.  – лат.}.

Документами, подтверждающими пребывание в Корбени Карла V, мы не располагаем, однако дошедшие до нас сведения о его маршруте дают основания предположить, что этот король все-таки побывал в Корбени; так, во всяком случае, считает г-н Делашеналь (Delachenal. Histoire de Charles V. 1916. Т. II. Р. 97).

Напротив, относительно Карла VI мы располагаем совершенно точными данными; см.: Petit Е. Sejours de Charles VI // Bullet. historique et philologique. 1893. P. 409; ср.: Douet d'Arcqu. Comptes de I'Hotel des rois de France au XIV et XV6 siecles (Soc. de 1'Hist. de France). P. 6, 64. To же касается и Карла VII, пребывание которого в Корбени подтверждается многочисленными свидетельствами; ср. выше, примеч. 565; Valid de Virimlle. Histoire de Charles VII. 1863. T. II. P. 102; Beaucourt. Histoire de Charles VII. 1882. T. II. P. 234. Наконец, точно так же обстоит дело и с Людовиком XI; см.: Louis XI. Lettres. Ed. Dupont (Soc. de 1'Hist. de France). T.XI. P. 4.

Пребывание в Корбени всех королей от Карла VIII до Франциска II подтверждается документальными свидетельствами, подчас совпадающими друг с другом. Я ограничусь здесь ссылкой на кн.: Godefroy. Ceremonial. T. I. P. 208, 234, 265, 293, 311; см. также о Людовике XII наст. изд., примеч. 568; о Генрихе II – примеч.646.

Документов, свидетельствующих о пребывании в Корбени Карла IX и Генриха III, я не обнаружил, но нет никаких оснований полагать, что эти государи нарушили древнюю традицию.

Очевидно, что Генрих IV – коронованный в Шартре – в Корбени после коронации не ездил. Удар Буржуа (Bourgeois. Apologie. Р. 62) пишет, что этот король совершил девятидневные молитвы святому Маркулю в замке Сен-Клу, перед тем как въехать в Париж; однако ни одного текста, который бы подтверждал это мнение, я не знаю, а дом Удар Буржуа, более всего озабоченный'прославлением своего святого, – информатор весьма ненадежный.

О Людовике XIII см.: Godefroy. Ceremonial. T. I. P. 417; нотариально заверенное свидетельство, подтверждающее, что король начал девятидневные молитвы (29 октября 1610 г.) см. в архиве аббатства Святого Ремигия (liasse 190, № 5).

О перенесении раки святого Маркуля в Реймс во время коронации Людовика XIV см. нотариальный акт от 17 июня  

655//656

1654 г. (liasse 190, № 14): король не смог отправиться в Корбени «по причине неотложных дел, а равно из-за разрушения и запустения, в коем городок сей пребывал»; охранную грамоту от 3 июля 1654 г. (пожалованную 10 июля того же года) см.: Ibid. № 15 («в каковое место отправились бы мы, дабы совершить там подобающие молитвы, если бы не препятствовала сему нынешняя война»). Об опустошениях, произведенных в Корбени военными в 1642 и 1653 гг., см.: liasse 190, № 9, 13.

О таком же перенесении мощей при Людовике XV см.: Dieudonne H. La chasse de Saint Marcoul au sacre de Louis XV // Revue de Champagne. 1911. P. 84; см. также выше, примеч. 873.

О Людовике XVI см.: Leber. Les ceremonies du sacre. 1825. P. 447; ср. выше, примеч. 878.

