Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Яков Кротов. Путешественник по времени.Вспомогательные материалы: Халкидонский догмат.

Оливье Клеман

ХАЛКИДОНСКОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ

Клеман О. Халкидонское недоразумение // Христианос. Вып. V. Рига, 1996. С. 11-29.

Как фототипия - опись А, №21631.

Предлагаемая работа — это глава из книги Оливье Клемана «Беседы с патриархом Афинагором», не вошедшая в ее русское издание (Брюссель, изд-во «Жизнь с Богом», 1993). Встреча и общение французского православного богослова с патриархом Константинопольским происходили летом 1968 года, и потому события, о которых здесь говорится, принадлежат уже истории. Однако все это остается более чем актуальным в наши дни, когда Православные Церкви, впервые после многих столетий обратившись к углубленному богословскому диалогу с древнейшими Восточными Церквами, обычно именуемыми «нехалкидонскими» или «дохалкидонскими», нашли с ними общий язык и понимание в главном.

Православие — это Восток-Запад. Если забыть об испытующем западном духе его гуманизма, его самосознания, то и не понять после Александрии и Антиохии высот его византийского, русского или румынского богомыслия, не понять Христа в Сопотчанах, платонической неуловимости у Рублева, свидетельства православной диаспоры, как не понять и того, почему наш век, по слову Камю, стал веком скорее Достоевского, чем веком Маркса...

Православие — это «Восток», но лишь для латинского или германского мира. Однако для древнейших Церквей Африки

ИЗ КНИГИ: Olivier Clement *Les dialogues avec le Patriarche Athena- goras», Paris, Fayard, 1976, c. 500—517. — Пер. с фр. Владимира Зелинского.

и Азии, отделившихся в V веке от единой Церкви, оно есть именно «Запад».

У истоков этого разрыва стоит один из наиболее важных Вселенских Соборов, Собор в Халкидоне (451).

Чтобы понять Халкидон, нужно увидеть его в контексте труднейшей диалектики первых Соборов, где от антиномии к антиномии понемногу высветлялась тайна Христа. Коль скоро Бог действительно сошел к нам, Христос должен быть homo- ousioS («единосущен» в смысле тождественности) со безначальным Отцом, истоком и основой божественности; таким было направленное против Ария решение Собора в Никее (325). Но Господь должен был целиком облечься в человеческую природу, ибо то, что «не было облечено, не было и спасено». Против Аполлинария, для которого Логос во Христе заменил дух человеческий, Константинопольский Собор (381) провозгласил полноту человеческой природы Иисуса. И все же во Христе Бог и человек не соседствуют друг с другом, но пребывают в единстве, позволяющем жизни божественной просвещать светом своим человеческое начало. Против Нестория, не видевшего между человеком Иисусом и Словом Божиим ничего, кроме морального совмещения, Собор в Эфесе в 431 году настаивает на богочеловеческом единстве, провозглашая Марию не только Матерью Иисуса, но «Богородицей». После того как было преодолено иудаис- тическое искушение, делавшее упор на человеческой стороне личности Иисуса, возникает противоположное искушение, родившееся из духа азиатских религий, столь живучих на Ближнем Востоке, где в ходу всякого рода гностические доктрины. Теперь возникает опасность растворения в Его божественной природе Его природы человеческой и, стало быть, и нашей, «как капли духов в океане». Против Евтихия, распространявшего это учение, и собрался Собор в Халкидоне. Это Собор бого-человечности. Рассматривая Воплощение в свете учения о личности (ипостаси), выработанного предыдущими Соборами, дабы сохранить парадокс троичности, он исповедует, что в личности Христа (в «ипостасном союзе») божественное и человеческое соединяются «нераздельно и неслиянно» и что начало человеческое обретает свою полноту в этом союзе обожения. Не разделение человека и замкнутой в себе трансцендентности, свойственное семитическим религиям, не слияние их, характерное для

Востока, но общение в жизненном взаимообмене, так что чеМ больше человеческое соединяется с Богом, наполняется Богом, тем более реализует оно свою подлинную природу.

