Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

Новый град, вып. 2. 1932.

 

Федор Степун

О некоторых культурно-философских и общественно-политических исканниях в современной Германии

Степун Ф.А. О некоторых культурно-философских и общественно-политических исканниях: в современной Германии. Журнал "Новый Град" №2

Мне хотелось бы обратить внимание русского зарубежья на литературную деятельность небольшой, но живой, талантливой группы «молодых беспартийных политиков, объединившихся вокруг издательства «EugenDiederichs» и издающих имеющий большой успех журнал «DieTat» (Действие). Последний номер этого журнала разошелся в количестве 20,000 экземпляров, что представляет собою небывалый для научно-публицистического журнала тираж.

1. FERDINAND FRIED. «Das Ende des Kapitalismus» (Конецкапитализма). Eugen Diederichs Verlag. Jena.

Книга Фрида представляет собою переработку цикла статей, печатавшихся в «DieTat». Тот радикализм, с которым Фрид обруши-

74

вается на капитализм, вызвал в прессе правого лагеря злостные обвинения в «марксизме». Национальный же пафос книги Фрида вызвал в левом лагере не менее страстный нарекания в «буржуазности».

Из факта этой двусторонней атаки не следует однако делать поспешного вывода, будто бы круг сотрудников «DieTat», во главе с экономистом Фридом и политиком Церером, представляет собою всего только отряд национал-социалистического движения. 1) Бездна, отделяющая национал-социалистов от группы «Действия» Церера — Фрида, заключается прежде всего в том, что национал-социалисты — улица, а группа «Действия» — катакомбы, что национал-социализм — готовый компромисс между всеми идеями и силамисовременности, а группа «Действия» — искание синтеза между ними; что национал -социалисты стремятся к захвату власти, а группа «Действия» считает в данный момент подлинно действенным сознательный и радикальный отказ от всякого внешнего действия. Вопрос о том, «что нужно делать», Фриду представляется вопросом «малодушным». Всякого пытающегося прорваться за проволочное заграждение бесстрашного анализа современного положения, Фрид считает, как сказали бы в Советской России, «паникером», или, по его собственной, своеобразной, терминологии, «дезертиром», т.-е. перебежчиком во враждебный стан всезнающих лгунов.

В этой позиции есть острая своеобразность, которая, подчас волнуя и раздражая читателя, все же неустанно влечет к себе.

Особенную ноту придает книге Фрида то обстоятельство, что он рассматривает «кончающийся капитализм» не только как экономическую систему, но и как психологию возглавляющих немецкую промышленность людей, которых автор, очевидно, хорошо и лично знает,

Путем тщательного поименного изучения главных «капиталистических деятелей» Германии Фрид приходит к заключению, что капиталистический мир вырождается. Эпоха дедов давала гениальных промышленников-вождей, предпринимателей-творцов. Современность же, наоборот, извлекает из промышленно-предпринимательской среды всех наиболее талантливых людей, и перебрасывает их на государственный фронт. Этот процесс отхода талантов от промышленно-предпринимательской сферы означает, по мнению Фрида, то, что сама тема капиталистического хозяйства выдыхается. Талантливые люди каждой эпохи всегда устремлены к разработка наиболее важных, (талантливых) эпохальных тем. (Мысль эта принадлежит, как известно, Шпенглеру, но Фрид ее очень интересно развивает). Умирание всякой исторической темы раскрывается всегда в ее систематической измене своей исконной сущности, Такая измена со стороны капи-

1) Моменты теоретической переклички, правда, имеются. Естьиопасность фашистского срыва, но не эта сторона интересна в молодом движении.

75

тализма налицо: ее главный признак — отрицание идеи свободной конкуренции в пользу частичного применения принципа планового хозяйства (картелизование, трестирование и синдикализирование производства). За этой изменой капиталистическому принципу стоит изменение психологии капиталиста. Изначально это была психологи риска, азарта, борьбы, ставки на неизвестный шанс. Ныне это усталая психология людей, стремящихся застраховать себя от всяких случайностей, Характерным показателем этой психологии является, между прочим, требование правительственной гарантии при заключении сделок с Советской Россией, а также и апелляция банкротящихся банков к государственному кошельку.

