Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Дэвид Мацумото

ПСИХОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА

К оглавлению

Глава 3.

Культура и "Я"

Хотя культуру обычно считают системой высокого уровня, она функционирует как на социальном, так и на личностном, индивидуальном уровне. Каждый из нас — проводник культуры, мы незаметно привносим свою психологическую культуру в каждую ситуацию, контекст и интеракцию. Мы несем эту культуру в школу, на работу, используем ее в контактах со своими друзьями и семьей. Она является базовой частью нашего «Я».

Поскольку культура играет столь важную роль в формировании нашего ощущения «Я» и идентичности, она оказывает глубокое влияние на все наше поведение в любых контекстах. Необходимо, чтобы мы вышли за рамки материала предыдущей главы, в которой давалось определение культуре, и исследовали, действительно ли ее роль в формировании нашего ключевого ощущения «Я» доминантна. Тогда мы сможем понять, как ощущение «Я», фундаментально взаимосвязанное с культурой, отражается на наших чувствах, мыслях и мотивациях. Наше ощущение «Я», также известное как Я-концепция или Я-конструкт, — важный ориентир как при понимании нашего собственного поведения, так и при понимании и прогнозировании поведения окружающих.

В этой главе мы исследуем значимость концепции «Я» при объяснении культурных различий в поведении и психологических чертах. Мы рассмотрим несколько примеров различных культурных концепций «Я», выявив их значение для различных аспектов поведения, и сделаем обзор некоторых новейших работ по связям культуры и «Я». Кроме того, обсудим тему бикультурной идентичности, ставшую особенно важной из-за возрастающего в каждом обществе числа людей, которых можно назвать мультикультурными. Многое из того, что описано в этой главе, служит в качестве обрамления материала, представленного в остальной части книги, и тем самым формирует основу для понимания и оценки культурного многообразия.

КУЛЬТУРА И КОНЦЕПЦИЯ «Я»

Я-концепция

Одно из наиболее фундаментальных понятий в социальных науках — Я-концепция (понятие «Я», представление о себе). Возможно, что осознанно мы размышляем о своем «Я» не слишком часто, однако то, как мы понимаем и конструируем свое ощущение «Я», непосредственно связано с тем, как мы понимаем окружающий мир и свои отношения с людьми. Сознаем мы это или нет, но наше представление о себе — необъемлемая и важная часть нашей жизни.

Использование ярлыков

Задумайтесь о некоторых характеристиках собственной личности. Вы можете считать себя оптимистом или пессимистом, экстравертом или интровертом. Мы используем такие ярлыки в качестве удобных и емких описаний.

Предположим, молодая женщина говорит, что она «общительна». Это краткое описание предполагает цепочку скрытых значений. Подобные ярлыки обычно подразумевают, что 1) данный атрибут присущ нам; 2) наши прошлые действия, чувства или мысли тесно связаны с этим атрибутом; и 3) наши будущие действия, планы, чувства или мысли будут контролироваться или направляться этим атрибутом и могут быть более или менее точно предсказаны им. Если кто-то описывает себя как «общительного», мы знаем, что его представление о себе коренится в богатом репертуаре специфической информации, касающейся его собственных действий, мыслей, чувств, мотивов и планов, подтверждаясь и подкрепляясь этим репертуаром. Представление о себе как об «общительном» человеке может быть центральным для самоопределения, получая особый статус основополагающей идентичности.

Определение«Я»

Ощущение «Я» крайне важно и неотъемлемо от определения собственных мыслей, чувств и действий и от того, как мы оцениваем мир, а также себя и других в этом мире, включая наши связи с людьми, местами, объектами и событиями. Одним словом, наше ощущение «Я» находится в сердцевине нашего бытия, бессознательно и автоматически влияя на каждую нашу мысль, действие и чувство. Каждый человек использует эти внутренние атрибуты, которые направляют его мысли и действия в различных социальных ситуациях.

Известный антрополог Клиффорд Герц описал «Я» как:

...ограниченную, уникальную, более или менее интегрированную мотивационную и когнитивную вселенную, динамический центр осознания, эмоции, суждения и действия, организованный в некое характерное целое и противостоящий как другим подобным целым, так и социальной и природной среде.

В индивидуалистической культуре «Я» рассматривается как ограниченная сущность, состоящая из ряда внутренних атрибутов, включая потребности, способности, мотивы и права.

Я-концепция как проводник влияния культуры

Когда люди развиваются внутри определенной культурной среды, последняя формирует, ограничивает и обусловливает их ощущение «Я» таким образом, что Я-концепция «имеет смысл» внутри именно этой культурной среды. Если Я-концепции интегрируют и организуют все наши психологические черты, характеристики и модели поведения, а культура формирует и обусловливает наше ощущение «Я», то мы можем сделать заключение, что культура формирует и косвенным образом обусловливает наше поведение, мысли и чувства через наши Я-концепции.

Влияние культуры на Я-концепции

Культуры отличаются друг от друга, причем разные культуры продуцируют у своих представителей различные Я-концепции, а эти различные Я-концепции, в свою очередь, влияют на все остальные аспекты индивидуального поведения. Иными словами, то, что люди фактически понимают под «Я», заметно отличается в разных культурах. Ощущение «Я», которое мы определяем в нашей преимущественно индивидуалистической культуре, не обязательно тождественно ощущению «Я», определяемому другими культурами, особенно коллективистскими. Эти различия в Я-концепциях вызваны тем, что разные культуры связаны с различными системами норм и существуют внутри различной социальной, экономической и природной среды. Различные требования, которые культуры предъявляют к своим индивидуальным представителям, означают, что люди интегрируют, синтезируют и координируют свой мир различным образом, т. е. имеют фундаментально отличающиеся Я-концепции.

Подобно тому как наше ощущение «Я» оказывает сильное влияние на нашу жизнь, ощущение «Я» людей в других культурах влияет на их жизнь столь же глубоко. Наши Я-концепции могут коренным образом отличаться от тех, которые присущи другой культуре. Однако мы не часто размышляем об этих различиях, поскольку не слишком хорошо осознаем собственное ощущение «Я» и то, насколько сильно оно влияет на наше поведение. «Я» — это важное абстрактное понятие, которое помогает нам многое узнать о собственной психологической организации. Но поскольку это понятие — абстрактное, мы не всегда осознаем его воздействие на нас, не говоря уже о его влиянии на других людей. Мы видим эти различия только в столкновениях, которые происходят, когда встречаются люди с различным ощущением «Я».

Понимание Я-концепций

Указывая на возможность того, что ваша собственная я-концепция может не иметь особого смысла для людей из других культур, я не хочу сказать, что представители других культур, например студенты, изучающие социальную психологию, и тем более эксперты в этой области, не способны уяснить себе идею «Я» как теоретическое понятие в социальной психологии. Напротив, они определенно могут понять и понимают «Я» как теоретический конструкт. Однако природа их понимания сильно отличается от той, которая свойственна нам. Выходцы из другой культурной среды могут усвоить западные концепции «Я» таким же образом, каким многие из нас усваивают идею четырехмерного пространства, — на теоретическом или когнитивном уровне. Из-за отсутствия опытной базы они не проникаются этим пониманием эмоционально.

Индивидуалистический и коллективистский конструкты

Недавно Маркус и Китаяма воспользовались этими идеями для описания двух фундаментально различных ощущений «Я», противопоставив западный или индивидуалистический конструкт «Я» как независимую, обособленную данность составному конструкту «Я», более распространенному в незападных, коллективистских культурах, в которых считается, что индивид неразрывно связан с другими людьми и неотделим от социального контекста. Они показали, как эти непохожие формы «Я» сопряжены с различиями в том, о чем люди думают, что они замечают и чувствуют и что ими движет.

Конечно, невозможно отнести к одной из этих двух категорий все культуры, но мы можем использовать их в качестве примера, чтобы прояснить отношения между культурой, «Я» и психологией. Однако эти категории следует употреблять достаточно гибко, если мы хотим понять разные культуры и, что более важно, разных людей на основе их самобытной природы, вместо того чтобы подгонять их под концептуальные категории, опираясь на одну лишь теорию.

ПРИМЕР РАЗЛИЧНЫХ КУЛЬТУРНЫХ КОНЦЕПЦИЙ «Я»: НЕЗАВИСИМОЕ И ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я»

НЕЗАВИСИМЫЙ КОНСТРУКТ «Я»

«Я» в индивидуалистических культурах

В индивидуалистическом обществе стремление выделиться и самоутверждение — это добродетель, о чем свидетельствует американская поговорка: «Скрипучее колесо получает больше смазки». Многим индивидуалистическим культурам свойственна стойкая вера в обособленность индивидов. Нормативной задачей в этих культурах является сохранение независимости индивида как обособленной, самостоятельной сущности.

В индивидуалистическом обществе социализация направлена на то, чтобы человек мог стать уникальной личностью, выразить себя, реализовать и актуализировать внутреннее «Я», добиться своих личных целей. Эти культурные задачи вырабатывались и отбирались на протяжении многовековой истории, способствуя независимости каждого обособленного «Я». Учитывая набор культурных задач, наше ощущение собственной ценности или самооценка принимают вполне определенную форму. Когда люди успешно выполняют эти культурные задачи, они испытывают чувство удовлетворения и, соответственно, повышается их самооценка. При таком независимом конструкте «Я» индивиды сосредоточиваются на личных, внутренних атрибутах: индивидуальной способности, интеллекте, личностных чертах, целях или предпочтениях, — выражая их публично, а также проверяя и подтверждая их путем социального сравнения.

ВЗАИМОЗАВИСИМЫЙ КОНСТРУКТ «Я»

Фундаментальная связанность

Многие незападные коллективистские культуры либо не допускают возможность явной обособленности, либо не приветствуют ее. Эти культуры делают акцент на том, что можно назвать «фундаментальной связанностью человеческих существ». Основная нормативная задача: приспособиться к взаимной зависимости и поддерживать ее. Люди в этих культурах социализируются таким образом, чтобы адаптироваться к установленным отношениям или к группе, к которой они принадлежат, читать мысли друг друга, проявлять солидарность, выполнять и играть назначенные роли, а также принимать участие в подобающей деятельности. Эти культурные задачи вырабатывались и отбирались на протяжении всего существования культуры, способствуя взаимной зависимости «Я» и других.

Учитывая этот конструкт «Я», ценности, удовлетворение и самооценка в таких культурах могут заметно отличаться от тех, которые характерны для запада. Самооценка людей с взаимозависимыми конструктами «Я» может зависеть прежде всего от того, соответствуют ли они релевантным текущим отношениям и являются ли их частью. При этом конструкте «Я» индивиды сосредоточивают внимание на своем статусе взаимной зависимости с другими людьми и стремятся выполнить или даже придумать определенные функции, обязанности и социальные требования. Наиболее характерный аспект сознательного опыта является межсубъектным, коренясь в строго отрегулированных межличностных отношениях.

«Я» в коллективистских культурах

Из-за своей коллективистской природы многие азиатские культуры вырабатывают у своих представителей взаимозависимые конструкты «Я». В этих культурах, если вы привлекаете к себе внимание, то скорее всего будете наказаны: «Торчащий гвоздь должен быть вбит». К примеру, в Японии политическая риторика звучит совершенно иначе, нежели в США. Один бывший вице-премьер Японии как-то сказал, что за свою 30-летнюю карьеру в национальной политике он придавал приоритетное значение межличностным отношениям. Аналогичным образом, бывший японский премьер-министр любил характеризовать свое правление в 1980-х годах словами «политика гармонии».

Внутрикультурные различия

Конечно, внутри той или иной культуры также имеют место значительные вариации независимых и взаимозависимых конструктов «Я». Представителям разных этнических групп внутри культуры, к примеру, могут быть присущи различные тенденции, связанные с независимыми либо взаимозависимыми конструктами. Даже внутри этнических и гендерных групп могут отмечаться и часто имеют место значительные вариации в Я-конструктах. Эти внутрикультурные различия также важны при рассмотрении культурных различий. Далее я опишу общие тенденции, связанные с независимыми и взаимозависимыми Я-конструктами, признавая недостатки этого представления, относящиеся к ситуации внутри групп.

ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ КОГНИТИВНОЙ СПОСОБНОСТИ, МОТИВАЦИИ И ЭМОЦИИ

Различные концепции «Я» в культурах способствуют существенным межкультурным различиям во множестве областей и моделей поведения. В этом разделе я покажу, как два конструкта «Я» влияют на наши мысли, чувства и поведение. Когнитивные, эмоциональные и мотивационные процессы могут заметно варьировать в зависимости от конструкта «Я», присущего культурной группе, и эти вариации имеют большое значение для поведения.

Значение для самовосприятия

От конструкта «Я» напрямую зависит то, как мы воспринимаем самих себя. При независимом конструкте «Я» внутренние атрибуты человека, такие как способности или личностные черты, являются наиболее важной информацией, релевантной «Я». Эти внутренние атрибуты должны быть относительно менее значимыми для людей с взаимозависимым «Я», которые чаще представляют себя участниками определенных социальных отношений (например, «Я» с членами семьи, «Я» со своим приятелем) или внутри специфического контекста («Я» в школе, «Я» на работе).

При независимом конструкте «Я» внутренние атрибуты человека, такие как способности или личностные черты, являются наиболее важной информацией, релевантной «Я».

Описания себя

Ряд исследований подтвердил эти наблюдения. В этих исследованиях испытуемые указывали как можно больше собственных характеристик и, как правило, давали несколько типов ответов. Один тип состоял в абстрактном описании себя, делающим упор на личностных чертах, например: «Я общителен». Другой тип ответов был описанием себя, связанным с определенными ситуациями, например: «Я обычно общителен со своими близкими друзьями».

Согласуясь с нашими знаниями о независимом и взаимозависимом «Я», эти исследования показали, что американские испытуемые, как правило, указывают большее число абстрактных черт, чем азиатские испытуемые. Эти данные подтверждают то, что люди с независимым конструктом «Я» рассматривают свои внутренние атрибуты, например способности или личностные черты, как наиболее значимую информацию, относящуюся к «Я». Внутренние атрибуты относительно менее важны для людей с взаимозависимым «Я», которые чаще мыслят о себе в связи с конкретными социальными отношениями или контекстом.

Внутренние атрибуты относительно менее важны для людей с взаимозависимым «Я», которые чаще мыслят о себе в связи с конкретными социальными отношениями или контекстом.

Разумеется, эти результаты не означают, что американцы знают себя лучше, чем азиаты, или наоборот. Поскольку наиболее значимая информация о себе в случае взаимозависимого «Я» контекстно-специфична, этим индивидам обычно трудно или непривычно описывать себя в абстрактных, неконтекстных выражениях. Люди с взаимозависимым «Я» культуро-ограниченны и определяют себя в связи с контекстом.

Взаимозависимое «Я» и связь с контекстом

Подтверждая этот анализ, Триандис и его коллеги показали, что представители коллективистских культур (например, китайцы, японцы или корейцы) намного чаще указывают социальные категории, отношения и группы, к которым они принадлежат. Действительно, в исследовании, проведенном в Китайской Народной Республике, 80% ответов, в которых участники описывали себя, касались их членства в самых разных группах. Дхаван, Роузман, Найду, Комил-ла и Реттек сообщили о схожих тенденциях самовосприятия, обнаруженных в исследовании, которое сравнивало американцев с жителями северной Индии.

В другом недавнем исследовании, проведенном Бохнером, сравнивались характеристики самовосприятия,которые приводили малазийские, австралийские и британские участники. Ответы были закодированы в соответствие с тем, были ли они идиоцентрически-ми, аллоцентрическими или соотнесением себя с группой, и оценивались согласно тому порядку, в котором давались. Как и предполагалось, малазийцы чаще соотносили себя с группой и реже давали «идиоцентрические» ответы. Это явное свидетельство того, что в данной культуре специфические отношения очень важны для самоопределения. Результаты исследования также указывают, что культурные вариации Я-концепций не столь уж отличаются; т. е. все люди, по-видимому, идентифицируют себя в соответствии как с личностными атрибутами, так и с членством в группе. Более важной для культур является относительная значимость одного из типов соотнесения.

Взаимозависимое «Я» и использование абстрактных категорий

Вышеприведенные исследования предполагают, что людям с взаимозависимым «Я» трудно описать себя в терминах абстрактных внутренних атрибутов; т. е. им кажется искусственным и неестественным использовать абстрактные выражения, например «я общителен», без указания релевантного контекста. Общителен человек или нет, зависит от конкретной ситуации. Если эта интерпретация правильна, тогда, как только указан контекст, взаимозависимые люди не должны испытывать дискомфорт, описывая себя в терминах абстрактных внутренних атрибутов.

Казинс привел доказательства в пользу этого анализа. Он попросил американских и японских респондентов написать, кем они бывают в разнообразных социальных ситуациях (к примеру, дома, в школе или на работе). Эта инструкция, предположительно, должна была помочь респондентам представить себе конкретную социальную ситуацию, включая участвующих в ней людей и то, что с кем происходило.