В кн.: Du Tillet. Memoires etrecherches. In-40. Paris, 1578. P. 147 et suiv. – опубликован коронационный чин, которому якобы следовал Филипп-Август в 1179 г.; тот же текст повторен, но неточно, в кн.: Godefroy. Ceremonial. Т. I. Р. 1. Г-н Шрейер (H. Schreuer) вслед за многими другими учеными, в числе которых был и А. Люшер (Luchaire), отверг эту атрибуцию; напротив, г-н Бюхнер (Buchner) ее отстаивал (библиографию этого спора см.: Revue historique. Т. CVIII. Р. 136). В этом коронационном чине упомянуто и паломничество в Корбени (Du Tillet. P. 156; Godefroy. P. 11). Поэтому нам следовало бы непременно занять некую позицию в этом споре, если бы из издания Дю Тийе – искаженного в книге Годфруа, – не явствовало, что фраза, касающаяся паломничества, представляет собою просто-напросто вставку, сделанную самим Дю Тийе, который счел необходимым дополнить имевшийся у него текст рассуждением о возложении рук, в котором он ссылается на Филиппа Красивого, – ход, пожалуй, чересчур смелый, если учесть, что речь идет о тексте 1179 г.! Впрочем, это не единственное анахронистическое пополнение, внесенное добряком Дю Тийе в коронационный чин, о котором идет речь; там имеется также (р. 155) замечание, касающееся герцога Беррийского, сына Иоанна II. Точка зрения г-на Шрейера, отрицающего атрибуцию этого коронационного чина Филиппу-Августу, кажется мне абсолютно справедивой. Однако для того, чтобы высказать какое-либо положительное суждение о подлинной датировке этого текста, следовало бы иметь в руках нечто более существенное, чем переделанный перевод.

656//657

[1] Первым из королей Арагона, удостоившимся помазания, был Педро II, над которым этот обряд совершил сам папа Иннокентий III 11 ноября 1204 г.; ср.: Blancas G. de. Coronaciones de los serenissimos reyes de Aragon. Saragosse, 1641. P. 1 etsuiv.

[2] О ношении короны в королевстве вестготов см.: Dahn F. Die Konige der Germanen. Leipzig, 1885. В. IV. S. 530 – 531.

[3] Содержание работы П. Г. Преображенского о Феофане (на русском языке) известно мне только по рецензии: Brooks Е. W. // Bysant. Zeitschrift. 1913. В. XXII. S. 154 – 155. Автор считает интерполяциями фрагменты, которые не присутствуют разом и в греческих рукописях «Хронографии», и в латинском переводе Анастасия; таким образом, на пассаж, посвященный помазанию, эти подозрения не распространяются.

[4] С. XII. Monum. Р. 23 – 24: «Duodecimo sermone sanximus, ut in ordinatione regum nulus permittat pravorum praevalere assensum, sed legitime reges a sacerdoribus et senioribus populi eligantur, et non de adulterio vel incaestu procreati: quia sicut nostris temporibus ad sacerdodum secundum canones adulter pervenire non potest, sic nec christus Domini esse valet, et rex totius regni, et heres patrie, qui ex legitimo non fuerit connubio generatus». Те же самые решения были приняты прежде собором, происходившим в присутствии папских легатов в королевстве Нортумбрии. Акты обоих соборов совпадали дословно, однако на Нортумбрийском соборе, судя по всему, обряда помазания ни над каким королем не совершали, поскольку в этом не было необходимости.

[5] О сокращенной редакции этого жития, которую долгое время считали написанной раньше, чем житие Адамана, и которая на самом деле является просто-напросто сокращенным вариантом сочинения аббата Айонского, см.: Briining G. Adamans Vita Columbae // Zeitschr. fur celdsche Philologie. 1916. B. XI.

[6] Сходным образом обстояло дело с английским королем Эдгаром, который был коронован на шестнадцатом году царствования (см. выше, с. 628), хотя носил корону задолго до коронации в собственном смысле слова. В «Vita Oswald!» (см.: Raine J. The historians of the Church of York. Rolls Series. T. I. P. 437) король Эдгар в день церемонии входит в церковь с короной на голове, возлагает инсигнию на алтарь, а затем архиепископ Дунстан помазывает короля и снова увенчивает его короной.

[7] Следует отметить, что статья: Fischer W. Eine Kaiserkronung in Byzandon // Zeitschr. fur allg. Geschichte. 1887. В. IV, – представляет собою лишенный какого бы то ни было интереса пересказ упомянутого выше отрывка из Иоанна Кантакузина.

