Дозволенное милосердие — сатанизм на марше

Есть вещи и явления, которые либо непрерывны и свободы, либо они тень себя, подделки. Тень — подделка человека, потому что человек есть постоянно и решает сам, куда идти, а тень двигается за человеком и то появляется, то исчезает.

Тут обнаруживается идиотизм гегелевского «переход количества в качество». Количество томов Гегеля не переходит в качество Канта. Сто килограммов пальмового масла не переходят даже в сто грамм сыра. Но это не беда — Канта нетрудно взять и прочесть, сыр можно попросить привезти из-за границы. Вот с любовью — беда.

Любовь, творчество, свобода — либо непрерывны, либо они дрянь и тошниловка. Как вертолёт — либо всё крутится непрерывно, что должно крутиться, и тогда он летит, либо то крутится, то не крутится, и тогда это груда железа, которая громоздится на земле и время от времени содрогается, а потом затихает.

Вот почему идея, что можно научить любви маленькими порциями, что можно исподтишка вырастить любовь, — глупая и опасная идея. Например, вот российские школьники бессердечные и агрессивные существа, находящие утешение только в сексо- нарко- и интернет- зависимостях, но если их сводить в хоспис, в сиротский приют, к аутистам, то они почувствуют чужую боль и изменятся к лучшему. Не изменятся! Все попытки внутри системы, уничтожающей в людях — в детях, в школьниках, в студентах — всякую свободу, воспитывающую подчинённость, отбивающую всякое проявление независимости и творчества — все попытки внутри такой системы вырастить хотя бы крохотную доброту обречены на провал. Самое большее — будут отчёты о том, сколько школьников «участвовали в социальных проектах», освоили «компетенции сострадания и благотворительности». Отчёты будут, а сострадания нет.

Самое омерзительное в России, изъеденной раком принудительного осчастливливания, от Ленина до Путина, — это не кровавая гебня, не холуйствующие интеллектуалы, даже не бессмысленный и беспощадный милитаризм, а «милосердие российское», особое как российская водка и столь же ядовитое. Милосердие дозволенное, избирательное, подчинённое системе. Милосердие, которое летит на военном самолёте в Сирию лечить жертв российских бомб, милосердие, которое ещё до вторжения в Украину едет в Донецк и ужасается, что больницы не готовы принять тех, кого будут давить танки. Милосердие, которое пройдёт мимо израненного прохожего на дороге в Иерихон, подбежит к распятому Христу и начнёт Его оплакивать. Христа дозволено, даже предписано лечить и за Ним ухаживать, а того прохожего — не разрешено.

Разрешено бороться с наркоманией, разрешено носить сироткам игрушки. А легализовать лёгкие наркотики запрещено, а отдавать сирот иностранцам или контролировать, как чиновники дают сиротам квартиры и образование — запрещено. Вот и вырастает милосердие с перекошенным лицом, двуликое — к одним сладостное и благостное, к другим — мордой-кирпичом. Это отнюдь не только у госправославных такая шизофрения — и у госинославных, и у госневерующих.

Разбитая груда железа, которая претендует быть вертолётом, пропахивает землю остатками винта, и надеется, что перейдёт в качество полёта. Держаться от этой дряни надо как можно дальше. Она кричит «приносите мне своих детушек, я сегодня их завтраком покормлю» — не несите. Или несите, но понимайте риск, извечный риск получить от сатаны добро. Рано или поздно придётся платить, и по крупному платить, раздать всё, начиная с души.