Как только контекст был специфицирован, японские респонденты действительно указали большее количество абстрактных внутренних атрибутов (к примеру, я трудолюбив, я заслуживаю доверия, я ленив), чем американцы. Американские респонденты, как правило, уточняли свои описания (я более или менее общителен на работе, я иногда оптимистически настроен дома). Они как бы хотели сказать: «Таков я на работе, но не думайте, что я такой везде». В случае этого более контекстного задания американцы могли испытывать замешательство, описывая себя, поскольку их самоопределения, как правило, не обусловливаются или не уточняются специфическими ситуациями.

Значение для социального объяснения

Я-конструкты также служат в качестве когнитивного шаблона для интерпретации поведения других людей. (Этот процесс связан с атрибуцией, о культурных различиях в которой пойдет речь в главе 16.) Люди с независимым «Я» предполагают, что другие также обладают набором относительно стабильных внутренних атрибутов, таких как личностные черты, установки или способности. Как следствие, когда они наблюдают за поступками другого человека, то делают выводы относительно его внутреннего состояния или расположения, которое предположительно стоит за этими поступками и даже вызывает их.

Фундаментальная ошибка атрибуции

Исследования, проводившиеся преимущественно в США, подтверждают эту гипотезу. Например, когда испытуемые читали очерк, поддерживающий кубинского лидера Фиделя Кастро, то решали, что его автор благосклонно настроен по отношению к Кастро. Интересно, что люди приходили к подобным выводам даже в случае явных ситуативных ограничений. Испытуемые в этом исследовании делали вывод об установке в пользу Кастро, даже когда им прямо говорили, что автору поручили написать очерк в поддержку Кастро и что у него не было иного выбора. Испытуемые игнорировали ситуативные ограничения и делали ошибочные заключения об установках автора. Эту склонность делать вывод о расположении деятеля даже при совершенно очевидных ситуативных ограничениях называют фундаментальной ошибкой атрибуции.

Однако фундаментальная ошибка атрибуции может не быть столь явной или грубой у представителей коллективистских культур, которые разделяют общие допущения относительно «Я», сильно отличающиеся от тех, которые присущи людям западной культуры. Этот конструкт допускает, что поступки индивида зависят от ситуативных факторов и обусловлены ими. Такие люди более склонны объяснять действия с точки зрения ситуативных сил, воздействующих на человека, нежели исходя из внутренней предрасположенности.

Исследование Миллера: индусы и американцы объясняют человеческое поведение

Миллер изучил паттерны социального объяснения среди американцев и индусов Индийских и американских респондентов просили описать известного им человека, который поступил либо хорошо, либо плохо по отношению к кому-то. После того как респонденты описывали такого человека, их просили объяснить, почему тот совершил хороший или плохой поступок.

Американские респонденты, как правило, объясняли поведение человека с точки зрения общих черт характера (например: «Она безответственный человек»). Однако индусы давали объяснения, связанные с характером человека, намного реже и предпочитали рассматривать обязанности, социальные роли и другие ситуативные факторы.

Существует ли связь между Я-конструктом и интеллектуальным развитием?

Некоторые авторы предложили объяснение этих результатов, опираясь на теорию Пиаже об интеллектуальном развитии. Пиаже высказал мысль, что люди проходят через различные стадии интеллектуального развития, обычно характеризующегося переходом от «конкретных операций» к высшим стадиям «абстрактного мышления» (подробное обсуждение см. в главе 7). Используя эту теорию в качестве основы, некоторые теоретики предположили, что незападные люди (например, взрослые индийцы в только что описанном исследовании) менее развиты интеллектуально, чем взрослые американцы. Как следствие, индусы использовали ситуативные, конкретные термины, тогда как американцы прибегали в социальных объяснениях к более абстрактным описаниям психологических черт.

Это объяснение отдает этноцентричностью. Всякий раз, когда мы характеризуем другие культуры таким образом, что отводим им низшее положение по сравнению с нашей собственной, нам необходимо проявлять осторожность. Действительно, теория может отражать желание видеть себя в более привлекательном свете. В этом случае нежелание индийцев объяснять социальное поведение в абстрактных терминах, даже если они полностью владеют абстрактной логикой, может быть вызваны различиями в Я-конструкте. Объяснять поведение других людей и свое собственное в абстрактных терминах внутреннего расположения они считают неразумным или неестественным. Однако хотелось бы знать, имеются ли данные, которые исключают различия как функцию когнитивной способности?

К счастью, Миллер собрал Данные по представителям различных социальных классов и людям с разным уровнем образования и показал, что предпочтение индийцами ситуативных объяснений не зависит от этих факторов. То есть очень маловероятно, что ситуативное, контекстно-специфическое мышление, присущее индийцам, обусловлено их неспособностью мыслить абстрактно. Напротив, контекстно-специфические рассуждения, распространенные в Индии, по-видимому, обязаны преимущественно культурному допущению взаимозависимости, которое очень характерно для индийской культуры. В случае взаимозависимого конструкта «Я», наиболее разумным допущением, из которого исходят при объяснении поведения другого человека, будет следующее: это поведение в значительной степени ограничено и обусловлено ситуативными факторами.

Значение для мотивации достижения

В западной литературе по мотивации давно предполагается, что мотивации являются внутренним свойством личности. Мотивы человека, побуждающие его стремиться к успеху, присоединяться к кому-то или доминировать, представляют собой характерные и важные особенности внутреннего «Я» — особенности, которые направляют и питают энергией наблюдаемое поведение. Однако в случае альтернативного, взаимозависимого Я-конструкта социальное поведение направляется ожиданиями окружающих, воспринимаемыми обязательствами перед другими людьми или чувством долга перед значимой группой, к которой человек принадлежит. Этот момент лучше всего иллюстрируется мотивацией достижения.

Мотивацией достижения называют стремление к превосходству. Подобное стремление, в этом широком смысле, имеет довольно большое распространение в разных культурах. Тем не менее в современной литературе стремление к превосходству осмысляют скорее в специфической манере — как присущее индивиду или личности, а не как коренящееся в социальных или межличностных отношениях. В двух классических работах в этой области стремление к превосходству тесно связано с тенденцией индивида «продвигать» себя и активно стремиться к индивидуальному успеху. Фактически, эта идея достижения соответствует независимому конструкту «Я», широко распространенному в западной культуре.

Но в альтернативной, взаимозависимой системе координат к превосходству могут стремиться для того, чтобы осуществить более широкие социальные задачи. Эти социальные формы мотивации достижения больше распространены среди людей с взаимозависимым «Я». Взаимозависимое «Я» связано с важнейшими вопросами, которые сосредоточены вокруг ясного осознания связанности индивида с окружающими. Тем самым, характер мотивации достижения в этих группах заметно отличается от того, который присущ людям с взаимозависимым конструктом «Я».

Формы мотивации достижения

Ян разграничивает две формы мотивации достижения: индивидуально и социально ориентированную. Индивидуально ориентированное достижение обычно обнаруживают в западных культурах, например в США. Индивид стремится к успеху ради своего собственного «Я». В китайском же обществе намного более распространено социально ориентированное достижение. Согласно этой форме мотивации, индивид стремится к успеху ради релевантных окружающих, например ради членов семьи. К примеру, китайский студент может усердно заниматься, чтобы быть принятым в престижный университет и затем устроиться на работу в ведущую компанию. С поведенческой точки зрения, возможно, и нет различий между китайским и американским индивидом, который также стремится к успеху в учебе и на работе. Однако в случае китайцев конечной целью может быть не личная карьера, а задача более коллективистского или взаимозависимого характера. Взаимозависимые цели могут включать в себя упрочение социального положения своей семьи, удовлетворение воспринимаемых ожиданий членов семьи или собственного чувства долга перед родителями, которые пошли на огромные жертвы, чтобы воспитать и поддержать студента. Другими словами, стремление к успеху китайского студента имеет намного более социальные корни и не обязательно отражает его желание обогатить или «продвинуть» собственное «Я».

Мотивация достижения и сыновняя благодарность

В подтверждение этой идеи Бонд оценил различные уровни мотивации среди китайских испытуемых и обнаружил, что китайцы демонстрируют повышенный уровень социально ориентированной мотивации достижения по сравнению с индивидуально ориентированной. Юй сообщил, что степень мотивации достижения в Китае позитивно связана с семейственностью и сыновней благодарностью. Фактически, сыновняя благодарность важный социальный конструкт во многих культурах, находящихся под влиянием конфуцианского и буддистского учения и философии. В подобных коллективистских культурах люди, испытывающие наиболее сильную мотивацию к превосходству, также наиболее серьезно подходят к выполнению своего долга и обязанностей перед членами семьи, особенно перед родителями.

Мотивация достижения и членство

Аналогичное явление было отмечено в Японии. К. Дои) задавал японским студентам 30 вопросов, чтобы оценить тенденцию, связанную со стремлением к превосходству (тенденция к достижению). Дополнительные 30 вопросов оценивали желание заботиться об окружающих и быть объектом их заботы (тенденция к членству).

Результаты показали очень тесную связь между мотивацией достижения и членством — те, кто получил высокие оценки по достижению, также имели высокие оценки по членству. Эти результаты резко контрастируют со многими западными данными, которые свидетельствуют, что эти два показателя мотивации, как правило, не связаны между собой. И китайское, и японское исследования указывают на то, что достижения в этих культурах тесно сопряжены с социальной ориентацией людей на связанность и взаимозависимость их жизни со значимыми окружающими.

Значение для самовозвеличивания и самоэффективности

Начиная с Джеймса, психологи неоднократно демонстрировали то, что, по-видимому, является крайне сильным мотивом иметь позитивное представление о себе. Уже в 4-летнем возрасте американские дети думают, что они лучше, чем большинство окружающих. Уайли обнаружил, что взрослые американцы, как правило, считают себя более интеллектуальными и привлекательными, чем средний человек. В национальном опросе американских студентов Май-ерс установил, что 70% студентов полагают, что их способность лидерства выше средней; 0% считают, что их способность ладить с окружающими ниже средней, а 60% полагают, что их можно отнести к тем 10%, которые обладают этой способностью в наибольшей степени. Данную тенденцию недооценивать общность индивидуальных желательных черт называют эффектом ложной уникальности. По-видимому, в США этот эффект сильнее у мужчин, чем у женщин. Он является одним из явных способов повышения самооценки. Но имеет ли он место среди представителей других культур?

Уже в 4-летнем возрасте американские дети думают, что они лучше, чем большинство окружающих. Взрослые американцы, как правило, считают себя более интеллектуальными и привлекательными, чем средний человек.

Поддержание или возвеличивание «Я» может принимать иную форму у людей с взаимозависимыми конструктами «Я». У них позитивные оценки внутренних атрибутов могут и не быть тесно связаны с общей самооценкой или самоудовлетворением. Их общая самооценка или самоудовлетворение, скорее, вытекают из исполнения ролей, относящихся к взаимозависимости с другими.

Общая самооценка, или удовлетворение собой, внутри взаимозависимой структуры может быть следствием признания того факта, что индивид хорошо выполняет культурные задачи принадлежности, соответствия, участия в подобающей деятельности, содействия другим в достижении их целей, поддержания гармонии и т. д. Она может быть также обусловлена способностью индивида регулировать и координировать свои личные мысли и чувства таким образом, чтобы они способствовали взаимозависимости с окружающими. В случае взаимозависимого «Я», чтобы сохранять чувство самоценности, не обязательно считать себя уникальным или иным, поскольку внутренние атрибуты «Я», способствующие воспринимаемой уникальности индивида, являются менее самоопределяющими. Уникальность, напоминающая торчащий гвоздь, нежелательна, поскольку изолирует человека от важнейших отношений.

Исследование Маркуса и Кигаямы: ложная уникальность в двух культурах

Исследуя культурные вариации в тенденции видеть себя отличным от других, Маркус и Китаяма раздавали студентам японских и американских колледжей вопросники, которые содержали ряд пунктов, связанных с ложной уникальностью. Эти вопросы задавались в следующей форме: какой процент студентов в этом университете имеет более высокие интеллектуальные способности, чем вы? Пункты вопросника относились к одной из трех категорий: способности (интеллектуальные, памяти, атлетические), независимость (независимый, больше придерживаюсь собственного мнения) и взаимозависимость (более отзывчивый, более сердечный).

Наиболее поразительный аспект этих данных — заметная разница между японскими и американскими студентами в их оценках собственной уникальности. Американские студенты полагали, что в среднем только 30% людей превосходят их по различным чертам и способностям. Японские же студенты не продемонстрировали почти никаких признаков ложной уникальности. В большинстве случаев они заявляли, что их превосходит примерно 50% студентов. Вы можете подумать, что эти результаты объясняются тем, что японские студенты предпочитали использовать в качестве ответа среднее значение, равное 50%. Но это не так; вариабельность данных у американцев и японцев была практически идентичной. Этот результат типичен и предсказуем для подобной выборки студентов колледжа, оценивающих себя в ситуации, когда нет необходимости утверждать собственную уникальность.

Значение для социального оттенка эмоции

Эмоции можно разбить на две категории: способствующие независимости «Я» от окружающих и способствующие взаимозависимости с другими людьми. Некоторые эмоции, такие как гордость или чувство превосходства, проявляются, когда вы достигли своих целей или исполнили свои желания или же подтвердили желательные внутренние атрибуты, такие как интеллект и состоятельность. Переживание положительных эмоций обычно является верификацией этих внутренних атрибутов. Аналогичным образом, некоторые негативные эмоции, такие как гнев или фрустрация, появляются преимущественно, когда ваши внутренние атрибуты, например цели или желания, блокируются. В обоих случаях ваши внутренние атрибуты становятся явными и выделяются на фоне релевантного социального контекста. Эти эмоции, как правило, отделяют «Я» от социальных отношений и способствуют воспринимаемой независимости «Я» от данных отношений. Китаяма, Маркус и Мацумото (1995) назвали эти виды эмоций социально выключенными.

Другие позитивные эмоции, такие как дружеские и уважительные чувства, бывают следствием участия в тесных, более или менее общественных отношениях. Стоит их пережить, и они начинают еще больше способствовать этим межличностным узам. Некоторые виды негативных эмоций, например чувство неисполненного долга или вины, действуют схожим образом. Как правило, эти эмоции вызваны неспособностью успешно участвовать во взаимозависимых отношениях или тем, что таким отношениям был нанесен ущерб. Они побуждают индивида наладить эти отношения, возместив нанесенный ущерб или вернув долг, а действия еще более включают и ассимилируют «Я» в отношения и увеличивают воспринимаемую взаимозависимость «Я» с релевантными окружающими. Эти эмоции можно назвать социально включенными.

Все люди переживают оба вида эмоций, но люди с взаимозависимыми я-конструктами могут испытывать их иначе, нежели те, кому присущи независимые конструкты «Я». В случае взаимозависимого «Я» социально включенные эмоции могут быть более интенсивными и интернализован-ными, тогда как люди с независимым «Я» могут переживать более интенсивно и глубоко социально выключенные эмоции.

Значение социального оттенка и локальных эмоций

Хотя многие эмоции широко распространены в разных культурах, некоторые являются уникальными для определенных культур. Подобные культуро-специфические эмоции называют локальными, или индигенными. Несколько антропологических исследований показали, что вышеописанные социально включенные эмоции проявляются в ряде незападных культур в такой степени, которая немыслима на Западе.

Кросс-культурные исследования индигенных эмоций

Луц, изучавший эмоции жителей микронезийского атолла Ифалук, обнаружил, что в этой культуре главенствующей является эмоция, известная как фаго. Согласно Луцу, фаго можно примерно описать как сочетание сострадания, любви и печали. Вероятно, эта эмоция побуждает к действиям по оказанию помощи, а также порождает и укрепляет тесные межличностные отношения. Согласно нашей терминологии, фаго — это ярко выраженная социально включенная эмоция. Противоположная эмоция, кер, описываемая как сочетание счастья и возбуждения, воспринимается как «опасная и социально разрушительная». Жители Ифалук считают кер ярко выраженной социально выключенной эмоцией.

Аналогичный анализ был применен к еще одной незападной культуре. Т. Дои показал, что эмоция амае является стержневой в понимании японской культуры. Амае относится к желанию или ожиданию, что окружающие проявят снисхождение, благосклонность или милость. Согласно Дою, ее прототип можно обнаружить в отношениях мать—младенец, в которых младенец испытывает желание «быть зависимым» от матери, а мать проявляет по отношению к младенцу безусловную заботу и любовь. Этот прототип впоследствии переносится на взрослую форму амае, которая намного более дифференцирована и усложнена и при этом касается неродственных отношений, например трудовых отношений между начальником и подчиненными. Подчиненные могут испытывать амае по отношению к начальнику за его благосклонность и расположение. Ответные чувства со стороны начальника упрочивают и консолидируют узы привязанности между ним и подчиненными. Отсутствие взаимности может приводить к негативным эмоциям с обеих сторон. Как и в случае понятия фаго у жителей Ифалук, эта эмоция в японской культуре, видимо, определяется социальным включением.

Зависимость эмоций от типа культуры

Эти антропологические исследования хорошо согласуются с двумя конструктами «Я», описанными выше. У людей с взаимозависимым Я-конструктом в сознательном опыте проявляются общественные и межсубъектные аспекты «Я»; у людей с независимым «Я» высвечиваются личные и более субъективные аспекты. Сравните рис. 3.2 и 3.3. Поскольку социальный оттенок — это общественный и межсубъектный аспект эмоции, он особенно зрим в эмоциональном опыте представителей незападных, взаимозависимых и коллективистских культур. Напротив, в западных индивидуалистических культурах, которые пестуют независимое «Я», более зримы скорее внутренние, личные аспекты эмоции, такие как позитивные и негативные чувства или настроение. Это утверждение верно даже несмотря на то, что представители индивидуалистических культур признают социальный оттенок различных эмоций.