[8] Зикель (Sickel. Loc. cit. S. 547, п. 80), желая доказать, что помазание в Византии возникло очень давно, ссылается на армянский текст Х века («История Армении» Иоанна Католикоса, гл.17; фр. пер.: Jean Katholikos. Histoire d'Armenie. Trad. Saint-Martin. P. 125), в котором король Армении изображен помазанным и коронованным; по мнению Зикеля, армяне могли заимствовать этот обряд только у Византии. Я слишком плохо знаю восточные реалии, что обсуждать этот текст по существу или отвечать на вопрос, в самом ли деле армянское помазание могло быть только лишь подражанием византийскому. Зато молчание Константина Багрянородного кажется мне аргументом неопровержимым.

[9] 'Avri бв той хрюцеуои еХопои rov; растХбйот кои ток; apxiepeixn, ката tov па\ai6v уоцоу, sinov аркеТу тоЪ; ар^бреист tov етпкацбтоу i.uyov той ЕйаууеХюи тф траХГ|Х(р айтьоу, ка! 81' е7Пк\г|(Тби>(; той ayiou mew^a-rcx, стфрауТба той xeipoTovowrcx;...

[10] The Coronation Book of Charles V of France. Ed. E. S. Dewick, 1899 (Bradshaw Soc. Т. XVI).

[11] Le racional des divins offices. Paris, 1503.

[12] Les raisons de 1'office et ceremonies qui se font en 1'Eglise catholique, apostolique et romaine, ensemble les raisons des ceremonies du sacre de nos Roys de France, et les douze Marques uniques de leur Royaute Celeste, par dessus tous les Roys du Monde. In-40, 1611. Автор прямо ссылается на Жана Голена («lan Goulain») в посвящении Королеве-матери. О коронации см.: р. 211 – 250; еще одну ссылку на Жана Голена см.: р. 220.

[13] Однако, вследствие ошибки в нумерации, лист 56 следует непосредственно за листом 54. Трактат о коронации украшен тремя миниатюрами: помазание короля (fol. 44 v°), помазание королевы (fol. 50), благословение орифламмы (fol. 51 vo).

[14] Название заимствовано из книжного издания; в рукописи его нет.

[15] В рукописи – 1360; на самом деле 19 мая 1364 г., в воскресенье, день Святой Троицы. Эта довольно неловко построенная первая фраза так и остается в рукописи неоконченной; в рукописи из библиотеки герцога Беррийского (Ms. franc. 176. Fol. 26) имеется вариант: «благословенной Святой Троицы», однако построена фраза и в этой рукописи так же неуклюже.

[16] Так; ср. ниже, с. 641. Однако еще ниже (с. 649 и 651) Жан Голен именует короля, как и следует, «Карлом Пятым».

[17] 2 Петр, I, 17: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение».

[18] пс ^ 44, 8: «Елеем радости более соучастников твоих».

[19] Эта любопытная деталь, кажется, не упомянута ни в одной хронике.

[20] Церковь Святого Дионисия, построенная в Х веке канониками за пределами тогдашней крепостной стены (Marlot. Histoire de Reims. T. II. P. 689); капелла Святого Николая в городской больнице; ср.: The Coronation Book. Ed. Dewick. Col. 7; Godefroy. Ceremonial. P. 247.

[21] Мне не удалось найти никаких других упоминаний об этой легенде.

[22] Болезнью святого Ремигия называли чуму; ср.: Broc de Senanges L. du. Les saints patrons des corporations. T. II. P. 303; анекдот, на который намекает Жан Голен, мне неизвестен; ср. выше, с. 329.

[23] Выше (Fol. 47. Col. 1) Жан Голен уже намекал на клятву, принесенную Александром Великим первосвященнику Иерусалимскому.

[24] статуя, которую позже стали считать изображающей Филиппа де Валуа; я надеюсь посвятить ей отдельную заметку.

[25] Ниже в тексте самого Жана Голена (см. с. 646) происхождение лилий связывается с отшельником из Жуайенваля; ср. выше, с. 340.

[26] De praecepto et dispensatione. XVII, 54 (Migne. P. L. T. 182. Col. 889): «Audire et hoc vulds a me, unde inter caetera paenitentiae instituta monasterialis disciplina meruerit hans praerogativam, ut secundum baptisma nuncupetur» (Желаете и то вы от меня услышать, как среди прочих установлений покаянного жительства заслужило монастырское устроение таковую прерогативу как уподобленным быть второму крещениюлат.).

[27] Следовало бы проверить точность этого иконографического правила; на первый взгляд мне кажется, что оно соблюдалось далеко не всегда.

[28] знамени, усыпанном геральдическими лилиями; тем не менее миниатюра на том же листе изображает благословение орифламмы. Текст благословения см. в: Martene, dom. De antiquis ecclesiae ridbus. T. III. P. 221; Dewick. Coronation Book. P. 50 (здесь также миниатюра  –  pi. 38  –  изображает орифламму).

[29] Сыновья Хлодвига II, восставшие против отца и за это осужденные им на пытку (юношам обожгли сухожилия ног). {Примеч. пер.).

[30] На самом деле Турпин похоронен просто-напросто в Реймсском соборе (Flodoard. Historia Remensis ecclesie. Т. II. P. 17; Monumenta. S. S. T. XIII. P. 465). Но могло ли народное предание удовольствоваться для легендарного персонажа столь банальным местом упокоения? Могилу Турпина обнаруживали в самых разных местах: согласно «Песни о Роланде» (ст. 3961), архиепископ похоронен в церкви Святого Романа в Блае, рядом с Роландом и Оливье; согласно так называемому письму папы Каликста II, которое служит предисловием к знаменитой «Historia Karoli Magni et Rotholandi» и которое ходило под именем самого Турпина («псевдо-Турпина»), – в Вене (Ed. F.Castets, Publicat. de la Soc. pour 1'etude des langues romanes. VII. P. 65). Насколько мне известно, Жан Голен – единственный автор, кто называет местом упокоения Турпена старое римское кладбище Алискан подле Арля; впрочем, уже «Karlamagnussaga» (нем. пер.: Romanische Studien, hgg. v. Ed. Bohmer. B. III. S. 348) утверждает, что на этом кладбище находились могилы двенадцати пэров: вполне естественно было присоединить к этим доблестным воинам и отважного прелата, по преданию, также погибшего в Ронсевале.

[31] Это предание не упомянуто в кн.: Graf A. Roma nella memoria e nelle immaginazioni del Medio Evo. Turin, 1883. Т.П. P. 453 et suiv. (эти несколько страниц посвящены орлу).

[32] Так называемый символ веры Афанасия (Denunger H. Enchiridion Symbolorum. 12е ed. Fribourg en В. In-12. 1913. S. 19): «aequalis Patri secundum divinitatem, minor Patre secundum humanitatem».

[33] Пс., 85, 10: «Quoniam magnus es tu, et faciens mirabilia: tu es Deus solus» (Ибо ты велик, и творишь чудеса, – Ты, Боже, един ты»; Пс., 71, 18: «Benedictus Dominus Deus Israel, qui facit mirabilia solus» (Благословен Господь, Бог Израилев, един творящий чудеса); Пс., 135, 4: «Qui facit mirabilia magna solus» (Который один творит чудеса великие).

[34] По-видимому, Жан Голен имеет в виду четвертую книгу трактата «De Consideradone», который святой Бернард писал для папы Евгения III. Однако приведенной цитаты я не нашел ни в этом трактате, ни в других сочинениях святого Бернарда.

[35] См. выше, примеч. 225.

[36] Слова из пасхальной службы после заутрени, украшавшие со времен Людовика Святого большую часть французских золотых монет; ср.: Froehner G. Annuaire de la Soc. francaise de numismatique. 1889. P. 45. Жан Голен уже приводил эти слова выше (Fol. 45. Col. 2).

[37] Речь идет о книге «Otia imperialia» (Плоды досуга императора), сочиненной Жерве из Тильбюри для императора Отгона IV.

 
 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова