«Если кто не хочет работать, тот пусть и не ест» (2 Фес 7:10).
«Кто не работает, да не ест» — мудро. Но сколько же людей читают не то, что написано, а: «Кто не зарабатывает, да не ест». Что уже пошлость. Кто не зарабатывает, понятно, что останется голодным, если никто не поможет.
«Работа» и «заработок» так же не могут совпасть как «человек» и «обезьяна». Заработать может и обезьяна — в цирке. Но может ли обезьяна работать как работали Гомер и Сафо, Склодовская и Кюри, Ван Гог и Дикинсон. А сколько семей, где зарабатывает мужчина, но работает заключённая в доме женщина.
Недаром миллиардеры не зарабатывают. Они, правда, и не работают, во всяком случае, они уже выше подобных тонкостей. Никто с таким сладострастием не повторяет «кто не работает, да не ест», как рантье, мнящие себя богами, а вот Бог, ничего не получающий от Своего творения, почему-то никого не попрекает.
Вся современная история есть спор о том, как понять, что есть работа, а что есть не работа, неработа, антиработа. Как сделать так, чтобы зарабатывали работающие, а не разрушающие, воюющие, имитирующие работу. Видимо, ответа в принципе быть не может — доказать работу означало бы доказать человека, а доказать человека так же невозможно как доказать Бога.
Доказать нельзя, а поблагодарить можно. Кто не работает, да не ест? А Иисус работал? Ученики и ученицы за ним ходили, потому что хорошие работники были в дефиците?
Кто не работает, да не ест. А кто не ел 40 дней в пустыне — не работал? А накануне ареста взял хлеб, разломил, раздал и сказал: «Ешьте, это Я»? Кто кормит — работает? Или только посетители столовой, но не повар? Ну-ну. Конечно, не докажешь, что мир — Столовая, Бог — Повар. Доказать нельзя, поблагодарить можно и запомнить, что мир сложнее, чем хочется, хотя проще, чем нужно.