Значение для ощущения счастья

Счастьем называют наиболее общее, безусловное состояние благополучия. Для описания этого общего позитивного состояния используют такие термины, как расслабленное, приподнятое и умиротворенное. Представление о счастье, определенном таким образом, характерно для людей всех культур. Однако специфические особенности счастья и значение, придаваемое ему, зависят решающим образом от конструкта «Я» как независимого или взаимозависимого. Факты свидетельствуют, что люди испытывают это безусловное чувство благополучия, когда успешно справляются с культурной задачей либо независимости, либо взаимозависимости.

Социальные оттенки счастья

Китаяма, Маркус, Курокава и Негиси просили студентов последнего курса японских и американских колледжей указать, как часто они переживают различные эмоции, включая три вида позитивных эмоций. Некоторые термины, использованные для описания эмоций, носили общий характер, например расслабленное, приподнятое и умиротворенное. Другие имели специфический социальный оттенок, либо социально включенный (например, дружеские чувства, чувство уважения), либо выключенный (гордость, чувство превосходства). Когда изучались корреляции между этими тремя видами эмоций, было отмечено любопытное межкультурное различие.

У американских студентов общие позитивные эмоции ассоциировались преимущественно с социально выключенными эмоциями. То есть чувство «общего благополучия» чаще всего испытывали те, кто переживал эмоции, которые сигнализируют об успехе в культурных задачах независимости (такие социально выключенные эмоции, как гордость). Среди японских студентов этот паттерн был полностью противоположным. Те, кто переживал эмоции, которые сигнализируют об успехе в культурных задачах взаимозависимости (такие социально включенные эмоции, как дружеские чувства), чаще других испытывали чувство «общего благополучия». Точное значение или оттенок «чувства благополучия» формируются посредством культуры и очень тесно связаны с культурными императивами независимости (в США) и взаимозависимости (в Японии).

КРИТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА КОНЦЕПЦИИ НЕЗАВИСИМОГО И ВЗАИМОЗАВИСИМОГО «Я»

Как говорилось ранее в этой главе, мало кто сомневается в том, что культура влияет на наше ощущение «Я», которое, в свою очередь, сказывается на многих аспектах наших психологических характеристик и поведения. В данной области пользуется большим авторитетом рассматриваемая здесь работа Маркуса и Китаямы. Она дает яркий пример того, как Я-концепции могут отличаться в разных культурах, и закладывает концептуальную схему, внутри которой легче понять влияние культуры на «Я». Подход этих исследователей обладает дополнительным преимуществом, синтезируя и интегрируя широкий спектр данных, полученных в межкультурных исследованиях и связанных с самовосприятием, социальными объяснениями, мотивацией и эмоцией. Интуиция подсказывает, что понятия независимого и взаимозависимого Я-конструктов наполнены смыслом, и это способствует их быстрому признанию как в межкультурной, так и в общей психологии.

Необходимость подтверждения базовых допущений

Научная оценка этой теории — или, если на то пошло, любой теории — должна выходить за рамки простого вопроса, «наполнена» ли она смыслом и имеют ли место результаты, предсказываемые этой теорией. Более трудный, и более необходимый, уровень анализа — изучить допущения, лежащие в основе теории, и предоставить прямые доказательства в поддержку этих допущений. Без такой поддержки невозможно по-настоящему определить, имеют ли место предсказанные результаты (как в случае самовосприятия) в силу теоретического основания (независимое либо взаимозависимое «Я») или же в силу каких-то других факторов. То есть это основание должно подкрепляться самим собой, а не посредством результатов, которые оно предсказывает.

Для подтверждения идеи независимого и взаимозависимого я-конструктов Маркусом и Китаямой были использованы исследования, сравнивающие азиатов и американцев. Однако когда различия между этими группами приписывают разным Я-конструктам, а последние связывают с индивидуализмом и коллективизмом, делаются по меньшей мере два основных допущения: 1) что азиатам присущи взаимозависимые Я-конструкты, тогда как американцам — независимые; и 1) что азиаты — коллективисты, а американцы — индивидуалисты. Без эмпирической проверки того, что эти два допущения валидны, невозможно утверждать, что наблюдаемые различия обусловлены культурной разницей Я-конструктов, а не другими различиями, связанными с географическим положением, социальными классами или питанием. Единственный способ разрешить эти вопросы — изучить их эмпирически.

КАКОЙ КУЛЬТУРЕ КАКИЕ Я-КОНСТРУКТЫ ПРИСУЩИ?

Одним из препятствий на пути исследования первого допущения было отсутствие психометрически валидного и надежного метода измерения Я-конструктов на индивидуальном уровне. К счастью, однако, Сингелис и его коллеги разработали подобное средство измерения и использовали его в двух исследованиях, оценивавших Я-конструкты представителей различных этнических групп в Гавайском университете. В обоих исследованиях они обнаружили, что азиатоамериканцы более взаимозависимы, чем евроамериканцы, в то время как последние более независимы, чем первые. Эти результаты согласуются с утверждениями Маркуса и Китаямы, касающимися различий в Я-конструкте между азиатами и неазиатами, хотя бы среди этнических групп внутри США. Однако в другом исследовании, использовавшем ту же шкалу и проводившемся среди американских и японских граждан, было установлено, что японцы более независимы, чем американцы. Исследования по другим культурным группам также не указывают на какие бы то ни было различия в независимых либо взаимозависимых я-реакциях, ставя под сомнение возможность обобщения этого допущения.

Недавнее исследование Дабула, Бернала и Найта принесло еще одно любопытное отступление от этих результатов. Эти исследователи проводили нерегламентированные интервью, прося мексикано- и англо-американских подростков описать себя с помощью самоидентификаторов. Когда были оценены суммарные показатели, полученные после кодирования ответов, выяснилось, что мексиканоамериканцы описывают себя более аллоцентрично, чем англоамериканцы, тогда как идиоцентрические самоидентификаторы были более значимы для англоамериканцев. Когда же эти показатели были скорректированы с учетом частоты использования, различия исчезли. Эти результаты не только поднимают новые вопросы в отношении валидности вышеуказанного допущения, но также высвечивают возможное влияние на результаты различных методов исследования и анализа данных.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ АЗИАТЫ -КОЛЛЕКТИВИСТЫ, А АМЕРИКАНЦЫ-ИНДИВИДУАЛИСТЫ?

Стереотип японского коллективизма

Второе допущение (что азиаты — коллективисты, а американцы — индивидуалисты) тоже связано с серьезными проблемами. Как говорилось в главе 2, сейчас для оценки индивидуалистических и коллективистских тенденций на индивидуальном уровне разработано множество приемов измерения. В последние несколько лет эти измерительные средства используются достаточно широко, и полученные с их помощью результаты не подтверждают стереотип азиатского, в частности японского, коллективизма. Например, когда Мацумото и его коллеги измерили тенденции индивидуализма-коллективизма (ИК), используя свой Вопросник межличностной оценки ИК, то обнаружили, что американцы большие коллективисты, чем японцы. В последующем исследовании Мацумото, Кудо и Такеути показали, что работающие японцы средних лет (средний возраст — 40 лет) большие коллективисты, чем студенты последних курсов японских университетов, а это позволяет предположить, что стереотип японского коллективизма, возможно, был справедлив в прошлом, но вызывает сомнения в наши дни.

Исследования с использованием новых шкал

Картер и Диннел сообщают об аналогичных результатах. Они использовали Шкалу коллективизма Ямагути, Показатель коллективистских ценностей Триандиса, Шкалу Я-конструктов Сингелиса и множество измерителей индивидуальных и коллективных самооценок, работая с американскими и японскими участниками. Вопреки своим ожиданиям, они обнаружили, что коллективизм больше характеризует американцев, чем японцев, и что независимые Я-конструкты скорее относятся к японцам, чем к американцам (в противовес данным Сингелиса по азиато- и евроамериканцам). Картер и Диннел не обнаружили никаких различий между американцами и японцами по коллективной самооценке.

В еще одном исследовании Кашима и его коллеги применили ряд шкал, оценивающих коллективизм и аллоцентризм, к участникам в Австралии, материковых территориях США, на Гавайях, в Японии и Корее. Корейцы и японцы действительно получили более высокие баллы по коллективизму, чем американцы с материка и австралийцы, тогда как последние показали более высокие результаты по шкалам, связанным с предприимчивостью и уверенностью в себе. Эти данные согласуются с предшествующими представлениями о культурных различиях между этими группами. Однако по шкале, измерявшей межличностную связанность, наивысшие баллы получили американские женщины с материка, за которыми следовали австралийки, гавайские женщины, корейские, гавайские и австралийские мужчины и американские мужчины с материка. Совершенно неожиданно японские мужчины и женщины получили на этой шкале наименьшие баллы.

Обзор Тачано и Осака: японский индивидуализм

Недавно Такано и Осака произвели обзор других исследований, сравнивавших американцев и японцев по показателям индивидуализма—коллективизма. Они сообщили, что в двух исследованиях по конформности (послушанию) и пяти анкетных исследованиях не обнаружено никаких различий между выборками из двух этих стран. В двух экспериментальных исследованиях по сотрудничеству и в одном анкетном исследовании было установлено, что японцы большие индивидуалисты, чем американцы. Единственным исследованием, в котором было установлено, что японские респонденты большие коллективисты, чем американцы, остается оригинальное исследование Хофстеде, описанное в главе 2, в котором индивидуализм определялся без коллективистского компонента.

Необходимость одновременной оценки на разных уровнях

Упомянутые нами исследования не дают с легкостью признать валидными два допущения, лежащие в основе концептуальной схемы Маркуса и Кита-ямы, касающейся независимого и взаимозависимого я-конструктов. Кроме исследований, приведенных выше, наиболее важной проверкой этих допущений может быть одновременная оценка тенденций ИК на групповом уровне и я-конструктов на индивидуальном уровне для одних и тех же участников в одном и том же исследовании. Без такой оценки мы не можем уверенно говорить, что на конечные результаты влияют только эти предполагаемые факторы и никакие иные. К сожалению, подобное исследование еще не проводилось.

Резюме

Что же мы в итоге имеем? Я полагаю, что оригинальная концепция независимого и взаимозависимого Я-конструктов, предложенная Маркусом и Китаямой, важна, поскольку она внесла большой вклад в данную область знаний, расширив наши представления о влиянии культуры на «Я», а значит, и на индивидуальное поведение. Я согласен с идеей независимого и взаимозависимого Я-конструктов, но считаю, что ее сторонники обязаны проверить основополагающие допущения. Возможно, что эти виды Я-конструктов действительно существуют, но их фундаментальные основы связаны с чем-то иным, нежели индивидуализм и коллективизм. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы прояснить этот вопрос.

ЗА РАМКАМИ НЕЗАВИСИМОГО И ВЗАИМОЗАВИСИМОГО Я-КОНСТРУКТОВ: ВЗАИМОСВЯЗАННЫЕ И ИЗОЛИРОВАННЫЕ Я-КОНЦЕПЦИИ

Дуальные свойства «Я»

Фактически, понятие независимого и взаимозависимого «Я» имеет много общего с другими дуальными свойствами «Я» и человеческой природы, предлагавшимися на протяжении всей истории психологии, включая союз с другими либо эгоистическое счастье у Фрейда, капитуляцию и автономию у Аньяла, окнофилическую и филобатическую тенденции у Балинта, общность и предприимчивость у Бакана, единение и индивидуальность у Боуэна, привязанность и разлучение у Боулби, индивидуализацию и привязанность у Франца и Уайта, межличностную связанность и самоопределение у Стюарта и Молли, а также товарищеские и индивидуалистические побуждения у Славина и Кригмана.

Самодостаточный и согласованный индивидуализм

Многие теоретики, включая Доя, Кима и Берри, а также Хеласа и Лока, подметили различие между концептуализацией «Я» в доминирующей американской психологии и в других культурах. Сэмпсон определил ощущение «Я» в доминирующих подходах как самодостаточный индивидуализм, противопоставив его тому, что он назвал согласованным индивидуализмом, в котором граница между «Я» и окружающими обозначена менее отчетливо и окружающие являются частью «Я».

Гизингер и Блатт полагают, что американская психология традиционно придавала повышенное значение саморазвитию, ставя автономию, независимость и идентичность выше развития межличностных связей. Однако они также считают, что эволюционное влияние естественного отбора способствует двум базовым подходам в развитии: один предполагает самоопределение как оно описано в доминирующей психологии, а другой сосредоточен на развитии межличностных связей. Они приводят данные из обсервационных исследований, а также из социальной биологии, чтобы подтвердить свои утверждения, что сотрудничество, альтруизм и взаимность — такие же важные аспекты саморазвития, как автономия и индивидуальное определение. Кроме того, они полагают, что эти дуальные процессы развития не являются взаимоисключающими, как их зачастую изображают. Скорее, они фундаментальным и коренным образом переплетены: развитие зрелого чувства «Я» в одном аспекте частично зависит от развития зрелого «Я» в другом.

Взаимосвязанная и изолированная Я-концепции

Ниденталь и Байке развили эти идеи, предположив существование взаимосвязанной и изолированной Я-концепций. В то время как предшествующие теории «Я» разграничивали несколько видов «Я» на уровне личности, мотивации и культуры, взгляд этих исследователей сосредоточен на уровне когнитивного представления. В частности, они полагают, что «некоторые концепции обретают смысл благодаря ментальным связям с концепциями других людей, тогда как другие Я-концепции имеют внутренний или когнитивно изолированный характер». Подобно Гизингеру и Блатту, они предполагают, что эти концепции существуют не как дихотомии, а скорее как взаимосвязанные дуальности. Ссылаясь главным образом на когнитивные структуры, характеризующие эти две тенденции, Ниденталь и Байке считают, что индивиды представляют «Я» одновременно в виде множества более или менее взаимосвязанных структур и что человек может иметь обособленные взаимосвязанную и изолированную Я-концепции в одном и том же домене.

Дуальность аспектов«Я» и влияние культуры

Это современное развитие взглядов на «Я», включающее вопросы связанности в доминирующие концепции автономии и индивидуальности в виде спаянной дуальной системы, имеет множество далеко идущих последствий, способствуя нашему пониманию культуры и «Я». Если эти дуальности сосуществуют, культуры могут делать упор на оба вида Я-конструкта, а не только на один из них. Более того, относительная значимость одного из ощущений «Я» может отличаться в различных контекстах, и культуры также способны влиять на эти относительности. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы изучить одновременную дуальность этих аспектов «Я» в разных контекстах и культурах и дать более ясную картину связей культуры и «Я» и того, как культура влияет на индивидуальное поведение через «Я».

МУЛЬТИКУЛЬТУРНЫЕ ИДЕНТИЧНОСТИ

Термин культурная идентичность относится к психологическому членству индивидов в определенной культуре. Поскольку культура является психологическим конструктом — общей системой правил, — понятно, что люди могут обладать не только какой- то одной культурной идентичностью, но в некоторых случаях двумя или более подобными идентичностями. Эти мультикультурные идентичности становятся все более распространенными в современном мире, когда границы между культурными группами все больше стираются, расширяются коммуникация и интеракции между представителями разных культурных групп и растет число межкультурных браков. Если определять культуру как психологический конструкт, существование мультикультурных идентичностей предполагает наличие множественных психокультурных систем представлений в умах мультикультурных индивидов.

Исследования Ойзерман: мультикультурные инденгичности

Фактически, небольшой, но значимый ряд исследований начал фиксировать существование подобных множественных психологических систем у мультикультурных индивидов. К примеру, Ойзерман провела четыре исследования, в которых тестировались арабские и еврейские студенты в Израиле. Хотя социальные, коллективистские виды идентичности издавна считались центральными для многих культур этого региона, Ойзерман предположила, что данные культуры также включают в себя немало индивидуалистических аспектов, учитывая историю этого региона и влияние Британии. В ее исследовании участники выполняли серию тестов, включая оценки индивидуализма, коллективизма, общественной и частной самофокусировки, а также межгрупповых конфликтов. Во всех четырех исследованиях результаты показывали, что индивидуализм как мировоззрение связан с частными аспектами «Я» и с разграничением «Я» и других, тогда как коллективизм связан с социальной идентичностью, общественными аспектами «Я» и повышенным осознанием межгруппового конфликта. Обе культурные группы характеризовались обоими видами культурных тенденций, а это предполагает, что члены этих групп придерживаются и индивидуалистского и коллективистского мировоззрения в восприятии себя и других.

Еще одно исследование, проведенное Ойзерман и ее коллегами, также подтвердило существование множественных я-концепций. В этом исследовании изучалось влияние множественных, контекстных я-концепций на настойчивость в учебе среди евро- и афроамерикан-ских подростков. Исследователи обнаружили, что различные Я-концепции предопределяли у евро- и афроамериканцев стратегию, связанную с успеваемостью. Но важнее то, что успеваемость в школе, особенно у афро-американских юношей, была обусловлена балансом между различными Я-концепциями, связанными с успеваемостью.

