«И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек,» (Ин 14:16).
Раймонд Браун отмечал, что тут вполне возможна запятая: «другого, Утешителя». Это не означает, что всюду, где есть слово «другой» необходима запятая. Например, Ио 10:16 — «другие овцы», запятая абсолютно неуместна.
Важнее другое. Если Иисус должен умолять Отца, то какой же Иисус Бог или хотя бы Сын Божий?
Да вот какие мы люди, такой Он Бог. Мы люди, предавшие Бога — да нет, не в Гефсиманском саду, а в раю, в том раю, каковым является космос по сей день. Бог не должен, не имеет права нас прощать. Нам случалось самих себя убеждать, что надо быть добрее? Ну вот…
Это и есть «тайна троичности». Один Бог, а вот мы-то разнообразные. Наше разнообразие — извращённое отражение свободы и творчества в Боге, и мы начинаем возвращение к Богу с того, что принимаем Одного в Его настоящем, творческом разнообразии любви.
Запятая вполне может и не ставиться, потому что Иоанн в другом месте называет Иисуса «утешителем»:
«Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника» (1 Ио 2:1).
В синодальном переводе слова разные, а в греческом-то одно — «параклит». Утешение может быть разным. Когда мы сталкиваемся с небытием, наш Защитник — Отец Небесный. Когда мы сталкиваемся с Отцом Небесным, наш защитник — Сын Божий, Господь Иисус Христом. Когда мы сталкиваемся с собственным «я» или, что почти то же самое, со Христом, наш защитник — Дух Святой.
Отец утешает нас как мать ребёнка, Сын утешает нас как брат брата, Дух утешает нас как Распятый утешал преступника, распятого рядом с Ним.