Резко пахнущие обороты речи, к которым с подчёркнутой регулярностью прибегает президент России, преследуют, видимо, несколько целей. Дать сигнал «я свой» людям, которые лучше умеют бить, чем читать. Напугать тех, кто читает больше книг, чем доносов. Но есть и ещё один, возможно, побочный эффект: отвлечь внимание от главного. Конечно, «мочить в сортире» или «мы вам обрежем» неприятно. Однако, намного опаснее часто поминаемое «Демократия есть власть народа».
Демократия не есть власть народа.
Если под народом иметь в виду этнос, нацию, то «власть народа» есть «этнократия» или, говоря по-русски, национал-социализм, нацизм.
Именно такой была власть в нацистской Германии. За Гитлера голосовали не потому, что он был антисемит и милитарист. Эту часть своих взглядов он не слишком афишировал перед большинством, пока не стал абсолютным диктатором. Да и позже не афишировал — не случайно про Освенцим так долго ничего не было известно.
За Гитлера голосовали, потому что он выступал за народ. Фюрер называл себя «солдатом немецкого народа». «Народ» тут — «volk». По-русски, видимо, следует говорить «волкократия». Народ — это цельный организм. Ему могут грозить микробы. Поэтому Гитлер уничтожал евреев — «бациллоносителей». Точно тот же образ использует кремлёвская пропаганда с начала 1990-х годов. Иностранные проповедники — «колорадские жуки».
Суть у каждого народа своя, поэтому бывают ценности «свои», а бывают «чужие». Бывает демократия русская, бывает не русская и даже антирусская.
«Власть народа» в гитлеровской Германии и в современной России налицо. Её первый признак — воспевание частной жизни, семейных ценностей. Первый признак нацизма не концлагеря, а гламурные журналы и телеканалы, воспевающие вкусную еду, здоровый брак, здоровых детей. Защитники «власти народа» выдают «власть народа» за триумф «частной жизни». Это либо ложь, либо лукавство. «Частная жизнь» не в том, чтобы со всем народом пить, есть и веселиться, пока заботливая власть устраняет отдельных возмутителей спокойствия — от Сократа до тёти Фани из Кракова, от Гумилёва до Ходорковского. Это не частная жизнь, это глобальная подлость. Не автономия личности, а её эгоизм.
Демократия есть власть не народа, а власть свободных людей. Поэтому в Афинах не голосовали рабы и женщины. Поэтому в самых демократических странах не голосуют дети.
Сегодня в России, коли уж выражаться греческим языком, дулократия.
«Дулос» по-гречески «раб». До 1917 года была автократия, а после — дулократия. Потому что восставший раб всё равно раб. Раб в Кремле есть раб в квадрате, раб в кубе. Он лишён того немного, чем может оправдаться рабовладелец: чувства собственного достоинства (почему и поминает «сортиры» и «сопли»), великодушия, щедрости. Он теряет даже те достоинства, которые есть у раба как раба, у раба как существа страдающего — мудрости, смирения, сострадания к другим. К тому же Россия — огромная военная империя. Тут дулократия есть ещё и власть дула, причём дуло это с лёгкостью поворачивается против собственного народа, и народ это отлично помнит. А забудет — напомнят.
Дулократия похожа на аристократию разрывом между верхами и низами, между номенклатурой и голытьбой. Но морально дулократы не выше, а даже ниже собственных подданных, потому что они лишились внешних ограничителей и потеряли внутренние. Они с удовольствием показывают огромную дулю тем, о ком радеют, и те отвечают дулей, только карманной. А отвечать-то надо свободой. Не выдавливать раба по капле, а не допускать и тени рабства в свою душу, в свою жизнь, в своё окружение.