В небольшой азбуке, которую напечатал Иван Фёдоров во Львове в 1574 году, 4 страницы из 40 — азбучный акростих о Христе. Текст, видимо, составлен самим Фёдоровым, хотя и на основе подобных текстов, бытовавших к тому времени уже два столетия.
Аз есмь всему миру свет
Бог есмь прежде всех век
Вижу всю тайну человеческую
Глаголю же вам, сыном человеческим
Добро есть верующим во имя Мое
Есть гнев Мой на грешники
Жизнь есть всему миру
Зло законопреступником
Земля подножие ногам Моим
Иже есть престол мой на небесех
Иного несть Бога разве Мене
Како совещаша на Мя зол совет
Людие Мои законопреступнии
Мыслиша на Мя злая воз благая
На кресте пропяша Мя
Оцта и желчи напоиша Мя
Праведного Сына Божия
Разделиша ризы Моя себе
Студно грех содевающе
Тернов венец возложила на мя
Умы Пилат руце, рече, «чист есмь от крове праведнаго сего»
Фарисеи же возопила «Возми, возми, распни его»
Хотя же спасения вашего вся претерпел
От неправедных безаконник
Царски вам подписуя свобождение
Чисты вас приводя своему отцу
Шатания бесовского свобождая вас
Щедротами своего человеколюбия
Демкова и Дробленкова, исследовавшие «Христову азбуку» во всём разнообразии вариантов, считали, что строчки — во всяком случае, в первой половине — надо делить на пары, как в псалмах. Но в середине происходит дважды сбой. Вообще, Фёдоров резко — во второй половине текста — усилил христоцентричность. Но с литературной точки зрения, не всегда удачно — особенно чудовищно громоздкой вышла строчка о Пилате.
Оригинального в этом стихотворении только одна мысль: Господь «по-царски подписал нам освобождение».
Свобода и освобождение — не самые частые слова в богословском словаре того времени. Что. Уж говорить о освобождении как главном деле царя.
Понятно, что речь идёт об освобождении от власти зла, но всё-таки тут возникает некоторая двусмысленность. Если люди были порабощены сатаной, то их освобождение совершается не через подписывание какой-то бумаги Богом, а через военный разгром сатаны. «Подписывает освобождение» рабовладелец, отпуская раба — крепостного, кабального холопа — на свободу. Но какой же Иисус барин-крепостник-рабовладелец?
Разгадка, возможно, в том, что «подпись» здесь может ассоциироваться не с именем под документом, а с надписью на кресте: «Иисус Назрей Царь Иудейский». Освобождает не надпись, освобождает не крест, освобождает воскресение. Но без креста, без распятия Иисуса как царя — самозванца для одних, Царя единственного для верующих — не было бы и нет освобождения.
(Любопытно, что и специалисты по литературе древней Украины и древней России, и в «Православной энциклопедии» не знают о псалмах-акростихах, ивритская традиция оказывается «за бортом»).
