ПОЛЕМИКА С И. ШАФАРЕВИЧЕМ
Игорь ШАФАРЕВИЧ
Отклик на интервью, данное прот. А.Менем сотруднику самиздатского
журнала «Евреи в CCCP» A.Шoйxeт - N 11,1975.
«Все сказанное вытекает из моих глубоких убеждений, веры и сана»,
- такими словами заканчивает прот. А.Мень свое интервью. Именно
потому, что оно исходит от православного священника, это выступление
так больно разочаровывает.
Многое в нем поражает - например, легкое и решительное отношение
к христианским святыням: предложение деканонизировать святых, изменить
богослужебные тексты, «когда придет время для их пересмотра». Но
в то же время как обоим участникам интервью по-видимому совершенно
ясно, о чем идет речь, для постороннего остается непонятным: какие
же части православного богослужения предполагается изъять? Поэтому
мне кажется, что трудно обсуждать этот вопрос, пока прот. Мень не
изложит более конкретно свои мысли.
Здесь же я хочу поделиться своими недоумениями в связи с заключительной
частью интервью: я затрудняюсь согласовать это место не только с
христианским отношением к жизни, но даже хотя бы с моральными критериями
среднего современного язычника.
«Что Вы скажете о возрождении русского шовинизма в неофициальных
православных кругах (журналы «Вече», «Московский сборник», «Земля»)
- спрашивает интервьюер. И вот как прот. Мень отвечает:
«Мне всегда претил любой шовинизм, будь то русский, еврейский или
китайский. А для христиан он вообще позорен. Что же касается антисемитизма
тех православных, которые именуют себя почвенниками, то это старая
песня. В любую эпоху люди не любили говорить о собственной вине,
а охотнее искали разных «козлов отпущения». И нечего здесь спекулировать
на православии».
Итак, прот. Мень не только соглашается с А. Шойхетом по поводу
шовинизма, но еще от себя прибавляет обвинение в антисемитизме.
В чем же проявляется шовинизм и антисемитизм этих журналов? Быть
может, такие взгляды открыто провозглашены их редакторами? Насколько
мне известно - нет. Или этот вывод можно сделать из определенных
помещенных в них статьях? - тогда хорошо бы указать -из каких именно.
Я отнюдь не хочу сказать, что готов подписаться под любой статьей
из названных в интервью журналов. Но, казалось бы, элементарная
корректность требует формулировать обвинение так, чтобы его можно
было проверить. А это интервью так печально напоминает стиль «отрицательной
характеристики общественных организаций»: «будучи заграницей, проявил
политическую невыдержанность» - а там пусть сам доискивается, что
это значит: спекуляция валютой или посещение кино без разрешения.
Но и это еще не самое печальное в интервью. Из трех упомянутых
в нем журналов, два («Московский Сборник» и «Земля») не смогли выпустить
более одного номера и о каком-либо их направлении говорить невозможно.
Поэтому всерьез замечания прот. Меня могут относиться только к журналу
«Вече», - а его редактор Владимир Осипов приговорен к восьми годам
заключения. Он православный и, думаю, мог бы высказать какие-то
аргументы в защиту линии своего журнала, защититься от упрека в
том, что он спекулирует на православии. Но сейчас - он в мордовских
лагерях и, как сообщает «Хроника», после конца работ его еще таскают
на допросы. Он не может даже узнать об этих обвинениях, тем более
- ответить на них. Неужели прот. Мень считает возможной дискуссию
в столь неравных условиях?
Протоиерей Александр Мень.
ПО ПОВОДУ ОТКЛИКА НА ИНТЕРВЬЮ
(Ответ И. Шафаревичу)
По поводу отклика на интервью: Ответ И. Шафаревичу // Вестник
РХД. - #122 (III.1977). - С. 89-91.
Глубокоуважаемый Игорь Ростиславович! Мне было передано, что у
Вас вызвали недоумения некоторые мои высказывания. Это вполне естественно:
беседа была краткой и не претендовала даже в малой степени исчерпать
проблему. Суть Ваших возражений, как мне сказали, сводится к трем
пунктам.
1) Почему я считаю в принципе возможным какое-либо изменение в
богослужебных текстах?
2) Почему я упоминаю о деканонизации как о чем-то допустимом для
православного сознания?
3) Имею ли я моральное право критически высказываться о взглядах,
если некоторые лица, их разделяющие, находятся сейчас в тяжких обстоятельствах?
Считаю своим долгом дать пояснения, которые, как мне кажется, в
данном случае необходимы.
1) Я лишь высказал надежду, что некоторые выражения в богослужении
Великой Пятницы будут изменены в евангельском духе. Имею ли я право
на эту надежду? Я не являюсь специалистом по литургике. В этой обширной
области куда более компетентную консультацию мог бы дать Вам такой
общепризнанный авторитет, как проф. Ленинградской духовной академии
Н.Д.Успенский или его московские коллеги. Однако и те источники,
которые мне приходилось в свое время изучать, достаточно ясно показывают,
что на протяжении веков богослужение постоянно претерпевает изменения.