Вырождением темы капитализма (идеи и психологии) объясняется, по Фриду, утрата капиталистическим миром инстинкта самосохранения, сказывающаяся в техническом вооружении внеевропейских стран, 2) в нелепой сверх рационализации европейского производства и многом другом.

Самоликвидация идеи хозяйства (точнее, идеи гегемонии хозяйства) в пользу идеи государства выдвигается, по мнению Фрида, однако не только капитализмом, но и трудом. Социалистическая идеология утверждает, правда, примат производства (примат экономики), но все социалистические партии требуют огосударствления средств производства и стремятся к захвату государства. (В России радикальный социализм перерождается в фашистский этатизм).

Теме государства как будто бы принадлежит, таким образом, будущее. Однако надежды, которые связываются ныне многими партиями с ожидаемым расцветом новой государственной эры в Европе, осуществятся, по мнению Фрида, только в том случае, если искомая сильная государственная власть сумеет стать выше партий, сумеет стать воплощением и выражением общенародной, национальной воли. Осуществление «народного государства» (Volksstaat) должно начаться, таким образом, с ликвидации «промышленного общества».

Эта тема подробно развивается известным лейпцигским социологом Фрейером.

2. HANS FREYER. Revolution von rechts (Революциясправа).

Eugen Diederichs Verlag. Jena

Главная мысль Фрейера заключается в том, что смысл революции не в устроении неустроенных слоев общества в господствующем обществе, а ликвидация этого общества. «Революция, пишет Фрейер,

2) Этой теме удаляет особое внимание Освальд Шпенглер в своей новой книге: «Der Mensch und die Technik». С. Н. Веек. München.

76

есть рождение нового принципа в истории и обществе. Революционеры же те люди, что являются воплощением этого принципа д о его исторической реализации. Было время — пролетариат был революционной силой. Он воплощал в себе идею защиты человека от буржуазного общества, стремившегося превратить рабочего в вещь, в товар. Сейчас этого стремления в Европе нет. Социальное законодательство очеловечило положение рабочего и примирило рабочего с буржуазной душой XIX века. Профессиональные союзы представляют собою не что иное, как органы благополучного устроения рабочего в формах буржуазного общества, Социал-демократическая партия больше других партий уверена в примиримости всех интересов; противоборство классов не играет больше никакой принципиальной роли, это «одно из тысячи противоборств, которыми держится и движется жизнь».

Революция слева, по Фрейеру, невозможна, потому что пролетариат изменил своей собственной идее. Но измена пролетариата своей революционной задаче не отменяет самой задачи. То, чего не осилил пролетариат, осилит идущая ему на смену новая сила. Эту новую силу Фрейер называет народом, революцию, которую народ подготовляет и совершает, — революцией справа.

Задача этой революция справа та же, что некогда стояла перед революционным пролетариатом: ликвидация рационалистически-атомистического буржуазно- капиталистического общества 19-го века. Идеология Фрейера, несмотря на шовинистическую терминологию, не шовинистична. Его идея народной революции справа не реакционна. Социал-демократ Боринский правильно замечает в своей рецензии на Фрейера («Neue Blätter für den Sozialismus», Heft 8), что «отклонение фрейеровских идей марксистским мановением руки свидетельствовало бы о глубокой духовной реакционности, так как идеи Фрейера во многом совпадают с идеями социализма». И, действительно, фрейеровская идея народа очень близка идее «внеклассового общества». Разница лишь в том, что по Фрейеру ликвидация классового общества уже началась, происходит у всех на глазах, как на правом, так и на левом фланге современного общества. Народ и есть, по мнению Фрейера, не что иное, как «продукт ликвидации индустриально-буржуазного общества», как новая форма народной жизни, в которой будут господствовать «не интересы, а идеи». Народ есть, таким образом, как бы социальное тело целостного сознания. К сожалению, однако, — и в этом величайшая слабость фрейеровской концепции, — главная идея, на которой им строится грядущая целостность народного сознания, есть идея «радикального отрицания («dasgrundsätzlicheNichts») по отношению ко всем формам XIX века: — куль-

77

турным, политическим, социальным, т.-е. идея, которая в своей отрицательности может быть весьма действенной, революционной силой, но вряд ли способна на какую-либо подлинно творческую роль.

Вопросы, поставленные в концепциях Фрида и Фрейда, получают новый поворот (более конкретный, более актуально-политический) в писаниях главы группы «Действия» — Церера, выходца из либерально-демократических радов. (В недавнем прошлом Церер был редактором отдела внешней политики старой «Vossische Zeitung»).

3. HANS ZEHRER.«Links oder rechts?» (Налево или направо)

Основная мысль Церера, неоднократно высказывавшаяся впрочем и русскими эмигрантскими философами-публицистами (в частности С. Л. Франком, в его статье в «Числах»), сводится к тому, что эти слова потеряли всякий смысл. По мнению Церера, сейчас во всех странах идет борьба не между правыми и левыми силами и группировками, а между XIX и XX столетиями, т.-е, между либерализмом — правым, средним и левым — и всеми антилиберальным и силами, который только еще раскрываются в процессе ликвидации отживающих принципов 1789 года.

Основной недостаток либерализма Церер усматривает в его особом отношении к истине, которая, по меткому слову К. Шмидта, 3) сводится к положению, что «истина есть функция вечного соревнования мнений». При таком понимании истины, самая страстная дискуссионная борьба против либерализма является не борьбой против него, а потаканием ему. Анализируя социалистические и национально-консервативный течения XIX века, Церер показывает, как те и другие разложили себя на путях дискуссионной-парламентарной борьбы с либерализмом. Но, разложив своих врагов, либерализм разложил и самого себя. Все формулы либерализма сейчас ничего не значат, ибо либерализм есть всего только общий знаменатель под консервативным, либеральным и социалистическим числителем. Немощная коалиция этих разложивших друг друга сил заключается, по мнению Церера, сейчас в том, что консерватизм консервирует духовно ему чуждые формы капиталистическая производства, а социализм смягчает жестокость этих форм социально-политическими, социально-филантропическими моментами. Этот фронт отживших сил давно бы развалился, если бы его не поддерживала четвертая сила, покоящаяся на более древних и более сильных основаниях, — католицизм. В то, что этой силе удастся спасти либеральный фронт, Церер не верит. Для него Брюннинг — конец, а не начало, Ближайшие десятилетия принадлежат, по мнению Церера, по-своему религиозному, но опреде-

3) C. Schmidt: Die geistesgeschichtliche Lage des heutigen Parlamentarismus. Duncker & Humblot. München.

78

ленно внецерковному активизму. Выходящее сейчас на историческую сцену поколение будет довольствоваться фактическим осмысливанием жизни. Искание же жизненного смысла, которое собирает всех усталых у церковной ограды, будет ему чуждо. Но это не значит, что роль церкви кончается. Когда улягутся предстоящая бури — слово может оказаться за церковью («Sie – die Kirche – wird ihre grosse Chance erleben»), если только церковь сумеет за это время набраться новых сил, «освободить все борющиеся в ней за новое творчество силы».

