Валентина Комарова
Комарова В.П. Метафоры и аллегории в произведениях Шекспира. Ленинград: Ленинградский государственный университет, 1989. 200 с.
Комарова В.П. Шекспир и Монтень. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1983. 166 с.
*
Комарова В.П. Шекспир и Библия. СПб., Изд-во СПб. университета; 1998.
Рецензия: Иоанна Захваткина, 19 Октября 2001, religion.russ.ru/books/20011019-zahvatkina.html. Явный псевдоним, использован был ещё один раз для неоригинальных размышлений о средневековом восприятии времени.
"Шекспир и Библия" versus Шекспир и Библия
О Комаровой.
У любого исследователя-шекспироведа имя доктора филологических наук Валентины Петровны Комаровой ассоциируется с целым рядом ее работ о современниках Шекспира и о самом Шекспире - достаточно назвать хотя бы несколько из них: "Шекспир и Монтень" (Л., 1983), "Метафоры и аллегории в произведениях Шекспира" (Л., 1989), "Личность и государство в исторических драмах современников Шекспира" (СПб., 1997). И вот мы встречаемся с недавно вышедшей работой Валентины Петровны, построенной тоже по принципу "Шекспир и..." - "Шекспир и Библия". Выход в свет книги на такую малоизучаемую и редкую тему уже сам по себе вызывает "научную радость", которая, как кажется, вряд ли может омрачиться чем-либо: читатель уже заранее предполагает высокий уровень новой монографии известного специалиста. Но с первых же страниц (и очень последовательно до самой последней строки заключения) мы видим целую цепь недочетов и просто ошибок, которые удивляют и разочаровывают.
Несмотря на существование достаточного количества научных монографий, содержащих анализ библейских текстуальных аллюзий в произведениях Шекспира, В.П. Комарова утверждает, что "непосредственное обращение к тексту Библии не было необходимым для драматургов, знакомых с церковными проповедями и религиозными представлениями на библейские темы" (С. 3), а также отмечает, что "в зарубежных исследованиях цели и замыслы драматурга часто не раскрыты" (С. 3). Обе серьезные концептуальные посылки оставлены без какой-либо аргументации, хотя они вызывают сомнения. Первая - потому, что Шекспир, как драматург и актер, едва ли мог одновременно быть в двух местах - в театре и в церкви, тем более что совмещать работу в театре и хождение в церковь было довольно сложно - усиливалась пуританская неприязнь к "зрелищам", в 1606 году было даже обнародовано запрещение упоминать имя Божие на театральных подмостках.
Вторая посылка о "нераскрытости" замыслов Шекспира в западных монографиях вызывает еще большее сомнение хотя бы потому, что большинство из них - фундаментальные труды, подкрепленные тщательным построчным анализом. Такие работы выглядят гораздо более серьезно, чем всего лишь 150-страничная монография с неохватным названием "Шекспир и Библия", украшенная лишь поверхностными текстуальными аллюзиями. В ответ на утверждение В.П. Комаровой, что "в русском шекспироведении тема "Шекспир и Библия" не исследована", дерзнем напомнить о существовании глубоких и точных высказываний и подступов к изучению этой темы Б.Л. Пастернака, Л.С. Выготского и многочисленных статей в периодике Серебряного века, а также замечательной, как по исследовательской смелости, так и по научной корректности, статьи А.Н. Баранова ""Гамлет" Шекспира и Библия".
Удивляет также априорность выводов об отсутствии текстуального влияния Библии на произведения Шекспира. Известно, например, что В.О. Ключевский посчитал себя вправе сделать вывод о малой ценности древнерусских житий святых как исторического источника только после шестилетней работы по анализу, сопоставлению, восстановлению и публикации почти тысячи списков и редакций житий1. Если В.П. Комаровой и была проделана такая работа, то не может не удивить явная неравномерность в освещении предметов изучения: если Шекспиру уделяется первостепенное и пристальное внимание и исследовательское участие, тот с Библией и традицией ее толкования (экзегетикой) у автора монографии - лишь "шапочное" знакомство, иначе в тексте не вылавливались бы ошибки в таком количестве, что их приходится делить на группы.
Первая группа ошибок допущена, на наш взгляд, по недостатку богословского образования, а так же элементарной начитанности в богословской литературе и в источнике исследования - Священном Писании. Мы приведем найденные нами недочеты в "хронологическом" порядке - от начала монографии и до конца. Так, на С. 10 в списке источников - апокрифов - приведена некая "Песнь о трех младенцах". На самом деле название источника иное - "Песнь трех отроков", которые были достаточно взрослыми, чтобы по своей воле воспринять подвиг веры, описанный в книге пророка Даниила (гл. 3) - войти в пылающую печь, и "Песнь" является их песнью, а не песнью о них. Если знать содержание этого апокрифа и историю из Дан. 3, невозможно так перевести его название.
На С. 17-18 мы опять сталкиваемся с коварством перевода: В.П. Комарова пишет: "Иисус говорит апостолам, что он (то есть Сам Иисус. - И.З.) ударит пастуха, и овцы будут рассеяны" (Мф. 26, 31). На самом деле Христос не Сам же Себя поражает, хотя и добровольно приносит Себя в жертву, - Он и есть пораженный пастырь, а приведенное место следует перевести по-другому: "ибо написано (for it was written): поражу пастыря, и рассеются овцы стада" (синодальный перевод), и этот отрывок не имеет ничего общего с отрывком о злочестивых пастырях в книге пророка Иезекииля (Иез. 34, 8). Заметим, что если бы В.П. Комарова не переводила дословно строки из Женевской Библии, а пользовалась одним из многих существующих русских переводов Священного Писания, таких ошибок (еще одна есть на С. 67: фраза в Мф. 10, 29-31; Лк. 12, 6-7 интерпретируется как "убитые воробьи") не возникало бы. Все значимые для исследования лексические особенности женевского перевода можно было бы отметить специально.
Когда Генрих ("Генрих VI") говорит: "Не судите, ибо все мы грешники", В.П. Комарова дает аллюзию Мф. 7, 1-2: "Не судите, и не судимы будете", и пишет, что "Генрих несколько изменил библейский текст" Нагорной проповеди (С. 19). Но Генрих VI и Шекспир, по-видимому, предполагали вызвать в памяти читателя другую, более очевидную аллюзию - эпизод с грешницей и несостоявшемся избиении ее камнями (Ин. 8,7): после того как Христос предлагает осуждавшим женщину: "кто из вас без греха, первый брось на нее камень", - не нашлось человека, который имел бы нравственное право ее осудить.
Далее, на С. 29, мы видим странное утверждение: "четыре пророчицы не могли отвратить опасность, грозившую апостолам". Здесь есть логическая погрешность: задачей пророчицы не является какое-либо действие, она предсказывает - этим ее призвание и ограничивается, пророчица не предпринимает магических действий для предотвращения опасности. Имеет место и богословская ошибка: четыре христианки, дочери апостола Филиппа не могли противодействовать исполнению смотрения Божия об апостоле Павле. Это абсолютно противоречило бы христианским и особенно первохристианским, нацеленным на приятие мученической смерти как венца от Господа, взглядам на жизнь.
Далее мы видим ошибку, над которой славно посмеялись бы семинаристы. Говоря о трагичности судьбы многих библейских пророков, В.П. Комарова приводит в пример пророка Стефанию (sic!) и - среди других... - четыреста пророков Ваала из 1 Цар. 18. Прежде всего, понятие "библейские пророки" очень определенно - в него входят пророки Ветхого Завета, более или менее - Иоанн Креститель, но все они - пророки Бога Израилева (Яхве). Лжепророки идола - Ваала - в это понятие не входят, так же как и не без труда узнанный нами в "пророке Стефании" новозаветный первомученик архидиакон Стефан. Первые - по причине, так сказать, онтологической, вторые - по причине хронологической.
Обидно было обнаружить на той же странице распространенную ошибку: "мысль о том, что грехи отцов наказываются в последующих поколениях - распространенная библейская идея" (С. 34). Действительно, такое установление существовало, но уже во второй по счету канонической книге пророков - книге пророка Иеремии - сказано: "...уже не будут говорить: "отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах – оскомина"; но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет" (Иер. 31, 29-30. Упрек от Бога придерживающимся "теории оскомины" мы видим уже в следующей пророческой книге - Иез. 18, 2-3 и сл.).
На следующей странице мы видим утверждение, что "все любимые герои Ветхого Завета, взятые на небо, обладали по воле Бога огромными богатствами" (С. 35). Это скорее не ошибка, а три неточности в одной. Во-первых, согласно общехристианской экзегетической традиции, взяты на небо из всех ветхозаветных праведников были только праведный Енох и пророк Илия (подразумевается телесное взятие на небо, жизнь, не закончившаяся смертью). Во-вторых, ни Енох, ни Илия не обладали, судя по тексту Писания, никакими богатствами. В-третьих, если автор подразумевает под "взятием на небо" просто благоволение Бога к праведникам при их жизни, следует обратить внимание на то, что все персонажи Ветхого Завета после смерти находились в одном месте - и праведные и грешные - в шеоле. Иудаизм не знал идеи рая2, да еще и связанного непосредственно с небом и локализованного там, ни идеи разделения посмертной участи людей. Это хорошо отражено в книге Екклесиаста.
По поводу книги Чисел В.П. Комарова высказывается очень решительно: право отмены отцом или мужем обета дочери или жены и прощение от Бога за нарушение ими (дочерью, женой) обета по воле отца или мужа автор монографии толкует так: "житейские отношения приобретают более важное значение, чем обеты, данные Богу" (С. 40). Мы не будем касаться проблемы положения женщины в древнем иудаизме, но заметим, что не стоило бы противопоставлять Бога и житейские отношения - ибо они в первую очередь освящаются и регламентируются в иудаизме: при необдуманно данном обете, причиняющем неудобство семье, может рухнуть исполнение и всего богоданного Закона, частью которого и является иудейская семья.