Эффект подтверждения культуры

Другие исследования зафиксировали эффект подтверждения культуры среди мультикультурных индивидов, живущих в мультикультурных обществах. Например, Космицки изучал монокультурных и бикультурных немцев и американцев, которые выставляли оценки, связанные с психологическими чертами-атрибутами, себе, своей родной культурной группе и своей приемной культурной группе. По сравнению с монокультурными индивидами, бикультурные в большей степени идентифицировали себя со своей родной культурой, оценивали ее более позитивно и считали две культуры менее похожими друг на друга. Короче говоря, бикультурные индивиды, по-видимому, придавали даже большее значение традиционным ценностям, связанным с их родной культурой, чем монокультурные индивиды, которые жили в культурах, являющихся для них родными.

Этот любопытный результат надежно подтверждается другими исследованиями. К примеру, Мацумото с коллегами провели исследование, в котором сравнивались оценки коллективистских тенденций в межличностных интеракциях японоамериканцев с аналогичными тенденциями в интеракциях японцев, проживающих у себя на родине. Исследователи установили, что японоамериканцы большие коллективисты, чем японцы, живущие внутри своей родной культуры. Исследование, сравнивавшее американцев корейского происхождения и граждан Кореи по тому же показателю, принесло аналогичные результаты. Социологические исследования иммигрантов в США, включая китайцев, японцев, корейцев и филиппинцев, также показывают, что группы людей, иммигрировавших в США из других стран бассейна Тихого океана, по-видимому, являются более традиционалистскими, чем туземные культуры, из которых они прибыли. Есть данные, что устойчивые культурные традиции, обычаи, наследие и язык сохраняются среди иммигрантов китайского происхождения на всей территории США.

Чем можно объяснить подобные факты? Я бы предположил, что когда группы иммигрантов прибывают в США, они везут с собой культуру своей родной группы, как она существует в то время. Когда они погружаются в мультикультурное общество, стресс мультикультурной жизни в ином мире способствует эффекту подтверждения культуры, зафиксированному Космицки и др. Иммигрантская группа тем самым кристаллизует свое ощущение культуры — той, которую они привезли с собой в то время, — именно эта психологическая культура передается от одного поколения иммигрантов другому. С течением времени сама туземная культура может подвергнуться изменениям, но группа иммигрантов продолжает передавать оригинальную культурную систему, которую они привезли с собой. Через какое-то время, если вы сравните иммигрантскую группу с туземной культурной группой, то обнаружите, что иммигранты фактически придерживаются оригинального культурного стереотипа в большей степени, чем туземная группа, поскольку культура иммигрантов кристаллизовалась, тогда как культура на их родине изменилась. Таким образом, хотя у индивидуальных членов иммигрантских групп часто формируются мультикультурные идентичности, идентичность их родной культуры зачастую отличается продолжительной традицией и наследием.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Культура — это макроуровневый социальный конструкт, идентифицирующий характеристики и атрибуты, которые мы разделяем с другими людьми. Но культура также влияет на и саму глубинную природу нашего бытия. Поскольку культура формирует и окрашивает наш опыт, поведение, установки и чувства, она способствует развитию нашего фундаментального ощущения «Я» — Я-концепции, Я-конструктов и идентичности. Культура воздействует на эти ключевые аспекты нашего ощущения «Я», и мы привносим эти Я-конструкты во все элементы жизни. Будь то на работе, в учебе, во время досуга или общения с другими людьми, мы опираемся на свою культуру и свое культуро-ограниченное ощущение «Я». Эти Я-конструкты помогают нам понять окружающий мир и людей в нем, направляя нас и наши действия, хотя мы это не всегда сознаем.

Поскольку культура влияет на ключевые аспекты «Я», мне казалось необходимым продемонстрировать ее значимость и распространенность, перед тем как рассматривать другие культурные влияния на поведение. Информация, изложенная в этой главе, накладывает отпечаток на все остальные данные, представленные в настоящей книге. Я надеюсь, что вы будете помнить о ней, когда мы продолжим путешествие по страницам книги, с тем чтобы узнать, как культура влияет на поведение.

ГЛОССАРИЙ

Взаимозависимый конструкт «Я»— ощущение «Я», характеризующееся взглядом на «Я» как на ничем не ограниченное, гибкое и зависящее от контекста. Это ощущение «Я» основано на принципе фундаментальной общности людей.

Когнитивный шаблон — логическая основа, которая служит в качестве базиса для понимания себя и других.

Локальные эмоции — эмоции, относительно специфические для определенных культур. Другое название — индигенные эмоции.

Мотивация достижения — стремление к превосходству.

Независимый конструкт «Я» — ощущение «Я», характеризующееся взглядом на себя как на ограниченную сущность, четко отделенную от релевантных окружающих.

Социально включенные эмоции — эмоции, которые ведут к поведению, которое включает и ассимилирует «Я» в социальные отношения, способствуют воспринимаемой взаимозависимости «Я» и других.

Социально выключенные эмоции — эмоции, которые обычно отделяют «Я» от социальных отношений или выключают его из них, способствуя воспринимаемой независимости «Я» от этих отношений.

Сыновняя благодарность — чувство долга и признательности по отношению к членам семьи, особенно к родителям. Это чувство особенно сильно в азиатских и других коллективистских культурах.

Фундаментальная ошибка атрибуции — тенденция объяснять поведение других внутренними причинами, а собственное поведение — ссылаясь на внешние причины.

Эффект ложной уникальности – свойственная отдельным людям тенденция недооценивать распространенность желательных черт и переоценивать их уникальность.

Я-концепция – способ понимания или конструирования своего ощущения «Я» или бытия.

Глава 4

Этноцентризм, стереотипы и предубеждение

Рассматривая культурные различия в мышлении, мнениях, установках и поведении (задача, стоящая перед вами в оставшейся части этой книги), легко поддаться когнитивным и эмоциональным реакциям на материал, начать делать обобщения, сформировать негативные стереотипы в отношении других людей и даже заранее вынести суждение об этих различиях и людях, которым присуще данное поведение, прежде чем вы по-настоящему поймете, что лежит в его основе. Такие процессы и реакции широко распространены в сегодняшнем мире, и для их описания часто используют термины этноцентризм, стереотипы, предубеждение VI дискриминация. К сожалению, эти термины зачастую используют, не имея о них четкого представления, что только усугубляет проблемы, которые они должны прояснять.

Некоторые из сегодняшних наиболее насущных социальных вопросов связаны именно с этими процессами, по мере того как границы между странами и культурами становятся все более проницаемыми в результате развития средств сообщения, технологии и бизнеса. Невозможно взять в руки газету или журнал либо включить программу телевизионных новостей и не увидеть информацию о проблемах, касающихся этноцентризма или расовых и национальных стереотипов. Эти проблемы простираются от международной коммерческой деятельности до насилия и войн, вызванных расовыми и этническими различиями. Данные вопросы обещают стать еще более актуальными в будущем, когда технологический прогресс еще теснее объединит многообразные культуры мира.

Содержательное обсуждение данных тем невозможно без предварительного тщательного их определения. Многие различия во мнении возникают, фактически, не из-за разногласий по поводу значения или важности этих терминов в нашей повседневной жизни, а из-за различий в определениях. Важно иметь эти определения перед собой, по крайней мере в виде «рабочих определений», чтобы использовать их при обсуждении культурных различий, представленных далее в книге.

Определение этноцентризма, стереотипов, предубеждения и дискриминации способствует лучшему пониманию того, как они возникают, сохраняются и могут быть изменены. Нет сомнений, что изменения возможны и без когнитивного осознания и глубокого понимания. Но цель нашей книги — проанализировать процессы, относящиеся к культурным сходствам и различиям, а также понять вклад психологии в эти процессы.

Первая часть главы посвящена этноцентризму, при этом я предполагаю, что этноцентризм — нормальное следствие усвоения обычаев общества и культуры в повседневной жизни. В данном смысле мы все этноцентричны; важным вопросом является то, признаем мы этот факт или нет.

Вторая часть главы посвящена стереотипам — позитивным и негативным, а также стереотипам в отношении своей и чужих групп. Я считаю, что стереотипы, как и этноцентризм, — неизбежное следствие повседневного психологического функционирования. Опять же, вопрос состоит не в том, присущи нам стереотипы или нет, а в том, признаем ли мы их существование и недостатки.

Третья часть главы касается предубеждения, дискриминации и множества «-измов» (таких, как расизм). В то время как этноцентризм и стереотипы являются неизбежными психологическими процессами, предубеждение и дискриминация к таковым не относятся (хотя, как мы увидим дальше, не все авторы придерживаются этого мнения). Мы обсудим характер этих процессов и их развитие.

Наконец, в конце главы рассматривается то, как мы можем избежать предубеждения и дискриминации, имея дело с культурными различиями. Хотя эти темы затрагиваются и в других местах, они, как правило, рассматриваются с социальной или культурной точек зрения. Одна из основных целей этой главы — изучить вклад не только социальных, но и психологических факторов в формирование и поддержание всех этих процессов, а также взаимодействие культуры и психологии.

ЭТНОЦЕНТРИЗМ И МЕЖГРУППОВЫЕ УСТАНОВКИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЭТНОЦЕНТРИЗМА

Негативное определение этноцентризма

Этноцентризм — одно из фундаментальных понятий, касающихся межгрупповых отношений. Этот термин часто используется в негативном смысле, определяемый как неспособность подходить к другим людям в иной манере, нежели та, которая продиктована нашей собственной культурной средой. Родственное определение этноцентризма предполагает тенденцию судить людей, принадлежащих к другим группам и обществам или ведущих иной образ жизни, в соответствии с нашей собственной внутренней группой или культурой, часто рассматривая внешние группы как нижестоящие. Поскольку многие люди рассуждают об этноцентризме в подобных негативных терминах, дискуссии зачастую посвящены необходимости «избавления» от него.

Но можно ли в действительности избавиться от этноцентризма? Анализ этой проблемы показывает, что нельзя; становится ясно, что этноцентризм — это нормальная психологическая функция и неизбежная часть нашей жизни. Действительно, хотя это слово часто употребляют таким образом, что оно несет в себе негативные оттенки, эти оттенки вовсе необязательны.

Этноцентризм как функция культурных фильтров

Я определяю этноцентризм как тенденцию оценивать мир с помощью собственных культурных фильтров. Из этого определения и знания того, как мы приобретаем эти фильтры, следует, что буквально каждый человек в мире этноцентричен. То есть каждый усваивает определенную модель поведения и в процессе этого впитывает в себя определенный способ восприятия и интерпретации поведения других людей. Именно подобным образом мы впервые воспринимаем других и интерпретируем их действия, и это является нормальным следствием развития человека в обществе. В этом смысле этноцентризм сам по себе ни плох, ни хорош; он только отражает существующее положение вещей; то, что на всех нас надеты культурные фильтры, когда мы воспринимаем других людей.

ЭТНОЦЕНТРИЗМ КАК НОРМАЛЬНОЕ СЛЕДСТВИЕ СОЦИАЛИЗАЦИИ И ПРИОБЩЕНИЯ К КУЛЬТУРЕ

Приобщение к культуре

Развиваясь, мы усваиваем множество правил того, как следует себя вести. Эти правила формируют основу культуры. Культура состоит из множества правил, касающихся регулирования и контроля нашего поведения через социально допустимые каналы. Например, мы узнаем, что «большие мальчики не плачут» и что «нельзя чесаться в обществе». По мере того как эти правила формируют наше поведение, мы усваиваем, что многие нормы сопряжены с санкциями за их нарушение. К примеру, если мальчик плачет на людях, он может быть высмеян своими друзьями или семьей; его могут прозвать плаксой или как-то иначе.

Пока мы еще совсем маленькие, усвоение нами этих правил должно постоянно подкрепляться. Наши родители, друзья, учителя и другие социализирующие агенты раз за разом напоминают нам о них. Многие из этих правил также передаются и подкрепляются организациями и институтами. Все эти уроки вносят вклад в процесс приобщения к культуре, обсуждаемый в главе 7. Когда мы взрослеем, необходимость напоминания нам об этих правилах уменьшается. Мы начинаем действовать исходя из них, прилагая к этому все меньше и меньше сознательных усилий.

Культура состоит измножества правил, касающихся регулирования и контролирования нашего поведения через социально допустимые каналы.

В подростковый период мы начинаем протестовать против правил. Мы ставим под сомнение власть и правила, которые эта власть нам диктует. Мы начинаем искать новые модели и правила поведения. Мы пытаемся «обрести себя». Этот процесс связан с описанной Эриксоном стадией «идентичность против спутанности ролей» (см. главу 7). Однако по завершении подросткового периода многие люди, по-видимому, возвращаются к своим корням, к моделям и правилам, согласно которым они были воспитаны. Нередко это случается после окончания колледжа или университета, когда человек должен начать трудовую жизнь и заново выучить правила общества. К этому времени мы уже знаем, как нужно вести себя в соответствии с этими правилами. Обычно никому не приходится напоминать нам о правилах, как это делали наши родители, учителя и друзья, когда мы были маленькими. Действительно, став взрослыми, мы не только интернализовали правила поведения, но усвоили их столь хорошо, что можем функционировать в соответствии с ними автоматически, не задумываясь о них слишком часто. Многие из этих правил составляют то, что мы называем культурой: конгломерат усвоенных правил относительно того, как следует себя вести. Поскольку мы разделяем эти правила поведения с другими людьми, постольку мы разделяем с последними определенную культуру.

Формирование ожиданий

Но правила поведения не единственное, что мы усваиваем, когда взрослеем. Мы также научаемся тому, как воспринимать других, как интерпретировать их поведение и как выносить суждения об этом поведении. Поскольку мы разделяем набор правил с определенной группой людей, то формируем ряд ожиданий в отношении моделей поведения, которые люди должны демонстрировать. То есть мы имплицитно усваиваем, что правила, по которым нас воспитали и которые верны для нас, должны быть также верны для других людей, которые обладают тем же самым культурным наследием. Нет необходимости оговаривать это подразумеваемое знание всякий раз, когда мы, будучи взрослыми, действуем в соответствии с ним. Эта ситуация напоминает коммуникацию между двумя компьютерами, которые имеют одинаковую операционную систему и «разговаривают» на одном языке.

Эмоциональные реакции и вызванные ими суждения

Нам присущи не только определенные ожидания относительно поведения людей, но и усвоенные паттерны суждений об этом поведении. Нам свойственны эмоциональные реакции, связанные с этими ожиданиями и суждениями, которые простираются от приятия и удовольствия до возмущения, враждебности и фрустрации. Когда мы общаемся с представителем нашей культурной среды, то используем те же «основные правила». Чего бы ни касались обсуждения и переговоры, они будут отталкиваться от этих основных правил, поскольку мы молчаливо разделяем их с собеседником. Тем самым, когда мы взаимодействуем, имеет место ос-новополагающеМкризнание этих ключевых правил (даже если нам и не нравится конкретное содержание интеракции).

Однако когда мы наблюдаем за людьми, которые нарушают то, что мы считаем «нормальным» или «социально приемлемым», или когда мы общаемся с такими людьми, у нас возникают негативные реакции. Мы раздражаемся, досадуем или негодуем, так как усвоили, что подобное поведение неприемлемо, и с ним у нас стали ассоциироваться негативные эмоции. Конечно, эти типы реакций возникают чаще, когда мы общаемся с людьми из другой культурной среды, поскольку они ведут себя в соответствии с иными основными правилами. Но эти реакции также нередко имеют место, когда мы взаимодействуем с людьми, обладающими с нами общим культурным наследием.

Зачастую наши эмоциональные реакции заставляют нас выносить о других людях те или иные суждения. Когда наблюдаемое нами поведение соответствует тому, что мы обычно ожидаем увидеть в данной ситуации, мы про себя заключаем, что человек является представителем нашей культуры или что он ведет себя социально приемлемым образом. Мы можем посчитать, что этот индивид «успешно» социализировался в нашу культуру; что он «хороший». Но когда наблюдаемое нами поведение не соответствует нашим ожиданиям, мы начинаем сомневаться в человеке. Интерпретируя поведение человека, мы часто заключаем, что он «плохой», или «глупый», или «дурно воспитан». Ситуация оказывается по меньшей мере неопределенной и двусмысленной.

Приобщаясь к культуре, мы не только усваиваем то, как следует поступать, но также научаемся тому, как следует воспринимать и интерпретировать поступки других людей.

Результаты социализации

Зачастую мы выносим суждения о том, что хорошо и плохо, правильно и ошибочно, без дополнительных размышлений. Действительно, зачем еще раз осмыслять эти суждения? Суждения часто коренятся в воспитании, полученном нами в детстве, мы не привыкли выносить другие. Они окрашены нашими эмоциями, которые служат в качестве ориентиров, помогающих нам составить мнение о себе и других.

