Человек произошёл от обезьяны, которая любила чужих детей как своих.
Ад — последнее убежище тех, кто боится общения. Консерватизм — первое.
Человек, мечтающий о необитаемом острове, не понимает, что как только он попадёт на необитаемый остров, этот остров перестанет быть необитаемым.
Любовь с безопасностью как яблоко с червяком.
Чем хороша заповедь о любви к врагам? Она помогает нормально жить в мире, где все вокруг твои враги. Все! Не какие-то оккупанты, не номенклатура, не чиновники-коррупционеры, а все, от домашних до диких. Ну, враги. А ты люби! Врагов любить трудно лишь, пока есть выбор — любить друзей или любить врагов. А когда все враги — ну, тут уж некуда деться, потенциалу-то надо давать выход, чтоб не лопнуть от любви.
Лучше переборщить с любовью и погибнуть, чем переборщить со строгостью и разбогатеть. Щепетильность и совестливость — место, где встречаются вера и разум.
Секс бьёт, любовь прощает. Несправедливость бьёт, любовь прощает. Жестокость бьёт, любовь прощает и секс превращается в эротику, несправедливость в милосердие, жестокость в ласку.
Можно остаться человеком, когда в тебя стреляют, нельзя остаться человеком, когда ты стреляешь.
Человек рождён для человечности как соловей для соло.
Насилие использует своё преимущество перед другим. Любовь делится с другим своим преимуществом.
Чем человек отличается от животного? Животное не должно быть зоофилом, человек должен быть антропофилом.
Глагол «любить» не означает активного действия. Как и «быть». Вот «плавать» — активное действие, а «плыть» — нет, по течению. Нельзя «плавать по течению». А быть или любить «по течению» можно? Конечно, можно, только это будет исчезающее бытие и затухающая любовь.
Толстого можно любить, нельзя жалеть. Достоевского можно жалеть, нельзя любить. Чехова можно и жалеть, и любить.
Нам хочется людей, доброжелательных как собаки - виляя хвостиком, неотступно следующих за нами, охраняющих нас. А надо быть доброжелательными как кошки: глубоко погружёнными в свой внутренний мир, но умеющими и вселить в нас спокойствие и радость, если мы обращаемся с ними по-человечески, не дрессируя, а на равных.
Единство обычно не в том, чтобы построить мост, а в том, чтобы увидеть: берегов-то нет.
Разделяется только мертвое, живое — делится.
Вежливость обращается к человеку как к Богу, хамство обращается к человеку словно оно Бог.
Между влюблённостью и любовью такая же разница как между яйцом и курицей.
Между дружбой и любовью — как между мраморным яйцом и курицей.
Любовь должна нестись!
Манипуляция в маске любви говорит: «Ты без меня пропадёшь, ты без меня никто». Любовь говорит: «Дай Вам Бог любимой быть другим».
Любовь начинается там, где заканчивается спасение, как работа начинается там, где приготовлено рабочее место.
Филантропия, кооперация, любые формы солидарности и объединения объединяют ценой нивелировки, растворения, утраты личности. Было двое — стал один. Любовь без свободы — и исчезают субъекты любви, остаётся нечеловеческое и бесчеловечное нечто.
Любовь — настоящая — есть конкуренция, а не кооперация. Соревнование любящих друг друга друг с другом. Соревнование в любви, а не «совместное ведение домашнего хозяйства и осуществление репродуктивной программы».
Кооперация в любви есть как есть тело в человеке, секс в браке, воздух в лёгких. Но кооперация без любви омертвляет и убивает. (Поэтому Толстой бичевал филантропию деспотического общества). Любовь без кооперации не мертва. Любовь без кооперации просто не существует.
Хотели как лучше, а получилось как всегда. Потому что хотели как лучше для себя.
Можно найти недостающее звено между обезьяной и человеком, нельзя найти недостающее звено между одним человеком и другим. Есть разрыв между родителями и ребёнком, и в этом разрыве человечность или, увы, бесчеловечность.