На С. 47 мы находим нечто обидное для иудеев: "народ, избранный Богом, должен хранить чистоту расы" - и далее ссылка на Второзаконие 7, 6-8 и слова о "превознесении одного народа над другим". Едва ли Бог Ветхого Завета призывает к еврейскому расизму. Имеется в виду чистота веры и первенство веры - Бог поступает как отец, который запрещает сыну общаться с плохо воспитанным мальчишкой другой национальности, видя, что ребенок перенимает от приятеля в основном дурное, ибо "дурные сообщества развращают добрые нравы" (1 Кор 15, 33).
На С. 56 мы видим разночтение, вынуждающее нас вернуться на С. 34 - 400 или 450 пророков Ваала были убиты в правление Ахава и Иезавели? Мы проверили ссылку на 1 Цар. 18, 12, данную на С. 34, - это совсем другой эпизод, о Давиде и Сауле. Нам не хотелось бы предполагать, что автор считает книгу 1 Kings соответствующей книге 1 Царств, ведь 1 Kings - это 3 Царств, а 1 Царств - это 1 Samuel... С количеством жрецов разобраться удалось (см. 3 Цар. 18; 19, 40) - 450 пророков Ваала и 400 дубравных пророка.
Множество вопросов вызывает концепция В.П. Комаровой в отношении книги Иова, в том числе очень вольное, на наш взгляд, обращение с текстом: Бог "превращает судей в глупцов..., увлекает властителей на дурной путь" (С. 93). Разве Он искуситель? Разве Бог убивает детей своего избранника? Он лишь попускает сатане искушать Иова. Все "бунтарские" речи ветхозаветного праведника (они кажутся нам дерзновением перед Богом, а не поползновением "на сторону"), которым так радуется В.П. Комарова, заключаются замечательной фразой: "Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле" (Иов 42, 5-6). Здесь же мы опять видим неправильный перевод: то, что в синодальном переводе переведено как "хорошо ли для Тебя?", автор монографии переводит как "разве можно назвать Тебя добрым?" (Иов 10, 3).
На С. 100 мы встречаем утверждение, не относящееся к богословию, но не могущее остаться незамеченным. "В финале ("Короля Лира". - И.З.) именно этот мирный ученый (герцог Альбанский. - И.З.) вершит суд". Из текста трагедии "Король Лир" не ясен род занятий герцога, поэтому утверждение о том, что он ученый, мы можем принять только как личное допущение В.П. Комаровой.
Опять вернемся к книге Иова. На С. 101 В.П. Комарова пишет: "многие речи в этой книге воспринимаются как гимн великой природе <...> тема отношений человека и Бога, таким образом, преобразована в тему отношений человека и природы". Но книга Иова устами своего героя воспевает хвалу не безличной природе, а Личности - Богу, и нет там того поклонения твари вместо Творца, за которое упрекает язычников апостол Павел (Рим. 1, 25) Не от природы ждет ответа измученный Иов. Наконец, если эту каноническую книгу до сих пор читают верующие люди, иудеи и христиане, в "скорбех житейских и обстоянии", то не для того, чтобы поколебать свою веру, а для того, чтобы укрепить ее.
С. 128: "в Библии человек - прах, червь, слабое существо, уступающее искушениям, греховное по своей природе..."
В Библии человек - образ Божий и венец творения: "что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред ангелами; славою и честию увенчал его... поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его" (Пс. 8, 5-10). Царь Давид называет себя червем и поношением человеков (Пс. 21, 7), считая себя хуже всех, смиряясь и вознося по сравнению с собою весь человеческий род. То, что в человеке прах ("земля еси и в землю отъидеши"3), то возвратится в прах, но при жизни этот "прах" воспринимается в христианской традиции как "храм Святого Духа" (1 Кор 6, 15). Человек не греховен по своей природе. Бог не создает зла и "халтуры". Как говорит Екклесиаст, "только то я нашел, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы" (Еккл. 7, 29).
Здесь же (С. 128) В.П. Комарова делает вывод (по поводу драмы "Буря"), что Шекспир "прославляет возможности человеческого разума", которые олицетворяет, видимо, волшебная палочка. Христианство не удовлетворяет автора монографии с точки зрения научности, а волшебство - удовлетворяет.
С. 142: "Тело - прах по библейским понятиям". Но именно по библейским понятиям, по авторитетному новозаветному учению апостола Павла, тело - храм Святого Духа (1 Кор. 6, 15), соработник в деле спасения, да и исполнять закон (с точки зрения иудаизма) без тела невозможно.