Таким образом, приобщаясь к культуре, мы не только усваиваем то, как следует поступать, но также научаемся тому, как следует воспринимать и интерпретировать поступки других людей. Наше научение связано с сильными эмоциями приятия или неприятия, с моральными сужениями о хорошем или плохом, правильном или ошибочном, и с суждениями о личности. Эти правила восприятия и интерпретации формируют основу наших собственных «фильтров», которые мы используем, когда оцениваем мир. По мере того как мы все больше приобщаемся к культуре, к этим фильтрам добавляются новые слои. Фильтры имеют «линзы», которые позволяют нам воспринимать мир определенным образом, под определенным углом или в определенном цвете. Когда мы становимся взрослыми, то используем те же фильтры — с тем же устройством или цветовой окраской, — что и другие члены нашей культурной группы. Мы пользуемся этими фильтрами постоянно, так что, становясь взрослыми, едва их замечаем. Они становятся частью нашего «Я», неотделимой и невидимой. Они являются нормальной частью нашей психологической конституции — из-за особенностей нашей социализации и приобщения к культуре. Культура существует в каждом индивиде в виде набора психологических правил, установок и представлений, и эти правила тесно связаны с нашими эмоциями и суждениями о нравственности и личности.

ПРИЗНАНИЕ СОБСТВЕННОГО ЭТНОЦЕНТРИЗМА

Учитывая, что все мы в определенной степени этноцентричны, важно, сознаем мы свой этноцентризм или нет. Некоторые люди отчетливо сознают, что они реагируют на других и на многообразие через фильтры своего образа жизни и культуры. Они понимают, что воспринимают и интерпретируют других и окружающий мир только одним из возможных способов, что существуют другие интерпретации и что их интерпретации могут быть не точны в отношении подлинного намерения окружающих. Другие же люди не сознают, что реагируют на многообразие, пользуясь своими культурными фильтрами; они полагают, что их способ восприятия и интерпретации мира является единственным. Подобные люди не признают ни существования других возможных интерпретаций, ни того, что они сами могут быть не правы. Следовательно, вопрос не в том, существует ли этноцентризм, а в том, признают люди или нет, что они этноцентричны.

Выработка гибкого этноцвнтризма

Важно выработать в себе гибкость при взаимодействии с другими людьми, в то же время принимая свой собственный этноцентризм. В работах нескольких исследователей предлагается ряд способов достижения такой гибкости. Во-первых, важно понять, как наша культура фильтрует реальность, искажая, смещая и окрашивая образы так, что мы видим вещи определенным образом. Во-вторых, важно признать и оценить тот факт, что люди из разной культурной среды имеют различные фильтры, которые вызывают собственные искажения, смещения и окрашивание реальности, и что их версия действительности будет казаться им столь же реальной и валидной, как и наша — нам. В-третьих, хотя знание о нашей собственной культуре и культуре других людей, а также об их влиянии на процесс фильтрации — это необходимое условие обретения гибкости, его недостаточно. Мы должны научиться как-то оценивать эмоции, суждения о нравственности и суждения о личности, которые связаны с нашим этноцентризмом и культурными фильтрами.

Я не говорю, что наши потенциальные негативные реакции не валидны; я имею в виду, что мы должны найти возможность и подняться над этими реакциями, постаравшись узнать о взглядах других людей. В процессе этого нам, возможно, придется пройти интенсивный курс изучения культурных фильтров, присущих другим культурам, и наложить их на собственные фильтры, с тем чтобы мы могли приблизиться к видению мира с позиции, занимаемой другим человеком. Этот процесс прежде всего предполагает научение тому, как «обуздать» свои эмоциональные реакции и моральные суждения хотя бы на короткое время, даже если мы усвоили их настолько хорошо, что они возникают, как правило, автоматически.

Всему этому нужно серьезно учиться, прилагая существенные усилия. Новые фильтры накладываются поверх существующих у нас, а не заменяют их. Наши собственные культурные фильтры стали постоянной и фиксированной частью нас самих (хотя верно и то, что, поскольку они усвоены, мы непрестанно модифицируем их по ходу своей жизни). Мы не избавляемся от собственных фильтров, когда учимся проявлять гибкость, а находим способы вносить в них добавления, чтобы облегчить себе видение мира с разных точек зрения. Мы вовсе не теряем себя в этом процессе, чего обоснованно опасаются многие люди, — скорее, мы приобретаем новые навыки и знания.

Я бы назвал всю эту программу действий гибким этноцентризмом. Важно осознать, что гибкий этноцентризм не означает, что вы должны принять или одобрить другую точку зрения. К примеру, некоторые утверждают, что менталитет преступников сам по себе составляет культуру. Вы можете проявить гибкий этноцентризм, пытаясь понять криминальную культуру; однако принять или одобрить ее — совершенно иной вопрос.

Альтернативой этому процессу обретения гибкости является негибкий этноцентризм. Этот термин относится к традиционному представлению об этноцентризме как о неспособности выйти за рамки собственных культурных фильтров при интерпретации поведения окружающих. Негибкий этноцентризм может корениться в незнании процессов, необходимых для обретения иной культурной точки зрения, или в отказе участвовать в подобном процессе. Важно провести грань между этноцентризмом как общим процессом, характерным для людей всех культур, и гибким или негибким использованием этого этноцентризма в позитивном или негативном ключе.

Как отличить типы этноцентризма

Если вы спросите людей, какой тип этноцентризма им присущ, большинство, вероятно, скажут, что гибкий. Но субъективные суждения людей о себе и собственных способностях также регулируются культурой (как это происходит и при эффекте ложной уникальности, обсуждавшемся в главе 3). Лучшим индикатором того, какой тип этноцентризма присущ человеку, являются фактические интерпретации последним поведения окружающих. Человек, который интерпретирует поведение выходцев из другой культурной среды исключительно с собственной точки зрения, позволяя себе такие оценки, как: «Они ужасны» или «Вот поэтому люди их и ненавидят», реагирует негибко. Тот же, кто интерпретирует поведение с позиции гибкого этноцентризма, скорее всего, даст следующие комментарии: «Их приучили так себя вести» или «Не нам судить, что хорошо, а что плохо».

Когда вы читали этот раздел, то пользовались собственными культурными фильтрами. Большинство людей реагируют в одном из двух ключей. Одни признают эти типы этноцентризма (реакции «гм» и «ага»). Другие подвергают сомнению описанное в этом разделе (реакция «Неужели это правда?»). Как прореагировали вы? Какой тип этноцентризма, как вам кажется, исповедуете вы?

ВЛИЯНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА ЭТНОЦЕНТРИЗМ И МЕЖГРУППОВЫЕ УСТАНОВКИ

Более тридцати лет назад Кэмпбелл и Левайн предположили, что этноцентризму способствует ряд психологических факторов. (Пользуясь предложенным выше термином, я полагаю, что все исследования, упомянутые в этом разделе, описывали негибкий этноцентризм.) На индивидуальном уровне они указали такие переменные, как внутригрупповую лояльность, этноцентрическую враждебность, авторитаризм, непреклонность, самооценку и степень или частоту контактов с членами внешних групп. Исследователи проверили связь между этими переменными и приобщением к культуре в исследовании американцев, живущих в Гватемале.

Исследование Кампбелла иЛевайна: приобщение к чуждой культуре

Сведения собирались в ходе нерегламентированных интервью, которые охватывали многие аспекты повседневной жизни, а также установки, мнения, представления и модели поведения. Затем Кэмпбелл и Левайн соотнесли все переменные в совокупности с привыканием к гватемальской жизни. Они заключили, что «фактический контакт с гватемальской культурой, особенно если он повышает чувство безопасности индивида внутри новой культуры и ослабляет его верность первичной внутренней группе, оказывает большее влияние на адаптацию к культуре, чем переменные, связанные с установками». Эти данные указывают на важную роль эмоции, «Я» и ценностей в формировании этноцентризма, обсуждавшуюся ранее в этой главе, а также на их роль в придании гибкости собственному этноцентризму.

Исследования Врий и Винкеля: предубеждения полицейских

Однако другие исследования показывают, что встреча с различиями может вести к негативным установкам и эмоциям. К примеру, Врий и Винкель показывали голландским полицейским слайды либо черных (суринамцы), либо белых (голландцы) актеров, которых якобы допрашивали в связи с совершенным преступлением, и спрашивали полицейских об их впечатлениях. Кроме внешности и цвета кожи исследователи манипулировали акцентом, правильностью и манерой речи, чтобы они соответствовали либо суринамским, либо голландским индивидам.

Результаты свидетельствовали, что и манера и правильность речи суринамцев были связаны с более негативными впечатлениями о нервозности, антипатичности и подозрительности. Таким образом, различия способствовали более негативным установкам, чем сходства.

Эксперименты Бохнера и Осако: использование этнических терминов Бохнер и Осако демонстрировали участникам из Японии, Австралии и японцам с Гавайев слайд, на котором была показана либо японская, либо европеоидная пара. Участников просили описать сходства между парами. Затем ответы оценивали в соответствии с наличием или отсутствием этнических или расовых ссылок, включая цвет кожи, расу, внешние группы или физиогномику.

Австралийцы описывали в этнических терминах японцев, но не европеоидов, тогда как японцы описывали в этих терминах европеоидов, но не японцев. Японцы с Гавайев использовали этнические термины в равной мере при описании обеих пар. Эти данные показывают, что люди используют стереотипные этнические термины и этнические ролевые характеристики, когда описывают других, воспринимаемых как членов внешней группы, т. е. тех, кто отличается от них самих. Эти результаты также подтверждают наш анализ этноцентризма.

Люди используют стереотипные этнические термины и этнические ролевые характеристики, когда описывают других, воспринимаемых как членов внешней группы, т. е. тех, кто отличается от них самих.

Антисемитизм в Квебеке

Сильная зависимость этноцентризма и межгрупповых установок от социокультурных факторов была также подтверждена в исследовании антисемитизма в канадской франкоязычной провинции Квебек.

Исследователи провели телефонный опрос 2084 респондентов, 60% которых также заполняли и отсылали обратно по почте вопросник. Англо- и франкоязычным респондентам задавали на их родном языке пять вопросов об их отношении к евреям. Затем ответы соотносились с ответами, полученными от соответствующих выборок в Квебеке по релевантным личностным, политическим или социокультурным переменным.

Франкоязычные канадцы чаще соглашались с негативными характеристиками евреев и реже — с позитивными, чем англоязычные канадцы. Эти различия коррелировали с поддержкой франкоязычными участниками конформизма и не коррелировали с личностными или политическими переменными. Эти данные были истолкованы как показывающие, что квебекцы чаще не доверяют и испытывают неприязнь к людям, непохожим на них, и опасаются, что слишком большая терпимость к различиям может угрожать организованному обществу.

Исследование Ламбера и его коллег

В еще одном исследовании канадцев греческого происхождения спрашивали об их отношении к культуре и сохранению языка; об экономической и культурной безопасности, оценивавшейся в соответствии с экономической ситуацией их собственной семьи, воспринимаемым экономическим положением своей группы, ожидаемым выживанием и воспринимаемым социальным статусом своей группы; о социальной удаленности от семи других канадских этнических групп; об атрибуции черт; и об этноцентризме.

Греко-канадцы явно оценивали собственную группу более позитивно — как трудолюбивую, умную, законопослушную и т. д. Они также предпочитали социальные контакты внутри своей группы отношениям с людьми из других групп. Любопытно, что переменные безопасности, связанные с экономическим и социальным статусом, а также с выживанием группы, позитивно коррелировали с положительными оценками других групп и с близостью на шкалах социальной дистанции. И опять, эти данные высвечивают значимость эмоций, «Я» и ценностей в сохранении этноцентризма и придании ему гибкости.

Резюме

Поскольку об этноцентризме столь часто говорят в негативном ключе, а не как о неизбежном следствии приобщения к культуре и социализации, многим читателям может быть трудно принять посылку, что этноцентризм — это нормальная часть повседневного психологического функционирования. Однако определенная степень этноцентризма неотъемлема от социального порядка и согласия. Без подобных имплицитных позитивных оценок собственной культуры не было бы оснований для того, чтобы соблюдать нормы поведения и законы общества или работать совместно с другими людьми в повседневной жизни. Тем самым, этноцентризм играет важную роль и функцию, помогая объединению общества и культуры. Более серьезный вопрос касается того, как мы можем более гибко использовать свой этноцентризм — тема, к которой мы вернемся в конце этой главы. Но прежде мы обратимся к изучению родственного психологического конструкта, стереотипов.

СТЕРЕОТИПЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ТИПЫ СТЕРЕОТИПОВ

Позитивные и негативные стереотипы

Стереотипы — это наши обобщенные представления о группах людей, в частности, об их основополагающих психологических характеристиках или чертах личности. Если руководствоваться обыденной, повседневной речью, то стереотипы «плохи». Но, как и в случае с этноцентризмом, ситуация не столь проста.

Во-первых, стереотипы могут быть и позитивными, и негативными. Вот пример распространенного позитивного стереотипа: азиаты трудолюбивы, являя собой «образцовое меньшинство». Другой позитивный стереотип: немцы энергичны и обладают научным складом ума. Таким образом, хотя многие стереотипы негативны, мы не должны забывать, что они могут быть и позитивными.

Социотипы

Во-вторых, стереотипы могут быть в целом верными или полностью ошибочными. Стереотипы, основанные в определенной степени на «фактическом» наблюдении, называют социотипами. Но стереотипы могут также быть совершенно безосновательными. Поскольку стереотипы могут увековечиваться в отсутствии непосредственного наблюдения за поведением других людей, некоторые стереотипы не имеют фактической связи с группой-объектом. Даже когда мы убеждены, что стереотип основан на непосредственных наблюдениях, нам следует усомниться в валидности этих наблюдений и интерпретаций, основанных на них, ввиду культурных и психологических искажений, присущих этим процессам.

Ауто- и гетеро-стереотипы

Наконец, люди придерживаются стереотипов относительно как собственных, так и других групп. Стереотипы, относящиеся к своей собственной группе, называют аутостереотипами, а относящиеся к другим группам — гетеростереотипами. Фактически, часто имеет место значительное совпадение ауто-стереотипов группы с гетеростереотипами, которых придерживаются другие относительно этой группы.

К примеру, Ивао и Триандис просили японских и американских студентов последнего курса прореагировать на три сценария, описывавших конфликты между индивидами, и оценить стереотипы американцев и японцев. Когда респонденты, представлявшие две разные культуры, интерпретировали эпизод схожим образом, связь между ауто- и гетеростереотипами была сильной; когда они расходились в своих интерпретациях, связь была слабой. Японцы полагали, что они пассивно принимают несоответствия между своим общественным и личным «Я», действуя в соответствии с групповыми нормами, в то время как американцы пытались уменьшить разрыв между своим личным и общественным «Я».

Николе и Мак-Эндрю также сообщают о сходствах между аутостереотипами, которых люди придерживаются в отношении собственной группы, и относящимися к этой группе гетеростереотипами, которым следуют другие люди. Нам не только присущи ауто- и гетеросте-реотипы, но первые столь же изменчивы, как и вторые. Например, в одном исследовании четыре группы студентов — американцы в США, американцы, живущие в Испании, испанцы и малайцы — оценивали свои стереотипы испанских, малазийских и американских студентов колледжей, используя семь биполярных пар прилагательных. Результаты свидетельствовали о единодушном или почти единодушном согласии между четырьмя группами по некоторым стереотипам и о больших расхождениях по другим. Что более важно: вариабельность в аутостереоти-пах была сравнима с вариабельностью в стереотипах, относящихся к другим людям, как внутри групп, так и между ними.

Таким образом, стереотипы могут быть позитивными или негативными, в целом верными или полностью ошибочными и касающимися собственной группы или других групп. Знание не только определения стереотипов, но и различных способов, какими они себя проявляют, важно для понимания их роли в межгрупповых отношениях и для улучшения этих отношений.

СОДЕРЖАНИЕ СТЕРЕОТИПОВ

Исследования с перечнями прилагательных

В ряде исследований, проводившихся на протяжении многих лет, изучалось содержание стереотипов. В одном из самых ранних и наиболее часто цитируемых исследований Кац и Брейли работали со студентами последнего курса Принстонского университета. В этом исследовании студентам давали перечень прилагательных и просили выбрать те, которые, на их взгляд, являются показательными для десяти различных расовых/этнических групп.

За этим исследованием в 1951 году последовало другое в том же университетском городке, а в 1967 году еще одно. Исследователи обнаружили ряд неожиданных изменений, произошедших за эти годы — как в стереотипах, так и в готовности приписывать стереотипные черты различным группам. Другие исследователи провели аналогичные исследования студентов американских университетов, используя схожие методологии.

Эти исследования, и другие им подобные, использовали, возможно, наиболее распространенный подход к оценке стереотипов — предоставляя участникам перечень прилагательных, описывающих психологические черты или характеристики, и прося их выбрать, на их взгляд, наиболее показательные для специфических групп-объектов.

Новые подходы в изучении содержания стереотипов

В последнее время в исследованиях используются более сложные методы и приемы анализа данных, с тем чтобы изучить возможные психологические факторы или показатели, которые стоят за подобными оценками.

Например, Форгас и О'Дрисколл просили участников, представлявших две культуры, Австралию и Папуа-Новую Гвинею, оценить подобие между 20 парами из разных стран. Эти оценки подобия затем подвергались процедуре многомерного шкалирования, которая сводила оценки к ограниченному числу основных показателей. Исследователи обнаружили, что оценки для обеих культурных групп суммировали три показателя: европейская/неевропейская, коммунизм/капитализм и развитие (слаборазвитая/ развитая). Хотя между двумя группами имели место некоторые различия в относительной значимости каждого из этих показателей, обе группы были схожи в том, что их оценки 20 стран определялись одними и теми же показателями.