У любви крохотная масса и огромный вес.
Если женщина говорит: «Ты по своему красив» — значит, она не в силах сказать «Ты, по-моему, красив».
Мужчине важно услышать, что он — первая любовь. Женщине важно услышать, что она — последняя любовь.
Секс знание, любовь понимание.
Людей надо искать днём с фонарём, и этот фонарь — любовь к людям.
Любить никогда не тяжёлый труд. Если тяжёлый труд, то это уже не любовь. Любовь не поглощает ресурсы и силы, любовь – источник сил. Это не означает, что любить легко. Лёгкость и тяжесть – психология, а любовь не психология, любовь онтология. Терпение в любви – не терпение в напряжении, а терпение в ожидании.
Это не означает, что любовь отменяет самопознание, самовоспитание, самоорганизацию. Она даёт силы всем этим заниматься. Так солнце даёт энергию, но когда ночь, надо ждать следующего дня, а не трудиться, чтобы поскорее рассвело. Хоть всю ночь коли дрова – солнце взойдёт в своё время, ни на секунду раньше.
Обручальные кольца надо делать из дважды перекрученной ленты Мёбиуса.
Любовь как зерно: падает сверху вниз, а растёт снизу вверх.
Любящий мир человек держит язык за зубами. Миротворец держит зубы за языком.
У меня есть ближний, следовательно, я существую.
Я есть у ближнего, следовательно, я сосуществую.
Насколько безумно и бесчеловечно считать себя единственным человеком на земле, настолько мудро считать каждого из других — единственным человеком на земле.
Не надо менять веру на уверенность, надежду на власть, любовь на хорошие отношения.
Любовь меряет, сколько недодано другим, ненависть — сколько недодано другими.
Любовь измеряется не прочностью на разрыв, а устойчивостью к истиранию. Она больше похожа не на цепь, а на детскую пелёнку или листок бумаги.
Чудесная опечатка: «Лавный директор». Лавснабсбыт — импортные и экспортные операции с любовью. Я в семье лавный! Объединяй и ластвуй! Ты моя лавочка! А ты мой лавочник! Какая у тебя лавиатура! Лавируй людей как самого себя! Она чемпион по лаванию! Он был покорён лавностью её движений. Коль лавен наш Господь в Сионе. Лава Богу!
Возможно, пошляки правы и после Освенцима невозможны богословие, поэзия, мороженое и прочие мелкие радости жизни. Но вот благая весть — нету никакого Послеосвенцима. Мир в Освенциме сидит (ну, конечно, кто-то сидит в бараке, кто-то в караулке, а кое-кто и в освенцимской бухгалтерии). Свет светит в Освенциме. А вот в Освенциме поэзия, богословие, мороженое и все что угодно — не только возможны, но и необходимы. Крайне необходимы.
Цинизм считает, что цель оправдывает средства, наивность — что средства оправдывают цель.
На самом деле, в оправдании нуждаются не средства и не цели, а человек. Цель человека любовь. Средства человека — свобода, творчество, общение. И не надо расспрашивать дальше — какая любовь, к кому любовь. Любовь не определяют, любовь — любят.
Любовь — не обнимашки на носу «Титаника», плывущего навстречу айсбергу. Любовь — два «Титаника», врезающиеся друг в друга. А дальше бывает по-разному… Одни превращаются в айсберг, другие наоборот.
Для женщины ад — это рай, в котором нет зеркала, для мужчины ад — это зеркало, вокруг которого нет рая.
Мужчина есть знамя, озабоченное тем, что его древко в двадцать раз меньше полотнища.
Брак нужен для любви как воздух для полёта.
Голод это когда нестерпимо хочется есть.
Нестерпимость отличает голод от аппетита, она же отличает похоть от любви.
Любовь умеет терпеть.