Следующая группа сомнительных мест связана с первой и имеет то же происхождение с добавлением тенденциозности по отношению к Библии, мешающей автору спокойно и по-доброму относиться к своему второму источнику (ведь если исходить из названия монографии, ее источники должны быть равноправны).
По В.П. Комаровой, персонажи Шекспира - коллектив воинствующих безбожников, не только не выполняющих, но и осмеивающих библейские заповеди. Так, Ричард Йорк "относится с иронией" к библейским заповедям (С. 20). В качестве аргумента приводится его фраза "Priests pray for enemies but princes kill" (2 H VI, V, 2, 71). Но гораздо очевиднее, на наш взгляд, что Ричард просто пытается оправдать свой поступок, "защититься", включив себя в определенную систему. Как отмечают многие исследователи средневековой культуры, общество делилось на три класса: oratores, bellatores, laboratores (молящихся, воюющих, работающих)4. Ричард говорит о том, что его долг - убивать врагов, потому что он - bellatores. Вряд ли в его словах есть ирония, скорее - попытка самооправдания. Во всех случаях, касающихся библейских аллюзий в хрониках, В.П. Комарова старается сделать Шекспира - через его персонажей - последовательным макиавеллистом (например, см. С. 32): рассуждения Генриха V о беспощадности к изменникам она считает "существенными поправками к евангельским восхвалениям милости Божьей и милосердия по отношению к врагам <...> Таким образом, побеждают в политике не евангельские заповеди, а жестокие требования государственной необходимости" (С. 44). Подобная этому последнему предложению резолюция, видимо, и определила судьбу узников Ипатьевского дома и иных многих. Но Шекспир не пишет о том, что такая жизнь нормальна, а заповеди Евангелия слабы, наоборот, он прославился как живописатель жизни out of joint, вывихнутой. Так что не возникает уверенности в том, что именно Евангелие нуждается в поправках.
На С. 85-90 В.П. Комарова усматривает в реплике Эдмунда из "Короля Лира" "суждение о глупости апелляций к небесам и божественному провидению вообще". Это, по мнению Комаровой, "точная оценка" (С. 89). Мы не будем ставить вопрос о корректности - научной и этической - подобного заявления. Обратим внимание на слова Эдмунда: ведь он осуждает не верующих в Провидение, а верящих в то, что все зло, которое есть в человеке, сотворил Бог, и пытающихся таким образом отказаться от ответственности за свои поступки. На следующих страницах автор монографии употребляет словосочетание "церковная пропаганда", чем выдает свое предвзятое отношение с головой: "вполне естественно, что эта сторона библейского персонажа (речь идет о "бунтарских" репликах в книге Иова. - И.З.) не освещалась в церковной пропаганде". Однако в "церковной пропаганде" (видимо, под этим подразумевается богословие и проповеди) есть масса трудов и отдельных высказываний именно об этой стороне книги Иова. Вот, например, оценки о. Александра Ельчанинова: "Иов - это честная правдивая натура, ищущая "дела", а не слов... Иов вопиет о "неправде", о непонятности страданий, о благополучии грешников, о безвинных муках - и не только своих; а его друзья отвечают ему общими и лживыми фразами..."5; Г.К. Честертона: Иов "препирается с Творцом, ибо Им гордится. Он даже ругается с Ним, но не сомневается, что у "противника" есть непонятные ему оправдания"6; П. Крифта: "У Иова с Богом - супружеская ссора; никто из друзей (Иова. - И. З.) с Ним не ссорится, они живут порознь, в гости ходят отдельно. Семья, где ссорятся друг с другом, навряд ли распадется"7.
На С. 97 мы встречаем фразы типа "В этой риторической речи Бога (имеется в виду Иов 40. - И.З.) вопросы о единороге, бегемоте и особенно о Левиафане действительно звучат комично". Но если читать внимательно, в речи Бога к Иову есть и логика, и убедительность: Бог упрекает Иова за желание обвинить Бога, чтобы оправдать себя (Иов 40, 3), и говорит, что сам человек не может спасти себя (40, 9) и не имеет от самого себя исходящей власти над тварью, и не в силах объяснить те особенности жизни и облика животных, о которых говорит ему Бог в Своих "комичных" речах. Бог властен над Иовом так же, как и над бегемотом (40, 10), поэтому не пристало учить Бога "состязующемуся со Вседержителем". В.П. Комарова и сама невольно оказывается на месте Иова, когда учит Бога логике и красноречию.
По поводу "Короля Лира" автор монографии дважды говорит, что трагедия наполнена иронией по отношению к библейским заповедям и религиозным проповедям, "далеким" от реальной горестной жизни (С. 99). Однако в Ветхом Завете и Евангелии изгнанников, нищих, калек и безумцев вряд ли меньше, а скорее даже и больше, чем в драмах Шекспира. И дошедшие до нас средневековые проповеди вовсе не представляют картин радужной утопической жизни.
