Папирус 10684 в Британском музее. XIII-XII века. Династия Рамзесов. Условный 1200 год до Р.Х.
Египтяне воюют с хеттами. Хетты — нынешняя Турция, точнее, центральная Турция, это родина земледелия, «Плодородный Треугольник», это Гебекли-Тепе, колыбель цивилизации, в сравнении с которой и Китай, и Египет — сосунки.
Время Исхода. С чего книга Исход начинается? Евреи гнут спину на строительстве «Пифа и Раамсеса». Это «Пи-Рамессес», «Дом Рамзеса». «Пи» — «дом», на еврейском чуть звонче, «бет».
То, что город назван неверно, указывает на позднее время написания текста, например, на Х столетие до Р.Х. Города уже не было, но память о нём существовала в Египте, и память искажённая: фараон Шишак/Шошенк пытался подражать Рамзесу.
Города нет, а листочек папируса есть.
На одной стороне гимн, на другой… Условное название «Будь писателем!»
Двадцать строк, поделен на 8 абзацев красными — буквально — строчками.
Текст писал какой-то троечник, в чём есть горькая ирония. Как если бы «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» уцелело только в ученической тетроди Васи Пупкина: «Я поминальник сибе выдвинул…».
Учёные кое-как справились с реконструкцией, благо отрывки из текста есть и на других папирусах.
Что беспокоит нормального человека?
Завышенные нормы изготовления кирпичей и придирки начальства.
На этом позднее сыграет Моисей (точнее, Бог), выдернув их из Египта. Исход это ведь Выдирка, никакая не «алия».
Что беспокоит ненормального человека?
Будут ли его помнить.
В душе жжётся сознание, что ты не должен умирать, не можешь умереть. Ты будешь жить вечно. Но как?!
Ответ вокруг тебя — если ты в Египте.
Бессмертие это кладбище.
Бессмертие это камни.
«Кто просящему у тебя хлеба даст камень».
Да ты сам себе и дашь. Всю жизнь будешь горбатиться ради надгробия.
Правда, камня мало. Нужно, чтобы кто-то за ним ухаживал и берёг. Тьфу, значит, ещё нужно какое-то белковое тело. Ну, потомки, понятно.
И кто всерьёз рассчитывает на потомков?
«Человек мёртв. Его труп в земле.
Вся его семья погребена».
Вот почему ко времени Исхода египтяне перестали строить пирамиды. Пирамиды — вечное напоминание о том, что вечность не в камнях и не в потомстве.
Гробницы строят, но… Всё это гламур и механичность. Той горячей веры, что родила пирамиды и Книгу Бессмертия (ошибочно известную как «Книга мертвых») уже давно нет.
На её месте — вот эта вера:
«Написанное — вот почему помнят человека,
Когда читающий произносит вслух слова.
Свитки полезнее дома,
Гробницы на Западе.
Лучше дворцовой башни,
Долговечнее памятника в храме».
И Александрийского столпа, и Александрийского столпа!
Тут, конечно, налицо некоторое гипнотизирование. Текст написан от учителя ученику. Как сидишь! Выпрямись! Аккуратнее! Ты, балбес, понимаешь, как тебе повезло? Ты получишь то, чего фараон не имеет — реальное бессмертие! Ты только вдумайся — ты учишься писать! Ты будешь как великие Сети, Птахемджехути, Хахеперасенеб, Птаххотеп, Толстоевский и Бердяев!
«Они не сделали для себя гробницы из меди,
Надгробия из небесного железа.
Они не оставили наследников,
Детей, которые бы произносили их имена».
(Древним египтянам повезло. Вот я был знаком и с последним прямым мужским потомком Пушкина, метранпажем в «Известиях», очень похожим на прадеда и приятнейшим человеком), и с внуком Достоевского дискутировал, черносотенцем изрядным, а госдумца, гнуснейшего потомка Льва Николаевича все знают и с нетерпением ждут, когда он вымрет).
«Но их сочинения дали им наследников, их поучения.
Книга — вот жрец, который их поминает.
Доска для записей — вот их любящий сын.
Поучения — вот их гробница.
Красные строки — вот их потомство.
Камень, которым разглаживают папирус, вот их жена.
Их дети все от малых до стариков,
Потому что писатель ведёт читателей.
Двери их гробниц взломаны.
Умерли поминавшие их жрецы.
Надгробия их в грязи.,
Место могил забыто.
Но их имена звучат, когда читают то,
Что они написали, когда были молоды.
Их помнят,
Это делает их вечными.
Будь писателем — вложи это в своё сердце,
И твое имя будет вечным».
«Будь писателем» — «ирт сс». С гласными у египтян при письме было хуже, чем у евреев, культура-то подревнее.
Концовка, правда, совершенно не пушкинская, даже не державинская:
«Они ушли. Их имена забыты.
Но их помнят благодаря написанному ими».
Тут логический сбой, ведь перед этим перечислены именно имена великих писателей, а потом вдруг — «их имена забыты». К тому же призыв «будь писателем» — наверное, можно даже перевести «пиши!» — это очень хорошо, но зачем же вставлять остужающее:
«Есть ли тут равный Хордедефу?
Есть ли второй Имхотеп?»
Ученику надо подбрасывать фельдмаршальский жезл: «Постараешься — превзойдёшь Хордедефа, опередишь Пушкина, Державина, а если повезёт, то и Боборыкина!»
В общем, правильно Бог депортировал евреев из Египта в никуда. Что угодно, но не это милое, но всё же самовлюблённое занудство «настоящего писателя», Акакиев Акакиевичей, всю жизнь переписывающих списки рабов, налогов, вооружения и мечтающих о новой набедренной повязке, чтобы гордо пройтись в ней по Невскому проспекту…
Впрочем, это ещё не предел падения, предел — это нынешние эстрадные мыслители, которые проповедуют бессмертие в виде эдаких метагалактических цифровых облаков, которым и читатели не нужны, просто парят и сами себя читают-почитают.