Уоки и Чанг набрали китайских и европейских подростков, живущих в Новой Зеландии, и попросили их оценить китайцев и европейцев по 21 паре прилагательных. Перед тем как проводить какой-либо анализ данных, исследователи подвергли оценки факторному анализу, который идентифицирует психологические факторы, лежащие в основе оценок, и сводит оценки к меньшему числу факторов. Из полученных данных было выведено два фактора: трудовая этика и социальный либо индивидуальный контроль. Обе группы выставили китайцам высокие оценки по трудовой этике и средние — по индивидуальному контролю по сравнению с социальным. Обе группы также оценили европейцев менее позитивно по трудовой этике и как использующих скорее индивидуальный, чем социальный контроль.

Эти два последних исследования служат примером более современных подходов к идентификации и изучению содержания стереотипов, которых люди придерживаются в отношении себя и других. Уильяме и Бест использовали схожий подход в своем исследовании гендерных стереотипов, существующих в разных странах и культурах (см. главу 8), сведя 300 прилагательных к трем шкалам, которые намного более удобны и легче поддаются интерпретации. Эти подходы позволяют нам получить лучшее представление о психологической структуре стереотипов в сознании людей и предвещают более совершенные исследования этого вопроса в будущем. Форгас и 0'Дрисколл, к примеру, расширили свои результаты, соотнеся три основных показателя с демографическими переменными, чтобы посмотреть, как структура стереотипов связана с такими факторами, как возраст, пол и социоэкономический статус. Эти подходы способствуют намного более полному пониманию стереотипов, чем те, которые предлагались в литературе раньше.

ФОРМИРОВАНИЕ СТЕРЕОТИПОВ: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Стереотипы являются продуктом нормальных, психологических процессов, которые естественным и неизбежным образом ведут к их формированию и сохранению. Следовательно, чтобы понять, как стереотипы создаются и сохраняются, важно обладать базовым пониманием психологических процессов, из которых они произрастают. Эти процессы включают в себя избирательное внимание, оценку, формирование понятий и категоризацию, атрибуции, эмоцию и память. Они обсуждаются на протяжении всей этой книги (например, восприятие и память — в главе 6, эмоция — в главе 11, категоризация цвета — в главе 12, а оценка — в главе 11). Здесь я ограничусь общим представлением этих принципов в части их специфической связи со стереотипами.

Стереотипы базируются на таких психологических процессах, как избирательное внимание, оценка, формирование понятий и категоризация, атрибуция, эмоции и память.

Избирательное внимание

Психологи соглашаются, что количество стимулов, которые воздействуют на наши органы чувств, слишком велико, чтобы мы могли их обработать и осмыслить в своей повседневной жизни. Невозможно прореагировать на все сигналы и стимулы, которые приходят к нам из окружающего мира. Мы выбираем, на какие стимулы откликнуться (к примеру, на слова на этой странице, на голос человека, который с вами разговаривает) и сенсорные модальности или каналы, посредством которых мы реагируем (например, зрение или слух). Этот процесс называют избирательным вниманием. Как правило, избирательное внимание относится к процессу, посредством которого мы фильтруем многие из стимулов, бомбардирующих наши органы чувств, тем самым получая более содержательный, ограниченный набор информации, который мы можем затем обработать. Поскольку наша сенсорная и перцептивная системы обладают ограниченными возможностями, т. е. мы должны изыскать способы ограничения количества информации, которую мы фактически получаем и обрабатываем. Этому селективному процессу присущи определенные искажения. Его хорошо иллюстрирует феномен вечеринки с коктейлем: люди часто могут слышать свое имя, произнесенное в другом конце комнаты на вечеринке, несмотря на то что одновременно раздается множество других звуков.

Оценка

Когда мы наблюдаем какие-то события или общаемся с другими людьми, то постоянно оцениваем эти стимулы. Оценкой называют процесс, посредством которого мы определяем релевантность стимулов с точки зрения их значения для нашей жизни. На основании процесса оценки у нас возникают эмоциональные реакции, а затем мы принимаем решения, касающиеся адекватных поведенческих откликов, которые Лазарус называет копированием. Процесс оценки релевантен стереотипам, поскольку он обеспечивает психологический механизм, посредством которого мы активно воздействуем на входящие стимулы и обрабатываем их с учетом того, насколько они для нас значимы. Формирование понятий и категоризация

В своей повседневной жизни мы сталкиваемся со множеством стимулов — с объектами окружающего мира; с людьми, которых мы встречаем; с тем, что мы слышим или говорим, — и практически невозможно, чтобы мы отследили их все. То есть когда наше сознание создает ментальные образы всех людей, мест, событий, ситуаций и действий, с которыми мы сталкиваемся, невозможно представить все эти стимулы в виде одиночных, независимых блоков информации. Поэтому мы формируем понятия, посредством которых можем мысленно представлять эти события, ситуации, места и людей, так чтобы наше сознание могло с ними работать.

Понятие — это ментальная категория, которую мы используем для классификации событий, объектов, ситуаций, поведения или даже людей согласно тому, что мы воспринимаем как общие свойства.

Мы формируем понятия, с тем чтобы можно было оценивать информацию, принимать решения и действовать соответствующим образом. (Культуры различаются именно по тому, какими могут быть эти общие свойства; этот вопрос обсуждается более полно в главе 6.) Мы пользуемся этими общими свойствами, которые помогают нам при классификации или категоризации — процессе, посредством которого психологические понятия группируются вместе.

Намного легче и эффективнее создать понятия или категории информации, а также оценивать эти категории и действовать исходя из них, чем обрабатывать каждый индивидуальный элемент. В психологии исследование формирования понятий предполагает изучение того, как люди классифицируют или категоризируют события, объекты, ситуации и людей, превращая их в понятия.

Формирование понятий и категоризация дают нам возможность организовать многообразие окружающего нас мира в виде конечного числа категорий. Эти категории, в свою очередь, основываются на частных свойствах объектов, которые мы воспринимаем или считаем подобными в некотором психологически значимом отношении. Например, мы можем объединить все объекты определенного цвета, все типы выражений лица, отражающие какую-то эмоцию, и т. д. Как только подобные понятия сформированы, мы можем подойти к индивидуальному стимулу посредством категории и собрать информацию о нем, основанную на этой категории.

Существует множество теорий относительно того, как происходит формирование понятий. Однако наиболее важно для нашего обсуждения признание существования понятий и их общей полезности в организации окружающего нас мира.

Атрибуция

Одной из распространенных характеристик людей является ощущаемая потребность мысленно объяснить причины событий и поведения. Атрибуцией называют процесс, посредством которого мы делаем выводы о причинах поведения, как нашего собственного, так и других людей. (Этот процесс упоминался в главе 3 и будет обсуждаться более подробно в главе 16.)

Атрибуции выполняют в нашей жизни важные функции. Они позволяют нам организовывать информацию в психологически значимом ключе. Эта психическая организация необходима по крайней мере из-за количества событий, происходящих вокруг нас. Ряд исследований показал, что атрибуции связаны с контролем, и что люди, стремящиеся к контролю, производят атрибуции чаще, чем остальные. Атрибуции также помогают людям упорядочивать новую информацию о мире и устранять несоответствия между новым и старым способами понимания намерений и поведения окружающих.

Эмоция

Эмоции — неотъемлемая и важная часть нашей обычной, повседневной жизни. Эмоции — важные мотиваторы нашего поведения, говорящие нам, что нужно бежать, когда мы боимся, или нападать, когда мы разгневаны. Эмоции — это важные устройства вывода данных (Виск, 1984), по первому требованию говорящие нам, как мы интерпретируем события и ситуации вокруг нас. Эмоции являются также важными межличностными маркерами, информирующими нас о состоянии наших отношений с другими людьми.

Исследования Форгаса и его коллег: роль эмоции в процессе восприятия

В конце XX века Форгас и его коллеги сообщили об интересном и важном направлении исследований, посвященных роли эмоции в процессе восприятия другого человека, межгрупповой дискриминации и стереотипных суждениях. Эти исследования указывают на существование соответствующего настроению искажения в подобных суждениях о других людях.

В одном исследовании, например, Форгас и Мойлан вызывали радостное, печальное или нейтральное настроение у участников, которые затем составляли мнение об азиатах или европеоидах, взаимодействовавших с партнерами той же или другой расы. Участники, испытывавшие радостные чувства, выносили более позитивные суждения об указанных людях; участники, которые были печальны, выносили более негативные суждения. Вдобавок степень влияния настроения на суждение была больше, когда участники оценивали пары, состоявшие из представителей обеих рас.

На основании этих и аналогичных результатов Форгас предположил, что роль эмоции или настроения в этих типах суждений может быть максимальной, когда участники заняты субстантивной обработкой информации, которая требует, чтобы они отбирали, усваивали и интерпретировали новые стимулы и соотносили эту информацию с уже существующими знаниями.

Вытеснение негативной эмоции и позитивные эмоции процесса стереотипизации

Форгас предполагает, что на стереотипные суждения о других людях, вероятно, менее всего влияют эмоция или настроение, поскольку эти суждения предполагают стратегию прямого доступа — прямое извлечение уже существующей информации. Хотя эта идея еще не проверялась непосредственно, Форгас приводит ряд данных в поддержку этого утверждения. Однако в этих исследованиях не проверялись два момента, относящихся к эмоции, которые, на мой взгляд, важны для процесса стереотипного суждения. Один касается вытеснения негативной эмоции, вызванной несоответствием ожиданий, обусловленных собственными культурными фильтрами, и реальных различий. Второй касается позитивных эмоций процесса стереотипизации, подкрепляющих эти процессы, и ощущения «Я», которое его содержит. Тем самым представляется, что эмоция играет в процессе стереотипизации намного более важную роль, чем та, которую выявляют текущие исследования.

Память

Памятью называют нашу способность припоминать прошлые события, поступки, людей, объекты, ситуации, усвоенные навыки и т. д. Она также имеет отношение к тому, как мы храним подобную информацию. Как правило, психологи различают три подтипа памяти и связанных с ней процессов: сенсорную помять, первичное кодирование связанных с памятью стимулов; кратковременную память, «рабочую» память, которая служит посредником между сенсорной и долговременной памятью; и долговременную память, хранилище информации в течение длительных периодов времени.

Семантическая память является особым типом долговременной памяти для правил, идей и общих понятий о мире, включая других людей; она обычно основывается на обобщениях или образах, связанных с событиями, опытом и усвоенными знаниями. Семантическая память может быть также основана на вербальном знании, передаваемом от одного человека к другому, без какой-либо опоры на фактический опыт или интеракцию с объектом памяти. Она относится к знаниям, которые накоплены за долгий период времени, и постоянно модифицируются или подкрепляются, когда индивид имеет дело с родственными фактами, событиями или опытом. Эти свойства семантической памяти делают ее особенно релевантной нашему пониманию стереотипов.

Стереотипы как категории ментальных понятий

Все психологические процессы, расмотренные нами, взаимодействуют друг с другом, делая стереотипы неизбежным аспектом психологической жизни. Фактически, будучи общими категориями ментальных понятий, стереотипы являются бесценным подспорьем, помогающим нам организовывать информацию о мире. Нам присущи подобные категориальные представления о множестве объектов в мире, и не будь их, мы бы не смогли следить за миром. Категориальные представления о людях принято называть стереотипами.

В качестве особого типа категории стереотипы важны, помогая нам эффективно взаимодействовать с другими людьми в окружающем нас мире или выступая в качестве препятствия такому взаимодействию. Проблема состоит в том, что стереотипы формируются относительно легко, поскольку наше собственное культурное воспитание, культурные фильтры и этноцентризм порождают в нас ряд ожиданий относительно поведения и черт других людей.

Стереотипы и субстантивная обработка

Когда мы наблюдаем людей из иной культурной среды, то часто сталкиваемся с поведением, деятельностью или ситуациями, которые не соответствуют нашим первоначальным ожиданиям, основанным на нашей культуре. Эти наблюдения могут вести к негативным атрибуциям относительно причин подобных событий или скрытых намерений и психологических характеристик наблюдаемых деятелей. Поскольку такие события неожиданны, они часто требуют того, что Форгас называет субстантивной обработкой, представляющей собой тип обработки информации, на которую сильно влияет индуцированная эмоция.

Если эмоция, индуцированная в это время, негативна, будучи естественной реакцией на наше наблюдение за чем-то, выходящим за рамки наших ожиданий, то она будет скорее способствовать негативно окрашенным атрибуциям, относящимся к другому человеку. Подобные негативно окрашенные атрибуции могут сформировать ядро ментального понятия, которое можно затем отнести к целой категории людей. Эта негативная атрибуция окажет также подкрепляющее воздействие на систему ценностей и ожиданий, которая запустила весь процесс. Результатом становится негативный стереотип.

Подкрепление стереотипов

Стоит стереотипам появиться, их легко подкрепить. Наши ожидания меняются в соответствии с нашими стереотипами. Мы можем избирательно направлять внимание на события, которые как будто подтверждают стереотипы, игнорируя, пусть бессознательно, события и ситуации, которые бросают вызов этим стереотипам. Наши негативные атрибуции могут быть проиграны вновь, тем самым подкрепляя негативные стереотипы, сохраняющиеся в качестве категориальных представлений о данной группе людей.

Даже когда мы направляем внимание на события, которые противоречат нашим стереотипным взглядам, то часто прибегаем к уникальным атрибутивным процессам, чтобы убедить себя в том, что наш стереотип верен. Мы можем предположить, что наблюдаемое событие было случайностью или что наблюдаемый человек не был типичным представителем группы, к которой относится стереотип. Подобные выбраковки могут происходить очень быстро, при минимуме сознательного мышления или усилий, и они резистентны к подключению эмоции, имеющему место в это время.

Сохранение Я-концепции

В предположении, что наши процессы внимания, атрибуции и эмоции могут быть искажены, нет ничего нового. Действительно, я подчеркивал этот момент на протяжении первых нескольких глав книги и вернусь к нему в последующих главах. Эти и другие психологические процессы составляют объединенную психологическую систему, которую мы называем своим ощущением «Я» или Я-концепцией. Ключевая идея сводится к следующему: все эти психологические процессы искажены таким образом, что подкрепляют существующую Я-концепцию. Наши эмоции, атрибуции и процессы внимания в равной мере сконструированы так, чтобы помочь нам подкрепить культурные знания, которые мы усвоили за многие годы приобщения к культуре и социализации. Даже содержание наших стереотипов, вероятно, служит подкреплению нашего ощущения «Я»; утверждая эти стереотипы, мы подкрепляем свою Я-концепцию.

Таким образом, стереотипы — это неотъемлемая и важная часть полного набора психологических процессов, которые составляют наше ощущение «Я» и Я-концепт. Они тесно связаны с нашими эмоциями, ценностями и стержневым «Я» и, как таковые, с трудом поддаются изменениям, стоит нам их приобрести. Однако формированию и сохранению стереотипов способствуют и другие факторы.

Наши эмоции, атрибуции и процессы внимания искажены таким образом, что они подкрепляют существующую Я-концепцию. Даже содержание наших стереотипов, вероятно, служит подкреплению нашего ощущения "Я"; утверждая эти стереотипы, мы подкрепляем свою Я-концепцию.

ДРУГИЕ ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ И СОХРАНЕНИЯ СТЕРЕОТИПОВ

Стереотипы могут происходить из нескольких различных источников. Одним, как мы видели, является этноцентризм. Когда мы наблюдаем за поведением других людей, то воспринимаем это поведение и делаем интерпретации (атрибуции) относительно стоящих за ним причин, основываясь на правилах, которые мы усвоили во время собственного культурного воспитания. Эти интерпретации служат в качестве ментальных категорий, или понятий, которые помогают нам организовывать и ассимилировать информацию о людях. Когда мы развиваемся, то можем избирательно направлять внимание на определенное поведение и даже игнорировать существование противоположных фактов или поведения, подкрепляя ментальные категории, которые мы ранее создали. Эти категории хранятся в виде вербальных ярлыков в долговременной памяти и играют большую роль в том, как мы взаимодействуем с миром. На все эти процессы могут влиять личные предпочтения, культурные факторы и тому подобное, и все они не защищены от ошибок при обработке информации. Из-за циклического характера интеракции между базовыми психологическими процессами и нашим основанным на культуре этноцентризмом эти процессы образуют петлю обратной связи, подкрепляя ошибки, а также создавая и сохраняя ментальные категории людей, которые мы назвали стереотипами.

Навязывание стереотипа

Стереотипы могут также создаваться и увековечиваться лишь за счет коммуникативной передачи вербальных ярлыков из поколения в поколение, без фактического взаимодействия с людьми, являющимися объектом стереотипа. Стереотипы могут создаваться и подкрепляться телевидением, кино, журналами и другими СМИ. Стереотипы могут формироваться через ограниченные контакты с членами группы-объекта или через контакты, основанные на "смещенной" выборке. Тем самым, стереотипы могут быть созданы и подкреплены в человеке на основании очень ограниченных контактов с группой-объектом или при их отсутствии. Сложное взаимодействие этих внешних факторов с нашими собственными культурными и психологическими процессами превращают стереотипы в трудноразрешимую проблему.

Стереотип как продукт наблюдения

Иногда стереотип оказывается продуктом нашего собственного наблюдения за объектом, интерпретируемым нами как негативный. Из-за нашей потребности классифицировать информацию о людях и верифицировать подобные классификации на основании процессов избирательного внимания и памяти, мы часто связываем свои интерпретации с предполагаемыми чертами человека-объекта, переносим эти черты на наблюдаемые, идентифицируемые характеристики этого человека (например, на цвет кожи), а затем делаем обобщенное утверждение, которое можно использовать для описания всех людей, имеющих эту идентифицируемую характеристику. В результате мы начинаем утверждать, что «негров, или японцев, или евреев отличает...» Разумеется, многие стереотипы связаны с группами, чьи определяющие характеристики невидимы — например, юристы или гомосексуалисты, — но эти стереотипы в равной мере ограничены, интенсивны и плохо поддаются изменениям.

Укоренение стереотипов

Будь то позитивные или негативные стереотипы, они, как правило, ограниченны и потенциально дискриминационны. Причина этого в том, что стереотипы как ментальные категории людей имеют свойство жить собственной жизнью. Вместо того чтобы использовать стереотипы в качестве обобщений, т. е. «оптимальных догадок» в отношении какой-то группы людей и которые мы затем уточняем на основании интеракций с конкретными индивидами, мы зачастую используем стереотипы как набор жестких допущений, относящихся ко всем людям этой группы, независимо от индивидуальных различий или свидетельств об обратном. Данные (т. е. фактически наблюдаемое поведение), которые могут ставить стереотип под сомнение, будут «шлифоваться» до такой степени, что их можно будет использовать для поддержки стереотипа. Данные, которые нельзя истолковать по-новому в пользу стереотипа, будут просто отброшены как случайности. Стереотипы, используемые таким образом, укореняются все больше и больше, поскольку весь наш опыт служит подкреплению этого стереотипа, независимо от того, верен он или ошибочен.

Стереотипы присущи даже людям, отличающимся максимальным плюрализмом. Важно то, как мы выходим за их рамки, используя их только в качестве базовых ориентиров при взаимодействии с людьми из другой культурной среды. Будучи ориентирами, стереотипы не высечены в камне, а снабжают нас идеями, впечатлениями и образами людей, которые можно использовать при первой встрече, после чего их можно отбросить или подкрепить в зависимости от подлинного характера интеракции и наблюдаемого поведения.

Существует тонкая грань между использованием обобщения в качестве ориентира и использованием стереотипа для оправдания своего личного взгляда на мир. Оправдание своего взгляда на мир путем жесткого и негибкого использования стереотипов оставляет нам только ограниченный взгляд на мир, его обитателей и события. Оправдание собственного взгляда на мир путем негибкого использования стереотипов также закладывает основу, внутри которой велика вероятность появления предубеждения и дискриминации.

ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ, ДИСКРИМИНАЦИЯ И «-ИЗМЫ»

Хотя этноцентризм и стереотипы являются нормальными и неизбежными следствиями повседневного психологического функционирования и приобщения к культуре общества, они часто формируют основу ограниченных и пагубных паттернов мышления о других людях в мире и подхода к ним. Эти процессы называют предубеждением, дискриминацией и множеством терминов, оканчивающихся на суффикс «-изм».

ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ

Предубеждением называют тенденцию заранее судить о других людях на основании их принадлежности к группе. То есть предубежденные люди мыслят о других людях, руководствуясь исключительно своими стереотипами. Термин предубеждение часто используют для описания тенденции мыслить о других в негативном ключе, основываясь на негативном стереотипе. Но подобно тому как стереотипы могут быть и позитивными и негативными, так и люди могут иметь и позитивные, и негативные предубеждения.

Истоки предубеждения

Хотя этноцентризм и стереотипы это нормальные и неизбежные следствия психологического функционирования, предубеждение не таково. Предубеждение проистекает единственно из неспособности индивида осознать недостатки своего этноцентрического и стереотипного мышления. Те индивиды, которые осознают, что они оперируют стереотипами, что их стереотипы могут быть или не быть точными и что стереотипы никогда не описывают всех членов той или иной группы, бывают предубеждены реже. Те же, кто не признает недостатков своего этноцентрического и стереотипного мышления и даже не осознает существования своего этноцентризма и стереотипов, скорее продемонстрируют предвзятое мышление в отношении себя и других.

Предубеждение проистекает единственно из неспособности индивида осознать недостатки своего этноцентрического и стереотипного мышления.

Компоненты предубеждений

Предубеждение может иметь два компонента: когнитивный (мышление) и аффективный (чувство). Стереотипы образуют основу когнитивного компонента предубеждения — свойственные человеку стереотипные представления, мнения и установки относительно других людей. Аффективный компонент составляют наши личные чувства по отношению к другим группам людей. Эти чувства могут включать в себя гнев, презрение, негодование или же сострадание, симпатию и близость. Хотя когнитивный и аффективный компоненты часто бывают связаны между собой, это совсем не обязательно, и они могут существовать у одного и того же человека независимо друг от друга. То есть человек может испытывать какие-то чувства по отношению к некоторой группе людей, но не быть способным определить стереотип, относящийся к ним; и у человека могут быть стереотипные представления о других, которые оторваны от его чувств.

ДИСКРИМИНАЦИЯ

Большинство специалистов в области социальных наук проводят грань между предубеждением и дискриминацией. Тогда как предубеждение предполагает стереотипные мысли и/или чувства по отношению к группам людей, дискриминацией обычно называют несправедливое обращение с другими людьми, основанное на их принадлежности к группе. То есть разница между предубеждением и дискриминацией — это разница между мышлением/чувством (предубеждение), с одной стороны, и действиями (дискриминация) — с другой.

Типы дискриминации

Подобно стереотипам и предубеждению, дискриминация может включать в себя как предпочтительное или позитивное обращение, так и пренебрежительное или негативное. Например, если человек придерживается позитивных стереотипов относительно группы людей и расположен в их пользу, он может совершать действия, которые фактически поддерживают или возвеличивают индивидуальных членов этой группы исключительно на основании их принадлежности к группе. Конечно, дискриминация зачастую бывает негативной, приводя к несправедливому, менее предпочтительному обращению с другими. Важный вопрос в определении дискриминации касается понятия справедливости и обращения, основанных на членстве в группе.

Связь предубеждений и дискриминации

Хотя предубеждение и дискриминация часто связаны между собой, это совсем не обязательно. Мер-тон (Меггоп, 1968) показал, как предубеждение и дискриминация могут быть связаны друг с другом в любом индивиде. Непредубежденные люди могут прибегать или не прибегать к дискриминации, а те, кто проводит дискриминацию, могут быть или не быть предубеждены.

Предубеждение и дискриминация — это процессы, которые происходят на индивидуальном уровне. Когда схожие процессы происходят на групповом или организационном уровне, их называют различными «-измами» и институциональной дискриминацией.

«-ИЗМЫ» И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ

Расизм, классизм и сексизм — вот лишь несколько примеров из множества предвзятых мыслей и чувств, которых большие группы людей могут таить по отношению к другим группам, основываясь на их биологических, социологических или психологических характеристиках. К конкретной используемой характеристике, как правило, присоединяется суффикс «-изм». Таким образом, расизм — это групповое предвзятое мышление, основанное на расе, классизм — предубеждение, основанное на социальном классе, а сексизм — предубеждение, основанное на половой принадлежности.

Хотя предубеждение может быть и позитивным, и негативным по своему содержанию, «-измы» обычно негативны и уничижительны, используясь для оправдания более низкого статуса характеризуемых людей. В то время как термин предубеждение описывает предпочтительные мысли и чувства, которых придерживается индивид, «-измы» используют для описания предубеждений, которых одна группа людей придерживается относительно другой. Как таковые они обычно составляют системы идей, представлений и мнений, присущих какой-то большой группе людей, и часто вплетаются в социальную и культурную «ткань» этой группы. Тем самым они составляют идеологию и, будучи таковой, могут передаваться из поколения в поколение во многом подобно тому, как передаются другие элементы культуры.

Институциональная дискриминация

Институциональная дискриминация — это дискриминация, которая имеет место на уровне большой группы, общества, организации или института. Это неравные или несправедливые модели поведения или предпочтительное отношение к людям со стороны большой группы или организации исключительно на основании принадлежности к группе. Данные паттерны могут быть или не быть сознательными и преднамеренными. В сводках новостей мы ежедневно встречаемся с сообщениями о подобной институциональной дискриминации, происходящей в системе образования, коммерческих и производственных организациях, правовой и судебной системах, профессиональном спорте.

Исследование Майо и Эссеса

Недавнее исследование, проведенное Майо и Эссесом, проливает свет на интересный аспект этой темы. Эти авторы изучили то, в какой степени информация о политике позитивных действий, например использования квот при приеме в учебные заведения, может способствовать отрицательным представлениям о людях, извлекающих пользу из такой политики. Они предложили участникам вымышленную редакционную статью, описывавшую незнакомую им группу в положительных тонах. В одних экспериментальных условиях статья указывала, что группа извлекла пользу из программы позитивных действий; в других условиях о подобной пользе не говорилось.

В том случае, когда были упомянуты позитивные действия, участники продемонстрировали менее благосклонное отношение к группе. Участники продемонстрировали менее благосклонное отношение даже к иммиграции этой группы и к иммиграции в целом. Эти данные показывают, что нам как психологам и сознательным гражданам мира необходимо собрать как можно больше данных о социальных и психологических последствиях программ и политики, связанных с упоминанием «-измов» или институциональной дискриминации, и стать полностью просвещенными и информированными в этих вопросах.

ИСТОЧНИКИ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ И ФАКТОРЫ, ЕМУ СПОСОБСТВУЮЩИЕ

Соперничество

В течение многих лет специалисты в области социальных наук интересовались факторами, которые способствуют появлению и сохранению предубеждения и дискриминации. Самые распространенные теории включают в себя вопросы межгруппового конфликта и власти. В целом эти теории предполагают, что соперничество, которое не может не происходить между группами в любом обществе — в борьбе за власть, престиж, статус или материальные ценности, — вызывает предвзятые и дискриминационные мысли, чувства и действия среди тех, кто находится у власти («имущие»), и тех, кто ее лишен («неимущие»). Подобное предубеждение и дискриминация с обеих сторон, но особенно со стороны «имущих», может служить в качестве оправдания эксплуатации «неимущих».

Соперничество между группами — в борьбе за власть, престиж, статус или материальные ценности, — вызывает предвзятые и дискриминационные мысли, чувства и действия и среди тех, кто находится у власти («имущие»), и тех, кто ее лишен («неимущие»).

Так как предубеждение и дискриминация требуют идентифицирующей переменной или характеристики, к которой их можно привязать, в качестве такого маркера часто используют расу, этничность или социальный класс.

ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДХОД

Другая гипотеза, которая в последнее время привлекает к себе внимание, состоит в следующем: предубеждение и дискриминация — неизбежные результаты социальной биологии и эволюции. Этот довод предполагает, что чувства по отношению к этничности и расе являются логическим продолжением родственных чувств, т. е. предпочтения родных неродным. Родственные чувства биологически и эволюционно функциональны, повышая вероятность того, что чьи-то гены будут переданы будущим поколениям. Поскольку расовые и этнические группы можно рассматривать как продолжение родства, эти чувства могут предрасполагать людей к более благосклонному поведению по отношению к подобному родству. Если родственные чувства действительно переносятся на этничность и расу, то предубеждение и дискриминация могут на самом деле быть фундаментальными и неизбежными.

Социальные факторы

Называются также и другие факторы, способствующие появлению и сохранению предубеждения и дискриминации. Некоторые теории фокусируют внимание на социальных факторах, предполагая, что общество поощряет идеологическое предубеждение и институциональную дискриминацию с целью навязать более низкий статус некоторым группам. Этот более низкий статус, в свою очередь, подкрепляет идеологическое предубеждение и институциональную дискриминацию, которые сами еще больше подкрепляют этот статус.

Дети, растущие в таких обществах, будь они членами «низшей» или «высшей» группы, приобщаются к культуре, мысля, чувствуя и действуя в этом ключе, который становится частью их собственной операционной культуры, тем самым обеспечивая возобновление этого цикла эксплуатации.

Культурные факторы

Исследование Хэмпела и Крупна высвечивает значимость культурных факторов относительно других социальных и политических факторов при сохранении предвзятых стереотипов. Это исследование оценивало предвзятые установки у трех выборок участников: британцев в Англии; англоязычных южноафриканцев европейского происхождения и южноафриканцев европейского происхождения, говорящих на африкаанс. Оценивались установки по отношению к расовым меньшинствам в Англии (для британской выборки) и по отношению к народу банту в Южной Африке.

Результаты показали, что англоязычные южноафриканцы более похожи по своим установкам на британцев в Англии, чем на южноафриканцев, говорящих на африкаанс, несмотря на то что последняя группа живет в той же самой социальной и политической среде. Два более ранних исследования, в которых участвовали южноафриканские старшеклассники, также подтвердили сильную связь между приверженностью культурным нормам среди англоязычных южноафриканцев и предвзятыми установками, выходящую за рамки существования переменных личности, которые, как считается, способствуют предубеждению.

Аспекты личности и сохранение предубеждений

Другие теории фокусируют внимание на аспектах личности, которые способствуют формированию и сохранению предубеждения и дискриминации. Особенно примечательна работа, посвященная связи между авторитарной личностью и предубеждением. Эта работа показывает, что предвзятые мысли и чувства, а также дискриминационное поведение являются неотъемлемой частью авторитарных личностей, и что люди, обладающие подобной личностью, фактически нуждаются в предвзятых мыслях и чувствах, чтобы эффективно функционировать в своей жизни и в обществе.

Новые исследования показывают более точную связь между авторитаризмом и предубеждением. Веркюйтен и Хагендорн, к примеру, провели два исследования, в которых изучалось взаимодействие самокатегоризации, авторитарной личности, внутри-групповых стереотипов и предвзятых установок. Участников просили посмотреть на себя либо как на уникальных индивидов (условие личной идентичности), либо как на членов более крупной группы (условие национальной идентичности). Они также заполняли вопросник об авторитарной личности, приводили данные о своих стереотипах, относящихся к их собственной группе, и оценивали три разные внешние группы с точки зрения предвзятых установок. Результаты продемонстрировали, что авторитарная личность служила предвестником предвзятых установок, только когда участники фокусировали внимание на своей личной идентичности. Когда участники сосредоточивались на своей национальной идентичности, их внутригрупповые стереотипы служили указателем предвзятых установок, а индивидуальные различия на шкале авторитаризма — нет. Эти данные показывают, что аспекты личности могут быть значимыми, только когда предвзятая мысль соотносится с человеком как индивидом, а не как с членом более крупной группы.

Исследование Жанкар-Барона и Секарана

В последнее время исследователи начинают также изучать основы институционального расизма и дискриминации. К примеру, Жанкар-Барон и Секаран тестировали сотрудников национальной организации, в которой преобладали представители меньшинств. Участники предоставляли данные по воспринимаемому расизму в их организации, благоприятности рабочего климата, воспринимаемой дискриминации со стороны начальства, общей поддержке со стороны начальства, чистоте процедур и внушению определенных идей — степени, в которой ценности сотрудников сочетались с ценностями организации.

Результаты показали, что каждая из последних пяти переменных была значимым указателем институционального расизма. В частности, благоприятный климат негативно коррелировал с расизмом; т. е. более благоприятный климат был связан с пониженным восприятием институционального расизма. Воспринимаемая дискриминация со стороны начальства, напротив, позитивно коррелировала с институциональным расизмом.

Какие же из упомянутых выше факторов ответственны за предубеждение и дискриминацию, как на индивидуальном, так и на групповом уровне? Конечно, следует ответить: каждый из них — межгрупповые конфликты за власть, социобиология, социокультурная история, личность и др. Не существует какой-то одной причины предубеждения и дискриминации — вот почему они стали бедствием столь многих обществ в сегодняшнем мире и почему часто бывает так трудно разобраться в этих вопросах. Тем не менее важно пытаться это делать, особенно когда в оставшейся части этой книги мы продолжим выявлять различия в психологии и поведении, существующие по всему миру.

ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ И ДИСКРИМИНАЦИИ ПРИЗНАНИЕ СОБСТВЕННОГО ЭТНОЦЕНТРИЗМА И СТЕРЕОТИПНОГО МЫШЛЕНИЯ Хотя этноцентризм и стереотипы неизбежны, существует еще одно тонкое, но важное различие между ними и предубеждением с дискриминацией. Пересекают ли люди границу между предвзятым и непредвзятым мышлением, зависит, во-первых, от того, признают ли они собственный этноцентризм и стереотипные мысли. Человек, который не осознает этноцентрического базиса своего мировоззрения, вероятно, не сумеет признать, что возможно и другое мировоззрение. Аналогичным образом, люди, не осознающие стереотипных искажений своих мыслей, установок и мнений, не сумеют признать, что эти установки не способны точно описать всех тех, с кем они контактируют. Без признания своего этноцентризма и стереотипного мышления нельзя выработать эмпатию — научиться сопереживать позиции и мировоззрению другого человека. Аэмпатия, как мы увидим в конце этой книги, единственный ключ к подлинной межкультурной сенситивности.