В "Буре" В.П. Комарова видит "антибиблейский дух" и говорит об этом тоже дважды (С. 125, 128). Это "антибиблейское содержание" состоит в "прославлении возможностей человеческого разума" - далее идут слова, уже отмеченные нами в первой группе "богословских" ошибок. Предоставим слово честертоновскому отцу Брауну. Отец Браун говорит выслеженному им преступнику, переодетому в священническую одежду: "...теория моего дела помогла мне понять, что вы не священник. <...> Вы нападали на разум. Это дурное богословие"8. Католик отец Браун и католик Г.К. Честертон свидетельствуют, что у христианских Церквей, чьи доктрины основываются на Библии, никогда не было сомнения в возможностях человеческого разума и уничижительного к нему отношения. Приписывать Священному Писанию внутренний обскурантизм и принижение разума, данного человеку Богом, - это дурное богословие.
Складывается впечатление, что любое упоминание заповедей Божиих или Библии в комическом житейском контексте В.П. Комарова считает иронией и критикой в адрес заповедей, Библии и веры вообще. Но само их упоминание в таких неподходящих, с точки зрения автора монографии, ситуациях, неразделение священного и "мирского" не есть ли аргумент в пользу жизненности христианства и переплетенности его с каждым элементом человеческого существования и бытия мира? Вера и священные тексты, будучи неотъемлемой частью жизни, могут фигурировать в любых контекстах, которые возникают в жизни, в том числе и в комических. Например, работой заключенного в Соловецком лагере священномученика архиепископа Илариона (Троицкого) была рыбная ловля. Архиепископ, обращаясь к своим "соработникам" - двум епископам и нескольким священникам, - говорил: "Все подает Дух Святый: прежде рыбари богословцы показа, а теперь наоборот - богословцы рыбари показа"9 ("Прежде Святой Дух показал рыбаков богословами (Деян. 2, 1-6), а теперь наоборот - богословов рыбаками"). Перефразируя таким образом богослужебный текст - стихиры Пятидесятницы10, а также намекая на библейское событие, архиепископ едва ли предполагал, что такого типа юмор может быть истолкован светским исследователем как насмешка над Священным Писанием11.
Перейдем к третьей группе вызывающих сомнение утверждений. В.П. Комарова считает, что Шекспир, подходя к Библии рационалистически, не мог всерьез воспринимать отдельные библейские эпизоды, которые автор определяет как "неправдоподобные": о многих предсказаниях пророков Исаии, Иезекииля, Иеремии, Даниила она отзывается как о "фантастических вымыслах ради устрашения" (С. 34), считает "неправдоподобным" эпизод о том, как пророка Даниила, брошенного в пещеру, не тронули львы. Можно продолжить этот список "осужденных" эпизодов историей Давида и Голиафа (С. 51), валаамовой ослицей (С. 60), наказанием Навуходоносора (С. 51, С. 148), возмездием Иезавели (С. 148). В результате автор делает вывод, что Шекспир нарочно привлекает внимание своей аудитории к тем местам Священного Писания, которые В.П. Комарова считает неправдоподобными и "вызывающими скептическое отношение" (С. 62). Автор не следует собственному заявлению: "Библия оказала на Шекспира влияние как художественный памятник" (С. 145), и относится к Священному Писанию не как к просто художественному произведению, в котором ослы иногда разговаривают и львы не едят праведников, а - парадоксальным образом - как к тексту, повествующему о реальных событиях, в некоторые фрагменты которого не верится рационалистически - без усилий веры Богу, способному сотворить любое чудо. К текстам Шекспира у В.П. Комаровой совсем другое отношение - она не пишет, что Призрак в "Гамлете" есть фантастический вымысел ради устрашения принца и аудитории, ее не возмущает неправдоподобие ведьм и пророчества о походе Бирнамского леса в "Макбете", эльфов и фей в "Сне в летнюю ночь" и так далее. Подход автора монографии к Библии напомнил нам подход к своему источнику исследователя жития преп. Сергия Радонежского Н.С. Борисова: "принято считать, что Сергию являлась Божия Матерь. Это красивая и поучительная легенда, хотя мы и знаем, что едва ли могла она ему являться"12. Обе позиции можно охарактеризовать как "духовный презентизм", стремление навязать инокультурному источнику (к которым относятся и шекспировские тексты) не только свою точку зрения, но и свои органы зрения. Непосвященному читателю может показаться, что В.П. Комарова является современником ветхозаветных пророков, а Н.С. Борисов - доверенным лицом Божией Матери.
