|
ТЕКСТОВАЯ РАСШИФРОВКА ВИДЕОЗАПИСИ ВИКТОРА ПОПКОВА
Село Комсомольское, 19 апреля 2001 года
Виктор Попков: Это мы едем по селу Катар-Юрт?
Салман: Село Комсомольское…
В.П.: С Третьего марта по какое здесь шло?..
Салман: С пятого…
В.П.: С пятого марта…
Салман: С пятого марта и… Налево… С пятого…
В.П.: Шло уничтожение этого села.
Салман: Мы отсюда, находясь живым щитом, вышли с трудом 9 марта. Находились
здесь пять суток живым щитом. 9 марта мы ушли, и на ночь с 9 на 10 пришли в Урус-Мартан.
В.П.: Представьтесь, если можно.
Салман: Направо... Вот здесь… Вот это дом моего двоюродного брата. Видите,
в каком он состоянии…
Станислав Божко: Скажите, как вас зовут полностью.
Салман: Моя фамилия Бохарчиев, зовут меня Салман. Вот, двоюродного брата, а
это уже мой дом.
В.П.: Это какой адрес здесь?
Салман.: Это улица Свердлова, номер 4. Бохарчиев Салман, это я живу. Вот видите…
Поджог… Может быть, мы посмотрим внутри.
В.П.: Посмотрим, конечно.
Салман: Это тоже двоюродного брата дом. Вот слева сирота, воспитавшая двух
детей, а вот следующий дом, вот этот немного выжил, а вот этот дом, здесь тоже,
значит, сирота с тремя маленькими детюшками.
Женщина: Вдова, да?
Салман: Вдова, вдова. Вот то же самое – сирота. Муж умер в Волгограде. Тоже
воспитывала детей. Вдова. А вот видите: в гараже стояла их машина. Муж уехал,
а машина стояла в гараже. Вытащили, и по ней проехали БТРом. Вот это дом учителей,
от школы учительский дом. Вот наша школа, направо…
В.П.: Вот эта зеленая?
Салман: Ага. Вот это школа… Это была новая пристройка школы. Вот старая школа,
вот до чего ее довели. Это в связи с тем, что…
В.П.: Мертвое село…
Салман: В связи с тем, что не хватало помещения школьного, достроили, чтобы
большая была школа… разрушили, не так построили. Вот слева, в этом доме… хозяин
уехал куда-то за пределы республики, в доме не было никого. А вот теперь мы едем
дальше. Это наш нынешний глава администрации здесь жил. Это его брат, отец, а
вот тот дом, следующий, он сам… Направо спускайтесь… Или мы проедем дальше?
В.П.: Можно все проехать один раз, а потом вернемся.
Салман: А-а, давайте. Вот дом, обратите внимание, справа. Вот тут в той войне
бомбежкой убило шесть человек одной семьи. Остались два брата, два сына у этого
отца. Отца, мать и так далее… Шестеро убитых было. Они после той первой войны
построили себе времянку, и сейчас времянку добили. Вот в этом доме жил наш один
из ветеранов труда, у него был постельный режим, прикован к койке, Абдаев Ахьяд,
умер, то есть тоже добили. Вот поджог, вот это дом его племянника, двоюродного
брата нашего главы администрации. А вот тамада наш, вот в этом доме, тамада села.
Вот старики жили здесь, их дети уехали. А вот дом, смотрите. Вот двухэтажный дом,
двоюродный брат мой.
В.П.: Очень точно били…
Салман: А здесь – в семье не было мужчин, все дочери вышли замуж, дом принадлежал
этим дочерям. Вот это дом их дяди, он умер там, на посту, разрыв сердца получил.
Вот двоюродный брат опять мой, Бохарчиев Хаз-Магомет. Разрушен дом и пристройки.
Вот здесь у нас была сушилка. Вот эта сушилка выручала у нас бедных, из беднейших.
В каком смысле? Мы фрукты сдавали, они сушили и развозили. Вот в этом доме слева
недавно приехал отец с сыном. Сын, двадцати одного года, подорвался на краю своего
огорода, на мине подорвался, сегодня пятый день, как мы его похоронили. Вон там
стоял штаб, 33-я мотострелковая бригада, вон распахано, видите, на бугорке… И
вот этот весь район они занимали сверху.