Без признания своего этноцентризма и стереотипного мышления нельзя выработать эмпатию — научиться сопереживать позиции и мировоззрению другого человека.

Только те, кто понимает, что этноцентризм и стереотипные мысли — это нормальные и неизбежные психологические процессы, способны признать недостатки, свойственные этим процессам. Признание собственного этноцентризма делает возможным признание существования независимого и потенциально отличного этноцентризма у других. Точно так же признание стереотипных установок в собственном мышлении позволяет человеку признать недостатки и ошибочность стереотипов. Тем самым, первым важным шагом в отходе от предубеждения и дискриминации является повышение осознания этноцентризма и стереотипов, их неизбежности и присущих им недостатков.

УСИЛИЯ ПО УМЕНЬШЕНИЮ ПРЕДУБЕЖДЕННОСТИ

Поскольку предвзятые установки основаны на фиксированных и жестких стереотипах, методы отхода от предвзятого мышления обязательно включают в себя вмешательство на уровне этих стереотипов. Если первым шагом будет признание существования стереотипов, то следующим — признание присущих им недостатков.

1. Стереотипы основаны на интерпретациях, которые мы делаем исходя из своих культурных фильтров и среды или из информации, поступающей из внешних источников.

2. Стереотипы часто связаны с идентифицируемыми характеристиками.

3. Стереотипы представляют собой обобщения относительно какой-то группы людей.

Изучив каждый из этих трех пунктов, мы можем изыскать способы более гибкого использования стереотипов.

Наши интерпретации могут быть ошибочными, опираясь на ложную информацию

Наши стереотипы основаны на интерпретациях, которые мы делаем относительно скрытого содержания, психологических характеристик или личностных черт человека. Эти интерпретации основаны на выученных нами культурных правилах, которые применимы к нам самим, и делаются относительно поведения, наблюдаемого через наши культурные фильтры. В некоторых случаях стереотипы могут вообще не основываться на фактах, будучи просто сообщены нам другими людьми или подкреплены СМИ.

Другие люди могут совершать действия, которые мы интерпретируем как грубые или оскорбительные, рассматривая их через собственные культурные фильтры. На самом деле в этих действиях может не быть заложено ничего грубого и оскорбительного с точки зрения другого человека. Более того, наблюдаемое нами поведение может даже не быть тем, которое имеет место фактически, потому что наши культурные фильтры могли исказить наше восприятие этого поведения или потому что мы избирательно направляем внимание на отдельные части последовательности действий, а не на целое. Тем самым, может оказаться, что наше восприятие события и/или интерпретации лежащих в его основе причин неверны. При интеракции с представителями культуры, которая заметно отличается от нашей собственной, возможность ошибиться намного выше, чем при интеракции с носителем своей культуры.

С другой стороны, ваши интерпретации могут быть верны, несмотря на то что вы и другой человек происходите из различной культурной среды. Не исключено, что другой человек стремится быть грубым и нанести оскорбление. Возможно, вы действительно правы в своих восприятиях и интерпретациях — а может быть, и нет. Все дело в том, что мы, в сущности, этого не знаем. Нам лишь известно следующее: мы воспринимаем события и поступки и делаем интерпретации относительно этих событий и поступков, пользуясь своими культурными фильтрами и правилами. Мы можем не знать, полностью ли мы правы в своих восприятиях и интерпретациях (хотя бывают случаи, когда мы более уверены в своих интерпретациях, чем другие люди). Мы обычно считаем, что абсолютно, целиком правы, поскольку интерпретируем мир посредством собственных культурных фильтров. Но сам факт, что мы можем быть не правы, должен делать нас более гибкими в своих допущениях относительно других и их поведения. Когда мы ошибаемся в своих суждениях, цена этого может быть очень высокой, будь то в бизнесе, любви или повседневных отношениях.

Характеристики, которые мы идентифицируем, часто бывают неоправданно избирательны

Создавая стереотипы, мы обычно соотносим свои образы и впечатления с идентифицируемыми характеристиками какой-то группы людей. Нередко эти характеристики носят расовый или этнический характер; например, мы слышим, что афроамериканцы, азиаты или латиноамериканцы такие-то. Но раса и этничность не единственные типы видимых характеристик, для которых у нас имеются стереотипы. Существуют также стереотипы относительно других наблюдаемых, физических характеристик. Так, у нас на слуху стереотипы, относящиеся к блондинам или рыжеволосым. Иногда стереотипы формируются на основе других характеристик, которые идентифицируют какую-то группу людей, например юристов, гомосексуалистов или политиков.

Ограниченность стереотипов

Почему мы определяем свои стереотипы согласно характеристикам, которые идентифицируют группы? Ответ заключен в базовых психологических процессах, родственных формированию понятий и категоризации. Благодаря подобным категориям, нам легче подытожить обилие информации об окружающем нас мире. Действительно, невозможно отследить всю информацию о людях, с которыми мы контактируем. Один из простейших способов группировки или категоризации — воспользоваться наблюдаемыми физическими характеристиками. Так, легко сделать обобщения или создать стереотипы на основании расы, поскольку расовые различия, как правило, видимы и легко устанавливаются. Помимо расы также легко создать стереотипы, основанные на половой принадлежности, социальном классе или профессии. Так у нас возникают стереотипы относительно мужчин и женщин, богатых и бедных, юристов, врачей и многих других групп.

Этот аспект стереотипов высвечивает, насколько они ограничены. Важными элементами стереотипов являются не характеристики, которые мы видим, а аспекты человека, которого мы не можем наблюдать. Различие и многообразие обеспечивает, прежде всего, именно этот невидимый аспект людей. Действительно, различия в поведении вызывает именно культура как социопсихологический феномен, а не раса, пол, класс или профессия. Различия в поведении вызывают усвоенные паттерны поведения, ритуалы, ценности, установки и мнения. Ни раса, ни пол, ни класс, ни профессия сами по себе не способны вызвать подобные различия; культура же может и делает это. Другие авторы, пишущие об этнических и расовых отношениях, включая Стила, Тейлора, Сауэлла и Штейнберга, выражают ту же самую мысль в ином виде.

Обобщения, относящиеся к группе, могут не описывать каждого индивидуума внутри группы

Стереотипы — это обобщения, относящиеся к группе индивидов, которым присущи общие идентифицируемые характеристики. Оставив в стороне вопрос, верны ли эти обобщения, мы должны также осознать, что внутри любой группы имеются значительные индивидуальные различия. Например, слова, что афроамериканцы, азиаты или латиноамериканцы такие-то и такие-то, даже если это обобщение имеет определенную валидность, не означают, что все до одного афроамериканцы, азиаты или латиноамериканцы, которых вы встречаете, будут именно такими. Как и в случае любого другого аспекта культуры, должны быть индивидуальные различия в том, в какой степени любое описание культуры или группы людей относится к конкретным индивидам внутри этой группы. Некоторые люди действительно будут грубыми и готовыми нанести оскорбление; другие же будут вежливыми и почтительными. Одни окажутся ненадежными и неискренними; другие будут откровенными и заслуживающими полного доверия.

Стереотип, или любое утверждение о группе людей, — это в лучшем случае только суммарная тенденция группы в целом. (В худшем случае он отражает обобщение относительно группы людей, которое не основано на фактах и служит в качестве оправдания дискриминации.) Как и в случае любой суммы, должны быть люди, которым эта сумма соответствует, и те, кому она не соответствует. Хотя групповые тенденции могут существенно разниться, индивиды внутри этих групп могут различаться или быть во всем похожими в зависимости от их индивидуального положения внутри соответствующих групп.

Стереотип, или любое утверждение о группе людей, — это в лучшем случае только суммарная тенденция группы в целом. (В худшем случае он отражает обобщение относительно группы людей, которое не основано на фактах и служит в качестве оправдания дискриминации.)

Нам нужно поставить под сомнение основы групповых стереотипов и обобщения, стоящие за ними. Нам нужно признать индивидуальные различия внутри групп и тот факт, что ни один стереотип не может адекватно описать всех людей внутри определенной группы. Маловероятно, что стереотипы исчезнут. Человеческой природе свойственно вырабатывать руководящие принципы и пользоваться категориями и группами, чтобы сохранить обилие информации о людях, которую мы получаем в своей жизни. Мы не можем игнорировать стереотипы, но способны осознать их потенциальные опасности и использовать их более мудро. Стереотипы следует использовать в качестве руководящих принципов взаимодействия, а не как жесткие и негибкие описательные ярлыки людей. Нам необходимо признать стереотипы действительными или недействительными, а не использовать их с целью самооправдания. Только поняв основы стереотипов, мы можем начать процесс их более совершенного использования.

УСИЛИЯ ПО УМЕНЬШЕНИЮ ДИСКРИМИНАЦИИ

Один из наиболее важных аспектов процесса стереотипного мышления, который способствует дискриминации, это участие в нем эмоций. Как отмечалось ранее, к процессу стереотипного мышления часто оказываются подключенными негативные эмоции, поскольку последние являются вероятными следствиями несоответствий между реальностью и нашими ожиданиями, основанными на культуре. Как предполагает исследование, проведенное Форгасом и его коллегами, эти негативные эмоции могут окрашивать атрибуции, которые люди делают относительно подобных несоответствий и других людей, причастных к ним, и эти негативные атрибуции могут быть именно теми, которые связаны с долговременной памятью. Когда стереотипные установки кристаллизуются, подключение эмоций начинает влиять на этот процесс в меньшей степени (суждения прямого доступа), в то время как позитивные эмоции, которые имеют место благодаря соответствию между воспринимаемой реальностью и сохраняемыми стереотипами, подкрепляют эту систему.

Когда негативные эмоции по отношению к внешним группам и «самообслуживающие» эмоции подкрепляют стереотипные установки (предубеждение), они служат в качестве основных мотиваторов поведения и действия, тем самым формируя базис для дискриминации. Опять же, важное различие между предубеждением и дискриминацией состоит в том, что дискриминация предполагает внешние действия или поведение, направленные против членов внешних групп, тогда как предубеждение предполагает внутренние мысли или чувства. Когда негативные и самообслуживающие эмоции активизируются, вполне может статься, что люди, в силу своей природы, будут регрессировать в своем уровне критического и объективного мышления, возвращаясь к более примитивному когнитивному стилю. Понаблюдайте за маленькими детьми, которые голодны или разгневаны; стоит эмоциям их охватить, как их мышление возвращается к более примитивному уровню — феномен, известный как регрессия. Взрослые ведут себя также. Когда мы оскорблены или разгневаны, нам свойственно возвращаться к более примитивному образу мышления и демонстрировать такие поведенческие реакции, как грубые выпады против людей и несправедливое обращение с ними — короче говоря, предпринимать против других дискриминационные действия.

Контроль эмоций

Одним из наиболее важных способов приложения усилий по уменьшению дискриминации (в дополнение к признанию собственного этноцентризма и стереотипов и к критическому мышлению относительно недостатков этих стереотипов) является научение тому, как контролировать наши эмоции. Нам нужно овладеть способностью регулировать свои негативные эмоции, когда они возникают, а также свои позитивные, подкрепляющие эмоции, когда им брошен вызов. Только научившись регулировать подобные эмоциональные процессы, можем мы выполнять упражнения по критическому мышлению, изучая возможные искажения в наших мыслях, чувствах и действиях и корректируя их соответствующим образом. Без способности регулировать эмоции, подобные мыслительные процессы высшего порядка невозможны. Мы обсудим эти процессы более подробно в последней главе книги.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одним из первых шагов по совершенствованию нашего понимания межгрупповых отношений является лучшее понимание нами культуры — особенно влияния культуры на базовые психологические процессы, а также формирование и сохранение этноцентризма и стереотипов. Однако совершенствование нашего понимания культуры и его влияний — только первый из множества шагов по этой дороге. Нам необходимо прозондировать собственную культуру, чтобы выяснить причины того, почему те или иные стереотипы продолжают существовать, и то, как их сохранение может идти на благо нашей культуре. Нам необходимо признать существование значительной индивидуальной вариабельности внутри групп и культур, а также недостатки своего культурного этноцентризма и недоброжелательных, ограниченных стереотипов. Признавая групповые и индивидуальные различия, вместо того чтобы их игнорировать, мы обретаем возможность общаться с людьми на общей платформе, вместо того чтобы судить заранее об их действиях, поведении и причинах посредством стереотипов, основанных исключительно на нашей или их платформе.

Изучение культуры показывает важность культурной среды, воспитания и наследия, а также их влияние на наше поведение. Признание вклада культуры в действия, поведение и причины, за ними стоящие, помогает нам понять, уважать и оценивать эти различия, когда мы наблюдаем их в реальной жизни.

Этот материал представлен в первой части книги, с тем чтобы познакомить вас с данными процессами, прежде чем вы займетесь последующими вопросами. Без сомнения, когда вы прочитаете остальную часть книги, то обнаружите много различий и сходств в мыслях, чувствах, действиях и поведении людей. Вы будете изучать этот материал, пользуясь своими этноцентрическими культурными фильтрами и линзами своих стереотипных установок. Можно надеяться, что благодаря материалу, представленному в этой главе, вы сумеете признать собственный этноцентризм и стереотипное мышление при изучении данного материала. Не менее важно вовремя спохватиться, если вы начнете пересекать границу, отделяющую этноцентризм и стереотипы от предубеждения или дискриминации. Можно также надеяться, что вы прибегнете к критическому мышлению относительно некоторых характеристик этих стереотипов и отрегулируете свои эмоциональные реакции.

Несколько исследований, проводившихся на протяжении ряда лет, высветили потенциальный вклад расширенного межкультурного опыта в уменьшение числа негибких этноцентрических установок, фиксированных стереотипов, предубеждения и дискриминации. Многие из этих исследований направляли внимание на межкультурный опыт, приобретенный благодаря путешествиям участников и их проживанию в иных культурах, нежели те, к которым они приобщились. В этом смысле, я надеюсь, что вы сможете подойти к остальному материалу в этой книге как к своего рода межкультурному путешествию в психологию людей из разных культурных сред. Можно рассчитывать, что этот опыт поможет вам повысить уровень своей межкультурной сенситивности.

А что делать, если мы стали жертвами предубеждения и дискриминации? Одно из первых средств противодействия, опирающееся на представленный в этой главе анализ, — увидеть недостатки и источники подобных мыслей, чувств и действий в других людях. К сожалению, чаще всего у нас мало средств борьбы с недостатками мыслей и действий других людей, так как люди меняются только тогда, когда хотят это сделать. Недавние исследования также высветили некоторые атрибутивные процессы, а также психологическое высвобождение как важные механизмы противодействия для членов негативно стереотипируемых групп.

Вопросы этой главы очень трудны из-за своей эмоциональной заряженности. Почти каждый, с кем вы разговариваете, имеет свое мнение, иногда твердое, об этих проблемах. Фактически, эти вопросы столь напряженные, что мы начинаем бояться вступать в то, что могло бы быть здоровой дискуссией, из-за опасения нанести обиду другим людям или обнаружить возможные «искажения» со своей стороны. Хотя на материал, представленный здесь, без сомнения, повлияли мои собственные взгляды, наиболее важный момент состоит в том, что это представление может послужить в качестве трамплина для здоровой дискуссии об этих очень трудных темах.

ГЛОССАРИЙ

Атрибуция — процесс, посредством которого мы делаем выводы о причинах поведения, как нашего собственного, так и других людей.

Аутостереотипы — стереотипы, относящиеся к своей (внутренней) группе.

Гетеростереотипы — стереотипы, относящиеся к чужой (внешней) группе.

Гибкий этноцентризм — этноцентризм, при котором люди могут научиться обуздывать, хотя бы на время, свой этноцентризм, восприятие реальности и реакции на нее, основанные на своих культурных фильтрах, и интерпретировать поведение других со своей точки зрения.

Дискриминация — несправедливое обращение с другими людьми, основанное на их принадлежности к группе.

Избирательное внимание — процесс, посредством которого мы фильтруем многие из стимулов, бомбардирующих наши органы чувств, тем самым получая более содержательный, ограниченный набор информации, который мы можем затем обработать.

Институциональная дискриминация — дискриминация, которая имеет место на уровне больших групп, общества, организации или института.

Категоризация — процесс, посредством которого группируются вместе психологические понятия.

Негибкий этноцентризм — этноцентризм, который характеризуется неспособностью выйти за рамки собственной точки зрения и посмотреть на поведение других с их точки зрения.

Оценка — процесс, посредством которого мы оцениваем релевантность стимулов с точки зрения того, насколько они значимы для нашей жизни.

Понятие — ментальная категория, которой мы пользуемся для классификации событий, объектов, ситуаций, поведения или даже людей согласно тому, что мы воспринимаем как общие свойства.

Предубеждение — тенденция заранее судить о других на основании их принадлежности к группе.

Семантическая память — особый вид долговременной памяти для правил, идей и общих понятий о мире, включая других людей; она обычно основывается на обобщениях или образах, связанных с событиями, опытом и усвоенными знаниями.

Стереотипы — наши обобщенные представления о группах людей, в частности об их основополагающих психологических характеристиках или чертах личности.

Этноцентризм — тенденция оценивать мир с помощью собственных культурных фильтров.

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова