В молодые годы меня отучили бояться. Не уверен, что это хорошо. Осторожность основывается на страхе. Иногда, на яркой, слепящей боязни события и человека.
Сегодня, в конце моей жизни страх постепенно возвращается. В лагере, в неволе я писал и публиковал всё, что хотел, что мог. Сейчас я всё чаще задумываюсь, потому что продолжаю жить в неправовом государстве. Многие из моих сограждан защищают себя от реальности мыслью о том, что диктатор Путин является средоточием зла. Прощая себе неизбывную свою гражданскую трусость и личное участие в коррупции.
Наша, независимая украинская коррупция – не от Путина. Она – от небольшой хатынки сына Леонида Кравчука, как-то неожиданно возникшей на берегу Женевского озера.
Чем дольше я живу в воюющей Украине, тем чаще мне хочется писать о той правде, которая всё менее заметна нашим партнёрам, эмоционально очарованным мужественными украинскими солдатами, погибающими не только от ран, но и от банальных легочных и почечных заболеваний, вызванных условиями их жизни на передовой. Эта часть военной статистики закрыта. А сейчас, в связи с очередными законодательными новациями будет ещё больше утаена .Разумеется, это не коснётся генералов.
Очень хочу писать об этом, ссылаясь на имена военных врачей и офицеров, сохранивших сопереживание к своим солдатам. Уже не могу, учусь бояться. Тогда, при Брежневе и Андропове мог. Потому что жил в чужом для меня государстве, где солдаты погибали на афганской земле. Где работники КГБ производили аресты диссидентов исключительно по согласованию с отделами идеологических партийных органов. Я пытался достать эту информацию из нашего главного патриота президента Кравчука. Не получилось. Ответ был предсказуем: «Это всегда был приказ Москвы». Удобный ответ.
Со слов киевского пенсионера КГБ, дружившего с самим начальником 5- го Управления КГБ Филиппом Бобковым знаю: Васыля Стуса и Валеру Марченко убивали из Киева. Москва – не препятствовала, не более того.
Сохранились и другие воспоминания. Искалеченного тяжелой болезнью великого украинца Ивана Алексеевича Свитлычного на родину в Киев из алтайской ссылки не отпускали совсем не москвичи. Он оставался во вредном для него климате по требованию его украинских кураторов Федорчука и Марчука. И киевских партийных боссов. Вскоре принявших иные идеологические ориентиры: гласность и перестройку с постепенным погружением в прежде ненавистный украинский патриотизм.
Иные из них, бывшие последователи марксизма-ленинизма, вполне рационально воспитали своих детей гонителями русского языка, на котором они прежде писали и защищали свои идеологически правильные диссертации.
При этом все они понимают, что любая культура выигрывает от того, если в ней сосуществуют разные языки. Это давнее замечание министра французской республики Андре Мальро. Украинские министры подобном образом не мыслят.
«Яков Кротов. Опыты»,
то вы окажетесь в основном оглавлении,
которое одновременно является
именным и хронологическим
указателем.