Наконец, в четвертой и последней группе высказываний, проясняющих авторскую позицию по отношению к Библии, В.П. Комарова критикует "несправедливую" к людям позицию Бога. По ее мнению, этот взгляд ярко отражен в книге Иова: "можно ли считать Бога справедливым?" (С. 50). В главе 32 книги Иова, на которую ссылается В.П. Комарова, нет вообще никаких подобных вопросов, всю главу Иов молчит, она целиком состоит из речи Елиуя. Стилистически странное выражение "он упрекает небеса в несправедливости, призывает их к более справедливому распределению жизненных благ" встречается в монографии 5 раз! Таким смыслом наделяет В.П. Комарова речи Глостера (С. 98), Иова (С. 102), короля Лира (С. 102), ап. Павла (С. 144). Наверное, здесь уместно перефразировать вопрос Понтия Пилата: что есть справедливость? Обычно под этим словом подразумевается воздаяние по заслугам. Принц Гамлет говорит Полонию о справедливости так: "Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута? Примите их (актеров. - И.З.) согласно с собственною честью и достоинством; чем меньше они заслуживают, тем больше славы вашей доброте" (Гамлет, II, 2).
Эти слова датского принца удивительно точно соответствуют святоотеческому восприятию понятия справедливости: "Не называй Бога правосудным, ибо правосудие Его не познается на твоих делах. Хотя Давид именует Его правосудным и справедливым (Пс. 118, 137), но Сын Его открыл нам, что паче Он благ и благостен, ибо говорит: "Благ есть к лукавым и нечестивым" (Лк. 6, 35). <...> Где же правосудие Божие? В том, что мы грешники, а Христос за нас умер?"13. Как примеры "несправедливого" отношения Бога к грешникам прп. Исаак Сирин приводит притчу о работниках виноградника (Мф. 20, 13-15), а также о блудном сыне (Лк. 15, 20-22). Прп. Исаак считает даже, что "если милосердие относится к области праведности, то справедливость - к области зла. <...> Как песчинка не уравновешивает большое количество золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим"14. К этому мнению прп. Исаака присоединяется и прп. Серафим Саровский15. Получается, что Бог действительно "несправедлив". Только не так, как считает В.П. Комарова. Слова же Гамлета свидетельствуют о том, что сам Шекспир скорее разделял позицию Отцов Церкви, чем позицию автора монографии.
Разобранные здесь недочеты - далеко не все, встреченные нами в книге В.П. Комаровой. Единственное, что приходится отметить особо - в случае монографии "Шекспир и Библия" чуда Пятидесятницы не произошло - "шекспироведы богословцы не показа", перефразируя стихиру и архиепископа Илариона. Валентина Петровна Комарова так и не смогла, и, вероятно, не захотела проникнуть в язык и смысл своего второго источника - Библии и отнестись к нему более милостиво или - хотя бы - справедливо.
Примечания:
1 См.: Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. М., 1974. С. 124-173.
2 Кураев А., диакон. Раннее христианство и переселение душ. 2-е изд. М., 1998. Гл. 2. С. 35-66.
3 Икос службы отпевания.
4 См., например: Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 239.
5 Ельчанинов А., свящ. Записи. Рига, 1991. С. 20.
6 Честертон Г.К. Книга Иова // Мир Библии. 1993, № 1. С. 34.
7 Крифт П. Иов. Жизнь - это страдание // Мир Библии. 1997, № 4. С. 14.
8 Честертон Г.К. Сапфировый крест // Честертон Г.К. Избр. произведения: В 3 т. Т. 1. М., 1990. С. 288.
9 Цит. по: Дамаскин (Орловский), иером. Жизнеописание архиеп. Илариона (Троицкого) // Журнал Московской Патриархии. 1998, № 7. С. 30.
10 Пятидесятница. Стихира 3-я на Господи воззвах, глас 1-й. См.: Триодь Цветная. М., 1992. С. 238 слав. паг.
11 Желающим ознакомиться с образцами употребления Священного Писания в комических бытовых контекстах рекомендуем кн.: Отцы-пустынники смеются. М., 1996. С. 7, 18, 20, 22, 28.
12 Борисов Н.С. Чтобы свеча не угасла... М., 1992. С. 14.
13 Аввы Исаака Сирина Слова подвижнические. М., 1993. С. 430-431.
14 Цит. по: Иларион (Алфеев), иером. Мир Исаака Сирина. М., 1998. С. 45.
15 Житие старца Серафима, Саровской обители иеромонаха, пустынножителя и затворника. Муром, 1893. С. 283-284.
http://www.world-shake.ru/ru/Encyclopaedia/3751.html:
Комарова Валентина Петровна (р. 4.02.1929, с. Чарозеро, Чарозерский р-н, Вологодская губ.) — русский литературовед, шекспировед, научный руководитель Шекспировского центра Академии гуманитарного образования (Санкт-Петербург).
После окончания Ленинградского государственного университета (1951) работала в Библиотеке Академии наук (с 1951 по 2004 г.), где занимала должность ведущего научного сотрудника. В. П. Комарова внесла определенный вклад в развитие отечественного библиотековедения. С осени 2004 г. является штатным профессором Академии гуманитарного образования, читает курсы лекций по истории английской литературы и несколько спецкурсов по творчеству Шекспира. Доктор филологических наук (1973).