От анализа итогов XIX века Церер переходит к рассмотрению молодых побегов пореволюционных сил — фашизма, коммунизма, национал-коммунизма и национал-социализма. Среди многих мыслей, высказываемых Церером, наиболее интересно для нас, русских, цереровское противопоставление национал-коммунистического движения, с одной стороны, коммунистическому интернационалу, а с другой — национал-социализму. Причем — и это самое главное — Церер считает, что у национального коммунизма имеется очень серьезный шанс победы над своими соперниками. Пока национальному самоопределению немецкого коммунизма мешает «миф Советской России». Но этот миф может сразу же рушиться, как только лучшие из вождей коммунизма поймут, что большевизм духовно идет не во главе европейского развития, а в его хвосте, что он тот же «либерализм с марксистским коэффициентом», «Не будем заблуждаться, заканчивает Церер свои размышления но поводу национального коммунизма, развитие идет гигантскими шагами. Через несколько месяцев национал-коммунизм может стать во главе всех анти-либеральных сил, Гермами. В этом случае он определит собою все будущее развитее немецких судеб».

Шанс, имеющейся у национал-коммунистов, Церер связывает с тем, что они в гораздо меньшей степени партия, и в гораздо большей степени движение, чем коммунисты, идущие на поводу у Москвы, чем гитлеровцы, все более превращающиеся в подручных буржуазно-националистической реакции Гутенберга.

«За то, что борьба между национал-социалистами и коммунистами не кончится победою ни той, ли другой стороны, но приведет сначала к декристаллизации обеих, ныне существующих организаций, а затем к уравновешенному примирению обоих полюсов в новом социальном образовании (Gemeinschaft), которое будет уже по праву чувствовать себя представителем народного всеединства (totaleVolksgemeinschaft), — за это говорит (очень характерное для Церера замечание) прежде всего тот факт, что, как коммунизм, так и национал-социализм уже подпали либералистическому влиянию, заражены трупным ядом девятнадцатого столетия (стали парнями).

Вопрос освобождения от либерализма есть, по Цереру, прежде

79

всего вопрос поколения. Быстрого освобождения от духа XIX века ждать не приходится. «Творческий размах последних 150 лет еще вибрирует в наших нервах, в нашем мышлении еще господствуют методы и направления прошлого».

Что же остается делать? — спрашивает Церер. Ответ его очень интересен. Единственно важное дело — работа над созданием нового человека. Создание нового человека возможно лишь на путях создания нового миросозерцания. Миросозерцание это должно быть «целостным и центральным», т.-е, «религиозным». Оно не может быть продуктом уединенного и индивидуалистического творчества, как философские системы XIX века. Почвой его взращения должен быть народ, понимаемый как продукт ликвидации буржуазно-индустриального общества. Формами взращения грядущего народного сознания должны быть подлежащая немедленному созданию духовно-творческие организации новых людей: «общества, ордена, ложи». Работа в этих объединениях должна вестись в атмосфере полной свободы, ограниченной, однако, «исповеданием единой веры (целостного миросозерцания), Работа эта не должна витать в облаках: — должна сосредотачиваться на разрешении практических вопросов зачинающейся эпохи. Результаты этой работы должны публиковаться в журналах, которые призваны сменить партийный и бульварные газеты. Но и журналы должны быть преобразованы. В качестве сотрудников допустимы лишь люди, объединенные целостным миросозерцанием, («eingeschlossenerMitarbeiterkreismiteinemgeschlossenenWeltbild»). Апеллировать журналы должны не к публике, а к читательской общине. («Lesergemeinde»).

Таковтот путь единственно серьезного культурно-политического дела, на который зовет немецкую молодежь Церер и его труппа.

Новый путь Церера — очень старый русский путь. Идти им нам, русским, много легче, чем немцам. Подробное развитие этого положения завело бы меня очень далеко. А потому в заключение только намек на то, о чем должна была бы идти дальнейшая речь.

России легче идти по пути Церера, чем Германии, по трем причинам.

Во-первых, потому, что русское религиозное сознание не знает существенной для всей немецкой культуры борьбы католицизма с протестантизмом.

Во-вторых, потому, что путь орденского творчества культуры и жизни есть традиционный путь русской интеллигенции.

И, в-третьих, наконец, потому, что народ и сейчас в России гораздо более реальная историческая сила, чем «буржуазно-индустриальное» общество западного образца.

Ко всем этим вопросам нам придется еще не раз вернуться.

Федор Степун.