«Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (Ио 9:4).
Фраза, выдающаяся по разнообразию русских переводов. Есть одна проблема с исходным греческим текстом: он начинается не словом «Мне», а словом «нам». «Нам надлежит делать дела». Это кажется противоречием с тем, что дальше говорится о делах «пославшего меня».
Нестыковка ощущалась уже в древности, поэтому в некоторых рукописях (не самых ранних) поправляли на «Я должен делать дела пославшего меня» либо «Мы должны делать дела пославшего нас». Теолог Рудольф Бультман (род. 1884) считал, что «мы» это позднейшая правка, чтобы подчеркнуть значение Церкви, всех христиан.
Возможно и более простое объяснение: Иисус отождествляет Себя с последователями. Например, у Марка (4:30): «Чему уподобим Царство Божие или какою притчею изобразим его?» Еще ярче у Иоанна чуть ниже, в рассказе о воскрешении Лазаря, где Иисус говорит ученикам «пойдем в Иудею» (Ио 11:7). На что ученики, между прочим, отвечают: «Ты опять идешь туда?» — не «мы идем», а именно «ты идешь». Не хотят они на Голгофу, странные люди.
Иисус гнет Своё: «Лазарь, друг наш, уснул. … Пойдем к нему». «Наш» — то есть, друг и Иисуса, и учеников. Тут уже Фома Дидим/Близнец сдаётся: «Пойдем и мы умрем вместе с ним!» (Ио 11:16).
Фраза эта — двустишие, причем очень симметричное. «Я» или «мы» не так важно, как важно, что на другом конце симметрии — «никто». «Должно делать дела» симметрично «никто не может делать». «День» симметричен «ночи». В греческом этот «хиазм» еще отчетливее: в центре противопоставление глаголов «есть» и «наступает», «день есть, наступает ночь». Поразительно, но ни в одном современном русском переводе это не передано, а в древнем передано: «день есть, приидет нощь».
В синодальном худо-бедно передано: «есть день, приходит ночь». Но современные… «Пока длится день, мы должны исполнять дела Того, кто послал Меня. Скоро ночь, когда никто не сможет трудиться» (РБО/Кузнецова).
Неожиданно у Десницкого: «Вам следует творить дела Того, Кто Меня послал, пока длится день — грядет ночь, когда никто не сможет действовать». Тут до крайности обнаруживается еще одна проблема: в греческом тексте один и тот же глагол с корнем «эрг» — отсюда и «эргономика», да и единица работы «эры». У греков «эргастерий» — маленькая мастерская, несколько рабов («работа» ведь одного корня с «раб» не только у греков). Так что и тут старые переводы точнее: делать дела/не смогут делать. Никакого разнообразия (у Десницкого «исполнять/дела/действовать», у Кузнецовой «исполнять/дела/трудиться». Совсем запредельное у Лутковского: «Доколе стоит день, мы должны поступать согласно воле Того, Кто послал Меня, ибо наступит ночь, когда уже ни для кого это не будет возможным».
Что за «ночь»? Да та самая, ночь ареста… Арест в русском языке означает не совсем то, что в английском, он стал синонимом заключения, а в английском он означает то, что в русском передается как «задержание». Остановить. «Рест» тут тот же латинский корень, что в «ресторан». Остановка — кому для отдыха, кому для смерти.