Кандидатская диссертация В. П. Комаровой была посвящена исторической хронике Шекспира «Король Генрих VI, часть вторая». К этому произведению редко обращаются даже специалисты, между тем очевидно, именно эта хроника была первым самостоятельным произведением Шекспира. Исследовательница рассмотрела в диссертации вопрос об авторстве и текстологические проблемы, политические и исторические сочинения XVI века о причинах «болезней» государства, драматический конфликт, восстание Кэда, атрибуты современности в хронике «Король ГенрихVI, часть вторая».
Докторская диссертация В. П. Комаровой была посвящена историческим хроникам У. Шекспира. В исследовании этого шекспировского жанра она проявила глубину и зрелость анализа, защита стала заметным событием в истории отечественного шекспироведения. В монографии «Шекспир и Монтень» исследовательница нашла новые повороты изучавшегося ранее материала, влияние Монтеня было увязано с характеристикой исторических хроник Шекспира. В монографии были рассмотрены следующие вопросы: история и политика в «Опытах» Монтеня и в хрониках Шекспира; Монтень и Шекспир об исторических деятелях и событиях; некоторые философские идеи в «Опытах» Монтеня и в трагедии «Гамлет»; Монтень и Шекспир о природе общественных конфликтов («Король Лир», «Макбет» и «Кориолан»); проблема исправления общества в «Опытах» Монтеня и в драме Шекспира «Буря».
В. П. Комарову-шекспироведа интересует как язык Шекспира (метафоры, аллегории), так и сокрытый за языковым пластом подтекст (один из недавних ее докладов на конференции в СПбГУ называется «Проблема подтекста в драмах Шекспира»).
В. П. Комарова автор одиннадцати монографий и более сотни статей о Шекспире и английской литературе. Ею разработаны общие курсы и спецкурсы, прочитанные в разное время в Ленинградском университете и в Академии гуманитарного образования. Работы В. П. Комаровой, посвященные У. Шекспиру: (в хронологии публикаций) Комарова В. П. К вопросу о трактовке трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» // Вестник ЛГУ. 1959. № 14. Серия истории языка и лит-ры. Вып. 3. С. 71–84. Комарова В. П. Восстание Кэда («Король Генрих VI», ч. 2) в оценке критики // Шекспир в мировой литературе: Сборник статей / Общ. ред. Б. Реизова. М. ; Л.: Худож. лит., 1964. Комарова В. П. Живой Шекспир // Звезда. 1964. № 4. С. 193–198. Комарова В. П. Пейн Кольер и переводчики Шекспира // Шекспир. Библиогр. рус. пер. и критич. литературы на рус. яз. 1748–1962 / Сост. И. М. Левидова. М.: Книга, 1964. (Всесоюз. гос. б-ка иностр. лит.). Комарова В. П. Современность в хронике Шекспира «Король Генрих VI», ч. II // Вестник. Ленингр. ун-та. 1964. № 8. Серия истории, яз. и лит. Вып. 2. С. 83–96. Комарова В. П. Хроника Шекспира «Король Генрих VI, часть вторая»: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Л., 1964. 20 с. (ЛГУ им. А. А. Жданова). Комарова В. Художественные образы в сонетах Шекспира // Нева. 1964. № 4. С. 174–176. Комарова В. П. [Рец. на кн.]: Шекспир и русская культура. Под ред. акад. М. П. Алексеева. М. ; Л.: Наука, 1965. 323 с. // Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. 1966. Т. 25. Вып. 3. С. 265–269. Комарова В. П. Герой и «время» в исторических драмах Шекспира // Вестник Ленингр. ун-та. 1966. № 14. Серия истории, яз. и лит. Вып. 3. С. 82–93. Комарова В. П. «Все хорошо, что хорошо кончается» // Ленингр. правда. 1967. 7 дек. [Спектакль Королевского Шекспировского театра. Гастроли в Ленинграде]. Комарова В. П. После шекспировского юбилея // Русская литература. 1967. № 1. С. 216–221. [Обзор советской юбилейной литературы]. Комарова В. П. [Рец. на кн.: Weimann R. Shakespeare und die Tradition des Volkstheaters В., 1967] // Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. 1969. Т. 28. Вып. 4. С. 376–379. Комарова В. П. Закон и насилие в хронике Шекспира «Король Джон» // Вестник Ленингр. ун-та. 1969. № 14. Серия истории, яз. и лит. Вып. 3. С. 93–106. Комарова В. П. «Кориолан» и социальные противоречия в Англии начала XVII века // Шекспировский сборник. 1967 / Под ред. А. Аникста. М.: ВТО, 1968 [1969]. Комарова В. П. «Ричард III» Шекспира как политическая трагедия // Науч. докл. высш. школы. Филол. науки. 1971. № 5. С. 40–53. Комарова В. П. Личность и государство в исторических драмах Шекспира и его современников. Автореф. дис. на соиск. уч. степени д-ра филол. наук (10.01.05) Ленингр. гос. унив. Л., 1973. 34 с. (ЛГУ им. А. А. Жданова). Комарова В. П. Хроника Шекспира «Король Генрих V» и проблема идеального правителя // Шекспировские чтения 1976 / Под ред. А. А. Аникста. М.: Наука, 1977. (АН СССР. Науч. совет по истории мировой культуры. Шекспир. комиссия). Комарова В. П. Личность и государство в исторических драмах Шекспира. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. 224 с. Рез. англ. С. 223–224. Библиогр. С. 205–223. Комарова В. П. Личность и государство в исторических драмах Шекспира. Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. 224 с. (Изложение: Сченснович В. Н. [Реферат: Комарова В. П. Личность и государство в исторических драмах Шекспира. Л., 1977] // РЖ. Общ. науки в СССР. Сер. 7. Литературоведение. 1977. № 5. С. 76–80). Комарова В. П., Никифоровская Н. А. «Уильям Шекспир» // Сов. библиография. 1979. № 3. С. 80–83. [Рец. на кн.: Левидова И. М Уильям Шекспир. Библиографический указатель русских переводов и критической литературы на русском языке 1963–1975. М., 1978. (ВГБИЛ)]. Комарова В. П. Макьявелли и макьявеллизм в некоторых английских драмах эпохи Шекспира // Проблемы культуры итальянского Возрождения. Л., 1979. С. 93–105. [ «Генрих VI» Джонсона, Ф. Гревиля и др.], «Ричард III» — сопоставление с драмами Б. Джонсона. Комарова В. П. Юлий Цезарь в драмах Шекспира и его современников // История и современность в зарубежных литературах: Межвуз. сб. Л., 1979. С. 62–73. (Проблемы истории зарубеж. лит. Вып. 1). Комарова В. П. Отклики на трагедию Шекспира «Юлий Цезарь» в трагедии Бена Джонсона «Падение Сеяна» // Шекспировские чтения 1977 / Под ред. А. А. Аникста. М.: Наука, 1980. (АН СССР. Науч. совет по истории мировой культуры. Шекспировская комиссия). Комарова В. П. Шекспир и Томас Мор // Томас Мор (1478–1978): Коммунистические идеалы и история культуры. М., 1981. С. 110–132. [Предположительное участие в создании драмы «Сэр Томас Мор», «Буря» как отклик на «Утопию»]. Комарова В. П. Шекспир и Монтень. К 450-летию со дня рождения Монтеня. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1983. 168 с. Рез. англ. С. 163–167. Библиогр. С. 157–162. Комарова В. П. Метафоры и аллегории в произведениях Шекспира. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. 199 с. [2]. Библиогр. С. 191–195. Рез. англ. С. 196–200. Комаровой В. П. Предисловие // Шекспир В. Исторические драмы. Л.: Лениздат, 1990. 767 с. Комаровой В. П. Примечания // Шекспир В. Исторические драмы. Л.: Лениздат, 1990. 767 с. Комарова В. П. Личность и государство в исторических драмах современников Шекспира. СПб.: Б-ка РАН, 1997. 243 с. Рез. англ. С. 240–241. Библиогр. в Примеч. С. 228–238. Комарова В. П. Шекспир и Библия. Опыт сравнительного исследования. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. 167 с. Библиогр. в Примеч. С. 151–154. Прилож. С. 155–162. Рез. на англ. С. 163–166. Комарова В. П. Трагедия Шекспира «Гамлет» — жизнь в веках (1601–1901). / Б-ка РАН. Отв. ред. В. Е. Балахонов. СПб.: БАН, 1999. 183 с. В соавт. с Н. А. Никифоровской. Библиогр. в Примеч. С. 171–183. Комарова В. П. Творчество Шекспира. (СПбГУ, филол. ф-т.). СПб., 2001. 247 с. Библиогр. С. 231–243. Рез. англ. С. 244–245. Комарова В. П. Современники Шекспира. Кристофер Марло. Бенджамин Джонсон. Джордж Чапмен / Б-ка Рос. АН. СПб.: БАН, 2002. 240 с. Библиогр. С. 229–238. Рез. англ. С. 239. Шекспир о любви. Книга для чтения на англ. яз. Подг. текстов, комм. и статья В. П. Комаровой. СПб.: Корона-принт, 2003. 252 с. Комарова В. П. Литература и политика в английской литературе XVI–ХIХ века. СПб.: БАН, 2006. 136 с. Комарова В. П. История английской литературы IХ–ХХ вв. Лекции и докл. СПб.: Изд-во филолог. ф-та, 2007 (?). В печати. Комарова В. П. Shakespearean tragedies. A course of lectures in the Academy of liberal education. St. Petersburg, 2007 (?). В печати. Комарова В. П. Трагедии Шекспира: поэтика и текстология. СПб., 2008. Вл. А. Луков, Н. В. Захаров