В древней Церкви даже Литургия, даже евхаристический канон в поместных
общинах были различны. Тем более это касается второстепенных текстов
(тропарей, стихир, акафистов и пр.) и молитв. Многие средневековые
епископы, монахи, священники и миряне слагали новые богослужебные
песнопения, и они включались в чинопоследование, а кое-что полностью
исчезало (например, евхаристические молитвы Дидахе или Ипполитова
Предания). То, что сегодня называем Литургией св. Иоанна Златоуста
или св. Василия Великого, сложилось окончательно куда позднее их
времени. (Отсылаю Вас к соответствующим работам Н.Д.Успенского и
к более ранним — А.П.Голубцова). В Русской Церкви пересмотр богослужебных
книг осуществлялся не один раз. В начале текущего столетия производился
последний по времени пересмотр Миней. Эту работу проводил архиеп.
Сергий Страгородский, будущий патриарх. Есть изменения и в службе
других православных Церквей. Так, греки в наши дни опускают ектении
об оглашенных. (В нашем же богослужении устранены все тексты, связанные
с монархией).
Причины всех подобных перемен ясны. Богослужение отражает жизнь
церковной общины, а поскольку она не может оставаться неизменной,
это сказывается и на текстах. Перед самым Всероссийским Собором
1917-1918 годов среди епископата и клира собирали письменные пожелания
относительно литургических реформ, и Синод не видел в этом ничего
противоцерковного. Позднее мысль о преобразованиях была дискредитирована
порочной практикой «обновленцев». Но никакие злоупотребления не
могут быть аргументом самого принципа. О конкретных сторонах дела
я не говорю, поскольку в настоящее время вопрос об очередном пересмотре
не ставится (впрочем, реформы фигурировали в качестве тем Всеправославного
Совещания 1961 года и позднее). Подробнее Вас может ввести в курс
дела отец С. Желудков, который давно занимается проблемой реформы
текстов и чинопоследований,
2) О деканонизации. Что такое канонизация, причисление к лику святых?
Это церковное признание общиной святости того или иного подвижника.
Однако есть редкие исключения, когда взгляды Церкви могут меняться.
Так было, например, с княгиней Анной Кашинской, канонизация которой
была признана недействительной. То, что впоследствии это решение
было вновь пересмотрено, не меняет дела в принципе. Даже решения
поместных Соборов могут аннулироваться другими Соборами. (В частности
в XVII веке Собором были наложены «клятвы» на старообрядческое богослужение,
а последний Собор* отменил их.) В истории канонизация иногда производилась
на спорных основаниях (в частности политических). Достаточно просмотреть
«Историю канонизации» Е. Голубинского. Итак, суждение Церкви как
народа Божия не есть нечто застывшее и может претерпевать перемены.
----------------------------
* - Имеется в виду Поместный Собор РПЦ, состоявшийся в 1971 году.
- С.6.
3) Что касается третьего вопроса, то боюсь, что вы невнимательно
прочли мои слова. Я не упоминал и не имел в виду конкретные периодические
органы или отдельных лиц, а - лишь определенную тенденцию (именно
- крайний национализм). И если она выражена у людей, которые сейчас
находятся «в скорбных обстояниях», то сама ее суть от этого не становится
иной. Критикуемые мной взгляды исповедует немало из тех, кто вполне
процветает и числится в различных художественных, писательских и
научных организациях.
Я еще и еще раз должен подчеркнуть, что отвергаю не, патриотизм,
а шовинизм. Я не только ценю и люблю Церковь, культуру и страну,
в которых вырос и сформировался, но и думаю, что слово Родина-мать
- не только фигуральное выражение. Каждый из нас в какой-то мере
дитя своей среды, общества, природы, культурного наследия. Это всегда
остро чувствуют эмигранты. Тем не менее в этом вопросе христиане
должны помнить об опасности идолопоклонства. Ничто не должно превращаться
в культ, даже отеческое наследие. Борьба с шовинистическим инстинктом
- долг христианина. Он особенно важен, если учесть, что шовинизм
отравляет здоровую любовь к отечеству ненавистью и презрением к
другим народам. Такие чувства, увы, легко укореняются, что, как
известно, ведет к трагическим последствиям.
Подлинный патриотизм силен своей широтой и открытостью. От того,
что Пушкин был воспитан под сильным французским влиянием и что в
его жилах текла кровь эфиопа, он не перестал быть великим русским
поэтом. Принадлежность в Израилю не помешала св. Павлу стать «апостолом
народов».
Открытость к другим культурам была одной из черт России: мы находим
ее у Дмитрия Ростовского и Тихона Задонского, у Чаадаева и Вл. Соловьева,
у Тургенева и Толстого. Шовинист же запирается на замок, прячет
свое достояние и в результате создает лубочно-искусственный образ
Родины, которая наполовину существует в его воображении. Этот недуг
прекрасно показал Р. Тагор в своем известном романе «Гора». Упрощенная
схема: раз наше - значит хорошее, - есть не патриотизм, а ослепление.
Не тому учит нас Библия (кстати, пришедшая с Востока, но ставшая
неотъемлемой частью европейской культуры). Пророки, будучи горячими
патриотами, не льстили соотечественникам, не замалчивали грехов
народа. И так они поступали именно потому, что его судьба была для
них небезразлична.
С уважением протоиерей Александр Мень.
|