В.П.: Одну секунду, подождите. Я вам скажу, когда ехать.
Салман: Они вчера уехали отсюда. Полностью все перебазировались, передислоцировались.
(Машина разворачивается с окраины села, снова въезжает в село)
Салман: А вот здесь сына в той войне убило. В город он поехал, на бензовозке
работал, и там убило. Остались дочь и мать. Весь дом теперь разрушили у них тоже.
Здесь налево можно спуститься.
С.Б.: Гвозди могут быть на дороге, осторожно.
Салман: А вот здесь вот два дома, вы видите… Слева синие ворота…
В.П.: Давайте я выйду, чуть-чуть поснимаю на улице.
Салман: Этот дом еще моим родным дядей был построен, покойным. В 92-м году
умер дядя, а вот его жена, сын здесь остались, мать больная осталась. Вот они
и сняли с лица земли дом, прекрасный дом. А как он был построен, я вам скажу.
Будучи на выезде – Омск, Томск, Челябинск, Актюбинск и так далее, строили они
свинарники, хотя мы сами свиней не едим, как вы знаете. Разбирали старые, новые
перестраивали. Коровники строили. Будучи сам пенсионером, дядя мой ездил со своими
детьми на “шабашки”. Омская область с Урус-Мартановским районом имела договор,
что мы у них будем строить. Презирали, мол, за длинным рублем ездят… Это не длинный
рубль, это – тяжелый труд, трудовая копейка. Мы – народ трудолюбивый. Вот сейчас
даже, в этих развалинах… Видели, мы проезжали, там женщины развалины разбирают,
расчищают… А хозяин вот этого дома, пенсионер, преклонный возраст…
В.П.: Какого дома?
Салман: Вот, справа. Синий забор. От разрыва сердца умер восьмого марта. Там,
на поле. Не выдержал он эти обстрелы, не выдержал он натиски. Очень был спокойный,
очень трудолюбивый. Вот видите…Вот что от его дома осталось. А вот в этом доме
отец преклонного возраста вырастил девятерых детей. Жена умерла, когда младшие
еще маленькие были, ребенку год был. Он второй раз не женился, воспитал детей
один, и когда они выросли – помогли ему сделать кирпичную облицовку дома. Только
обустроились, как получили вот такой подарок.
(Машина едет дальше. Останавливается.)
Салман: Вот старушка больная. Сын тоже больной. Вдвоем они жили. Все, что она
с детства накопила, положила на строительство дома. И под конец – вот такой подарок…
На старости лет…
В.П.: Восемьсот дворов, да?
Салман: Да… Где-то около шести тысяч… Население пять с половиной, так… И теперь…
(Стон старухи)
Салман :Последняя проверка у нас была 29 февраля. Говорили, что шамановская
бригада. Каждый раз, как они приезжали, старались во все комнаты зайти, посмотреть,
где что лежит. Всего у нас с января было пять проверок, зачисток этих. А у нас
в селе было много беженцев из города…” - Речь Салмана теперь сопровождает отчетливый
надрывный стон старухи. - “У меня, например, было пять семей: две дочери и трое
сыновей. Их имущество, соответственно, находилось в наших комнатах. Проверяющие,
которые пришли зачистку делать, видели: там ковры свернутые стоят, там холодильники
стоят, там то-то, то-то… У меня одна дочь еще не вышла замуж, а двое сыновей еще
не женаты. И вот, подняли крышку сундука, увидели девичьими вещи, и моей жене
говорят: “Что, еще дочь хочешь замуж отдать?” Понимаете… Таким образом они установили,
что в селе есть имущество, материальные ценности. Кроме наших, своих, еще столько
же приехало беженцев, которые привезли свои вещи из города, из пригорода, из Введено,
Шали, Отагов, из Самашек, Ермоловки, Ханкалы и так далее. Они считали, что самое
спокойное место – это Алхазурово и Комсомольское. И теперь они остались без ничего,
у нас они не спаслись. 5 марта пошел слух, якобы боевики зашли в село. Поднялась
паника. Люди не успели выйти еще, а началась уже бомбежка. Вертолеты, самолеты,
и начали бомбить. То с вертолетов ракетный обстрел, то с самолетов бомбы. И беспрестанно,
начиная с 5-го марта, и вот неделю назад только прекратилось… Но две недели назад
мы уже начали хоронить всех погибших.
Женщина: Сколько вы человек похоронили? Считали, записывали?
Салман: Да, где-то за шестьсот. Это на кладбище села Гойское.
(подходят к женщинам)
Вот видите, все, что осталось. Опять мы говорим: если бы не поджигание, то
кое-что нашли бы. Где-то что-то не слломалось, а тут уже ничего не возьмешь. Это
по чистой случайности они тут вытащили что-то, в углу завалилось.
Женщина: Там в комнате сожгли все. Ничего не осталось.
Др.женщина (Зулихан): После этого сжигают, заметают следы. Они и так, естествнно,
не стеснялись, но сжигали полностью, и днем и ночью видно было, они все вывозили,
прямо до последнего горшка.
Салман: Прямо мы сидели, и на наших глазах вывозили.
Женщина: И когда вывозили, узнавали: О, это мое, это мое.
Женщина: На открытых машинах?
Женщина: Конечно. На Уралах, на БТРах, все видно было.
Салман: Они ни в чем не стеснялись. Потому что у них совести не было, это раз,
не боялись потому, что они были до зубов вооружены, а у нас ничего не было, даже
перочинного ножа.
Женщина: В те дни, когда они вывозили все, боевиков еще ведь не было?
Салман: Они этим и спекулировали, что боевики… Если бы были боевики, так они
бы не зашли.
В.П.: Стас, поснимай. Не делай резких движений.
(разговор жителей на чеченском)
Салман: Из села Комсомольского вообще у нас беженцев не было. Мы вообще никуда
не уезжали. В основном в село Комсомольское приезжали беженцы. Я уже говорил:
с Ермоловки, с Алханкала, с Пригородного, даже с Тангичу приезжали, с Гехи-Чу
здесь были. Если убита женщина, она бы стала снайперша, если убит мужчина, он
бы стал боевиком…
С.Б.: Повторите о том, как вас хотели загнать, это очень важно…
Салман: “8-го числа нам пообещали, что завтра 9-го марта сделаем проверки,
паспортный режим, потом отпустим, якобы откроем коридор в Урус-Мартан. Теперь…
Так и сделали. До обеда, то есть до 12 часов нас разделили, женщин в одну сторону,
мужчин в другую сторону, разделили нас, и паспортный режим проверили. Когда проверили,
проверка закончилась к обеду, мы сразу же, взяв свои сумки, собрались в Урус-Мартан
трогаться. Наш глава администрации и наш мулла пошли договариваться. Их там два
с половиной часа держали, ни в коем случае нам коридор не давали. Нам советовали:
ни в коем случае не выход из села, а только в село.
С.Б.: То есть запирали в ловушку…
Салман: Запирали в ловушку для того, чтобы дать отчет, что столько-то боевиков,
бандитов убито.
С.Б. 19 апреля 2000 года. Село Комсомольское. Примерно шестнадцать часов дня.
Повторите, как вас зовут… Бохарчиев Салман, житель села.
Салман: В 98-м и 99-м я работал в Урус-Мартановской налоговой инспекции зам.начальника
отдела… (показывает документы)
(трупы коров)
В.П.: Раздута… Я вижу…
Женщина: Это же все надо сжигать, хоронить, убирать…
Салман: Вот такую прекраснейшую природу нам разукрасили… Сушилка…
Старушки могли собрать, сдать, чтобы сушили, и сухофрукты в Сибирь отправляли,
чтобы сибиряки кушали такую вещь.
(обломки дома, между бревнами…)
В.П.: Да, какая-то ракета, что ли… С соплами… Вон, сопла ссади, по-моему… Сейчас
ее сниму, хочу вас тоже на фоне этих домов снять…
Женщина: Вон, под бревном, видите… Соединение…
В.П.: Да, провод… Лучше тут ничего не трогать… И всего сейчас в селе человек
шесть, наверно, не больше. Вот сейчас в данный момент находится.
Женщина: После обеда, вечером, уезжают…
В.П.: Да, это село сплошь уничтожено.
(Пожилая женщина говорит что-то по-чеченски).
Женщина: Картошка сгорела. На посев оставили в подвале.
Виктор: Что сгорело?
Женщина: Картошка посевная.
Виктор: Это ее дом?
Женщина: Ее дом.
В.П.: Как ее зовут?
(Пожилая женщина говорит по-чеченски).
В.П.: По этой дороге и вывозили все?
Женщина: Да… Перекопали уже…
………
В.П.: Здравствуйте…
… Здравствуйте...
Мужчина: Ну что, картина нормальная, да?
В.П.: Да, картина более чем нормальная.
Мужчина: Мы, оказывается, не умели строить… Этот дом родительский, отцовский
дом…
В.П.: И что теперь думаете делать?
Мужчина: Теперь…
Женщина: Теперь цыганская будет жизнь
Мужчина: Да уже цыганская жизнь. Теперь у меня уже нет сил строить дом. Мне
сорок три года, измотался уже. В совхозе работал, дома работал, отцу дом строил,
себе строил, на “шабашке” работал, в армии службу проходил на ядерном полигоне,
от этого у меня еще последствия есть.
Женщина: А после всего этого еще хуже будут последствия. Но тут еще – более-менее.
Это вот вам надо на ту сторону пройти, там вообще кошмар.
Мужчина: А… Все одно и то же…
В.П.: Да, но здесь уже тоже, по-моему… Ловить нечего.
Мужчина: Да…
В.П.: А это что за парашют? Сбрасывали что-то?
Мужчина: Это светильники. Мы снимаем оттуда дюралюминий, корпус остается, эти
штучки снимаем, сдаем там, в Урус-Мартане…
В.П. (смеется): Гуманитарную помощь вам посылают?
Мужчина: Да… Раньше, клянусь, я в магазине ничего не покупал, все свое было.
А сейчас – на консервах…
(Поваленное дерево)
Вот эти черешни я еще в 76-м году своими руками посадил, прямо перед армией…
Жалко… Хоть бы кто объяснил: за что?.. Какие-то политические игры…
Женщина: А в семье у вас сколько человек?
Мужчина: У меня четверо детей. Старшему семнадцатый пошел. Вот тоже проблема.
Если российская власть утвердится, я вот думаю, куда они призовут его? Как он
службу пройдет? И остальные также думают. Если в российскую армию призовут, там
ему жизни не будет…
Женщина: Какая там будет жизнь, если тут житья не дают…
Мужчина: Мины вон лежат, снаряды. Я к солдатам каждый раз обращаюсь: вон мины,
бомбы застряли в земле, не взорвались. Я обращался к ним. Они смеются: это не
наше дело, обращайтесь в МЧС. А МЧС мы здесь и не видели… Не год, не два строили…
Женщина: Всю жизнь строили.
……….
С.Б.: Виктор, вот… Не по возрасту девочка понимает все… (смеются). Как бы мудрым
старейшинам там, в Кремле бы, такие вещи понимать.
В.П.: Мудрыми их вряд ли назвать можно конечно, этих старейшин. И старейшинами
их не назовешь… Поехали.
Женщина: Поехали...
Мужской голос: В мечеть…
(звук мотора)
Салман: Вон дом главы нашей администрации… И в той войне у него разбили дом,
он новый построил. И в эту войну… Вот она, мечеть.
(машина останавливается)
В.П.: Это – то, что осталось от мечети.
Салман: В той войне то же самое, ее разрушили. Те, кто имели материальные возможности,
кто сколько оказывал помощь, на общие деньги она была восстановлена.
…….
В.П.: Ваш дом здесь был, да?
Мужчина: Да. Вернее, что, что осталось.
В.П.: Во время этих событий вы тоже здесь были?
Мужчина: Мы за селом…
В.П.: За селом…
Мужчина: Да. Не пускали…
В.П.: И днем, и ночью, и дети там были, и все… А ели что? Сколько вы там дней
провели?
Мужчина: Знаете, вы утром все вышли, толком даже никто и не успел ничего взять.
Так там стояли… Потом из соседних сел что-то принесли.
В.П.: Но туда дальше тоже не выпускали, да?
Мужчина: Нет, не выпускали.
В.П.: Ни сюда, ни туда…
Мужчина: Ну, сюда-то можно было.
В.П.: Но сюда, здесь ужас что было.
Мужчина: Понятно. Сюда-то можно было, а вот за пределы села…
В.П.: А что они говорили, почему не пускают?
Мужчина: Да там, знаете… Вроде бы, женщин пропускали, а вот всех мужчин не
пропускали.
В.П.: И детей тоже выпустили?
Мужчина: Пропускали. Говорят, мы детей, женщин пропустим, а мужчин не пропускаем.
В.П.: А женщины тоже не хотели без детей?
Мужчина: Естественно. Если разъединились бы, понятно, что было бы.
В.П.: Понятно. И сколько вы так дней провели?
Мужчина: Четыре суток.
В.П.: Четверо суток, да?
Мужчина: Да. Женщин с восьмым марта поздравили…
В.П.: А здесь какой адрес, вот в этом месте?
Мужчина: Это Центральная улица.
В.П.: А дом?
Мужчина: Дом сорок один.
В.П.: И как, вот хозяин, вас зовут?
Мужчина: Меня зовут Абузаев Аслан.
В.П.: Вы местный, здешний?
Мужчина: Да, да…
В.П.: Выросли здесь?
Мужчина: Здесь родился.
В.П.: В школу в эту ходили, разрушенную…
Мужчина: Да…
(машина едет, гул мотора)
Салман: Прямо сюда спускайтесь.
(машина останавливается)
Салман: В этом доме справа – сирота. Вдова с детьми. Слева – тоже сирота, без
мужа, вдова.
В.П.: Да… Все разрушено… Все сметено… Вот здесь ребята оборону держали… Вот
это те самые мощные укрепления, о которых говорилось по российскому телевидению?..
Это – мощные укрепления чеченских боевиков. Это что внизу за улица?
Салман: Садовая. Дальше, за берегом, вот видите… Это Ключевая. Разрушена, как
эта, Садовая.
В.П.: Все разрушено…
Салман: Вот это – страшное укрепление боевиков. Передавали, с подземными ходами…
(маленькая землянка)
Вот оно, самое усиленное укрепление. Подземное…
В.П.: Блиндаж…Даже не в два, а в один накат… Да…
Салман: Знаменитое укрепление…
Мужчина: …На окраине села…
Салман: …Комсомольское ущелье…
Мужчина: Вот речка течет, и по речке спустились, короче, пятого марта. Потом
часть села, население, вышло, федеральные войска не выпускали, короче, людей...
Женщина: Боевики сюда воевать пришли, что ли?
Мужчина: Этого я не знаю. Факт, когда пушки стреляли, вертолеты, ракетами бьют,
людям страшно, они уходят. Потом вечером, тут проверка, туда-сюда, и где-то к
четырем часам, уже к вечеру, нас пустили назад в село и оказалось так, они нам
говорят, полностью село зачищено, туда-сюда, можно зайти… Днем вошли в село… В
эту ночь еще боевики вошли… Потом 6 марта… Уже видно было, к чему это идет. Уже
дома были разрушены вон в той стороне. Мы опять вышли, у кого машина осталась
– выехали, и вот где перекресток там, опять нас не выпускали. С шестого марта
по девятое марта… Там, в поле, были… Снег пошел, потом такой маленький дождичек
был… Ну, ничего.. И девятого… Я тонкостей не знаю… Как отару, короче, нас пропустили.
2-й мужчина: Мы прорывались…
В.П.: Вон там прорывались, да?
Мужчина: Девятого марта.
Салман: Когда мы видим, что нам не дают выхода, коридора не дают, отказывают,
предлагают только вернуться в село, обратно в село, а тут обстрел идет, а мы видим,
что это уже мы останемся… пушечное мясо… Мужчины будут боевиками, женщины будут
пособницами, снайпершами, и так далее. Мы тогда, значит, между собой… Поагитировали,
подняли друг другу дух… И сказали: давайте, кто вывел скот, кто на машине, кто
на тракторе, а кто пешочком, кто с детьми, будем прорываться. Пусть нас в таком
случае убивают всех. Вот мы к этому и пришли, и тронулись. Правда, тут нас всех
обстреливать они не стали на посту, хотят они или не хотят, но мы уже тронулись,
мы уже готовы были жизнь отдать на месте, там. Таким образом мы тронулись, потихоньку
мы уже пошли пешочком, но спасибо Урус-Мартановцам, они нам подослали автобусы,
легковые машины, и начали пересаживаться, спасибо, старух, кто с детьми, женщин
мы посадили, а кто может пойти пешочком… К вечеру, уже поздно, уже стало темнять…
Девятого числа мы пришли в Урус-Мартан. А урус-мартановцы нас тоже с нетерпением
ждали. На окраине села там ПМК у нас, кладбище, там, значит, встречали нас. И
кто кого узнает родственников, забирает, а у кого родственников нет, и тех подбирают,
приглашают. Таким образом мы распределились. Правда, распределяясь там, мы не
рассчитывали… Мы полтора месяца уже живем в Урус-Мартане… Мы не рассчитывали,
что столько там будем. Мы думали, что за неделю… Мы опять вернемся… А тут начали
уже до конца добивать, до конца разрушать…
Мадина: До какого числа обстрел-то шел?
Салман: Обстрел села.. Ну вот три-четыре дня, пять дней, как только что перестало…
Ну, неделю…
Мадина: Первого апреля вы вошли в село?
Салман: Первого апреля перестали обстреливать, мы вошли в село. Потом опять
нас повременили, и третьего, кажется, или со второго апреля МЧС уже начал работать.
Месяц село было под обстрелом. Вывезли трупы в село Гойское на кладбище, мы там
уже организовывали похоронить. Я, правда, данных не имею, но где-то около шестисот.
Мадина: А сколько мирных людей погибло?
Салман: Мирных около двадцати человек.
В.П.: Из жителей села, да?
Салман: Да, да. Ну и по сей день есть несколько человек, которых мы трупы даже
не находим. Одной женщины вот… Местная женщина, ее труп до сих пор не нашли.
В.П.: А вот скажите, а мародерничали они когда, в какой период? Ведь в то время,
когда шел бой, они не могли мародерничать. Вывоз имущества… Когда началось все
это?
Салман: Бой шел в основном вот в этой районе. Вон, ущелье. Они его потом назвали,
я и не знал, что оно так называется – Комсомольское ущелье. Название я слышал
по телевидению. Вот в этом Комсомольском ущелье. А вот если… Вот этот район… Здесь
здесь бой идет, а все это село… Здесь никакого боевика, никакого боя нет… Они
вольготно… Они знают, какой участок обстреливается, какие улицы обстреливаются,
вот, значит, в тех улицах они подбирали. Где не обстреливается.
В.П.: Вот где мы были вначале, как раз боев там не было, да?
Салман: Там почти что не было боевиков.
Мадина: Они вышли вот сюда, да?
Салман: В основном – да. В основном выход боевиков вот в этом ущелье, то есть
спуск с гор…
(машина едет дальше)
Салман: Вот наша школа… С другой стороны, мы там проезжали… Вот пристройка…
С.Б.: Школа восьмилетка?
Салман: Средняя. Направо здесь… Вот здесь магазин у нас был. Видите, разрушен.
Налево… Мой дом, я хотел внутри снять… Если время есть…
Женщина: Нет уже времени…
В.П.: Уже шесть.
Женщина: Фасад снимите…
В.П.: Это ваш дом, да?
Салман: Да. Улица Свердлова, дом четыре. Я – владелец этого дома. Вот мой сосед…
Вот наш круг… Единственный уцелел. И почему он уцелел, потому что там ничего не
было, нечего было забрать…
….
(мотор стихает)
В.П.: Кладбище на краю села Гойское, где захоронения погибших во время событий
в селе Комсомольском. И вот это… Как раз вот эти свежие могилы… Во многих лежат
по два человека…
Салман: А вон там могилы… Там все по два…
В.П.: И всего тут захоронено сколько?
Мужчина: 426 человек. Из них 150 неопознаны, никто не может их узнать. И 120
человек еще увезли. Из них 50% - мирное…
В.П.: Кроме этих 426 еще 120 увезли?
Мужчина: Да, еще 120 увезли.
В.П.: Значит, всего по крайне мере погибло...
Мужчина: Пятьсот пятьдесят человек.
В.П.: Пятьсот пятьдесят. Не меньше.
Мужчина: Из этих людей 50% - мирное население. Которые были изгнаны из города,
из Наурского района. Они не могли жить там, ушли в горы, оттуда их гнали сюда,
и в этом ущелье добили. Раненых… Некоторые еще в ущелье лежат, туда не пускают.
Сегодня попытался МЧС туда попасть, их не пустили, обратно уехали…
конец записи
|