Но в этом и начало драмы. В мышлении христианского Египта слово «природа» (Pfiysis) означает не столько непосредственную реальность божественного или человеческого! сколько конкретное существование воплощенного Слова- В антиномии Воплощения, где два начала, человеческое И божественное, не разделяясь и не смешиваясь друг с другом, соединяются в третьем, в личности Слова, слово «природа*' в Египте служило обозначением единства, а в Халкидоне. напротив, оно стало обозначать дуализм. Египтяне и многий восточные богословы не поняли этого нового языка. Они решили сохранять верность их великому патриарху, святому Кириллу Александрийскому, говорившему о «единой природе» воплощенного Слова. Они считали, что сакраментальный опыт божественного, этот ошеломляющий контакт с самой плотью Божией ставится под угрозу. К тому же и политика усугубила это недоразумение. В результате давления различных этнических групп, возникших в Египте, Сирии, Армении, поместные церкви стали отдаляться от Церкви империи. «Халкидониты» представали как «мелькиты», т. е. представители «имперской» власти. Это движение способствовал0 у «нехалкидонитов» систематизации учения св. Кирилла Севером Антиохийским, защищавшим против Евтихия богочелО" веческий характер этой единой реальности, этой «единой природы» Господней. Две концептуальные системы в конИе концов разошлись и противопоставили себя друг другу.

Одна из них, «халкидонская», настаивала на двойственности природ в единой личности Христа. Другая, «нехаЛ- кидонская», делада упор на богочеловеческом единстве Господа. В следующем веке страсти накалились до того, чТ° «нехалкидониты» не смогли понять попытки Пятого Вселенского Собора интерпретировать определения Халкидона в свете Кирилла Александрийского, терминологии которого о» дал новое разъясняющее определение. В VII веке попытки императоров соединиться путем компромиссов с египетскими и сирийскими раскольниками, что могли открыть персам, а затем и арабам средиземноморский мир, привели лиоДь к новым недоразумениям. Удивительная система Максим3 Исповедника, утвержденная Шестым Вселенским Соборов.

могла бы развеять предубеждения «нехалкидонитов». Максим, по сути, указывал на божественные энергии, преображающие человеческую природу Иисуса, открывая нам в Его обо- женном и дарующем энергию обожения теле пути к вечности. Он подчеркивал, что человеческая свобода Господа находит свою полноту в любви и в то же время спонтанно отдает себя воле Божией. Но с течением времени слова постепенно изменили свой первоначальный смысл. Занавес ислама опустился над Ближним Востоком, и у христиан Сирии и Египта больше не было достаточно сил, чтобы выстаивать против

него и передавать потомкам самое главное.

* *

Сегодня существует пять «нехалкидонских» Церквей, которые сами себя называют «восточными православными» и насчитывают двадцать пять миллионов верующих. В Египте пять миллионов коптов сумели ценой вековых усилий внушить уважение к их вере. Литургический язык Древнего Египта используется лишь частично, в ходу все в большей мере становится арабский. Народное благочестие, мощное и узкое, сохранило ряд иудео-христианских обычаев, таких, как обрезание, запрет на употребление в пищу крови и некоторых нечистых животных (напомним, что во многих православных странах в силу запрета Апостольского Собора (Деян. 15, 5—29) сохраняются эти запреты).

В качестве ответа на «вызов» истории, подобно армянам, евреям, русским старообрядцам или индийским parsis, крупная коптская буржуазия стала играть в мусульманском Египте важную роль в интеллектуальном и экономическом плане. Роль эта была утрачена в наше время, но копты, трудолюбивые и лояльные, заняли достойное место в высшем эшелоне египетского общества. Сегодня это образованные миряне, что вносят свет разума в упорно держащуюся народную набожность, содействуя возрождению Церкви. Они играют большую роль в ее управлении, немаловажным было их влияние. Нынешний патриарх Кирилл VI, подлинный монах, аскет и молитвенник, оказывает поддержку и новым веяниям*. В Каире открыт

Институт Высших Коптских Исследований. Здесь возникло и молодежное движение, аналогичное тому, которое существует и в Антиохийском патриархате. Студенты проводят катехизацию, выпускники Института нередко принимают монашество, и «пустыня», давшая первые его ростки, продолжает приносить свои невидимые плоды. Работы, переведенные с французского и английского языков, дают возможность интеллигенции по-новому взглянуть на их собственное духовное наследие, чему немало способствуют труды православных богословов диаспоры. В Коптском Институте учатся и жители черной Африки, что ищут христианство, освобожденное от

его западнической «подкладки».

* * *

В сирийском мире «нехалкидонская» Церковь была организована Иаковом Барадаем, т.е. Иаковом «рванью», ибо он прикидывался нищим, чтобы обмануть имперскую полицию. Поэтому церковные общины Сирии и Ирака называют иногда яковитской Церковью. Сильно ослабленная католическим униатством, эта Церковь насчитывает приблизительно триста тысяч верующих. Она сохранила первоначальный антиохий- ский обряд, один из древнейших известных нам обрядов, и древнейшую евхаристическую Литургию, автором которой является святой Иаков, «брат Господень» и первый епископ Иерусалимский. Можно даже говорить о всех этих Церквах, столь явно отмеченных печатью иудео-христианства, как о христианстве святого Иакова, наследника семитической иерусалимской общины.

В яковитской Церкви литургическим языком остается сирийский, однако народный язык — арабский, курдский или турецкий,— получает все большее распространение. Литургические тексты несут в себе невероятное богословское богатство, которое, если бы оно было оценено по достоинству, могло бы в огромной степени содействовать диалогу между христианским Востоком и Западом. Так, единство Слова и Духа настолько вынесено на первый план, что Евхаристия называется здесь «Огнем и Духом».

Нынешний патриарх, чья резиденция находится в Моссу- ле, построил семинарию и учредил сеть религиозных школ. У моссульских и иерусалимских монахов пробуждается интерес к библейским исследованиям. Однако наследие сирийской духовной традиции столь велико, что для изучения ее необходимы западная выучка и эрудиция, обращенные на служение тайне. Здесь Православие и преображенное униатство могли бы сыграть роль посредника.

* * *

Армянская Церковь была основана, по всей видимости, в конце III века святым Григорием Просветителем, и потому ее часто называют Церковью григорианской. Обстоятельства не позволили армянским епископам участвовать в Халкидонском Соборе, и в 551 году Армения сделала окончательный выбор в пользу нехалкидонской традиции прежде всего потому, чтобы, вопреки Византии, отстоять независимость нации, обязанной ей своей культурой (и прежде всего, своим алфавитом). С тех пор судьба Церкви стала неотделима от судьбы этого распинаемого народа, испытавшего на себе в 1915— 1917-м, а затем в 1922—1923 годах настоящий геноцид. Сегодня Армянская Церковь насчитывает приблизительно пять миллионов верующих. Более половины из них образуют компактную группу в советской Армении и Азербайджане. Другое сосредоточение армянского населения — приблизительно 400 тысяч — находится в Сирии и Ливане. Прочие же образуют гигантское рассеяние, распространившееся по пяти континентам, причем наиболее важные общины можно найти в Болгарии, во Франции (200 тысяч) и в Соединенных Штатах (300 тысяч). Церковь эта состоит из пяти неравных юрисдикций: католикосата с центром в Эчмиадзине и католи- косата Киликийского, чей центр находится в предместье Бейрута, патриархатов Иерусалимского и Константинопольского и архиепископства Болгарского. Католикос Эчмиадзина обладает юрисдикцией над диаспорой, и за ним признается первенство чести и со стороны католикоса Киликийского.

* * *

«Нехалкидонские» Церкви сосредоточены не только в восточном бассейне Средиземноморья. Они, начиная с христианской античности, рассеяны и по странам Азии и Африки.

В Африке в Эфиопской Церкви приблизительно тринадцать миллионов членов. Основанная в IV веке, она оставалась долгое время в сфере влияния Коптского патриархата в Египте, назначавшего ее первоиерарха, Абуну, и оказалась в монофизитском расколе, даже не заметив этого. В XX веке она обрела полную независимость только в 1951 году благодаря императору Хайле Селассие, дважды спасавшему христианскую Эфиопию: в 1916 году, когда он, тогда молодой аристократ, изгнал негуса Лиджа Яссу, обратившегося в ислам и намеревавшегося навязать его традиционно христианской стране; затем в 1935—1941 годах, когда его имя символизировало сопротивление итальянской оккупации... Это имя, которое он принял при своей коронации в 1930 году — имя Святой Троицы (что и означают слова «Хайле Селассие»), — знаменовало собой решимость и волю оставаться христианской крепостью на земле, осажденной со всех сторон исламом...

В этом христианстве, сильно окрашенном традиционностью, где форма играет почти магическую роль, печать иудео- христианства выражена еще отчетливей, чем в Египте. Династия возводит свой род к Соломону и Царице Савской, и негус носит льва Иуды на своих знаменах. Здесь мальчикам делают обрезание, «Господину вселенной» приносят первины урожая, воздерживаются от определенных сортов мяса, на бракосочетаниях должен быть непременно «друг жениха», а Само празднество уподобляется «Кане Галилейской». Вода для Крещения берется только из Иордана, и в Церкви, которая почитает себя держательницей «Ковчега завета», можно найти изображение его во всяком храме.

Наряду с церковнослужителями, весьма невежественными, существуют и «церковные миряне», dobteras, которые нередко принадлежат к интеллигенции, студентам и преподавателям. Они иногда проповедуют в храмах во время богослужения, они же составляют корпорацию певцов, танцоров и поэтов. Ибо всякое важное богослужение не обходится без священных танцев, барабанных ритмов и кадильного дыма, причем к кадильницам привязаны колокольчики. Богословское обновление намечается среди dobteras и некоторых монахов (чья аскеза, питаемая размышлениями над псалмами, остается очень традиционной), и оно сродни подобному же обновлению и в Коптской Церкви, ищущей контактов с Православием и посылающей своих студентов на богословские факультеты...

В Азии «православная» Церковь Южной Индии объединяет более миллиона членов. Малабарский берег, ныне образующий штат Керала, входящий в Индийский союз, представляет собой древнейший анклав христианства, принесенного сюда некогда святым Фомой. В Милапоре, недалеко от Мадраса, находится могила, почитаемая здесь как могила апостола. Так это или нет, но уже в IV веке в этом районе были церковные общины, зависевшие от католикоса Селевки- Стезифона в Месопотамии, позднее обосновавшегося в Багдаде. Веком позже эти христиане Индии, также не ведая причин, оказались не «монофизитами», но «несторианами».

Здесь произошло одно из самых удивительных событий в истории христианства. В V веке Антиохийская школа, в противовес Александрийской, сделала упор на человеческой природе Иисуса, видя в Нем едва ли не только человеческую личность, что, будучи храминой Слова, целиком охваченной Им, «сопрягалась» с Ним таким образом, что при этом, казалось, должно было умалиться единство Бого-человечно- сти. Эти положения, доведенные до крайнего своего положения Несторием и осужденные Эфесским Собором (431), были подхвачены преподавателями Эдесской школы. Когда она была закрыта государством в 489 году, большинство преподавателей и студентов эмигрировали в персидскую империю, где их очень хорошо приняли, и несторианство, таким образом, стало официальным учением христиан Персии, которые тем самым подчеркнули свое отличие от государственной Церкви враждебной державы, т. е. ставшей теперь византийской, империи. Эдесские интеллектуалы стали привилегированным классом в империи персов и сохранили эту роль и после мусульманского завоевания, передавая исламской цивилизации греческую науку и философию. В то время несто- рианская Церковь стала расти с фантастической быстротой. Ее миссионеры избороздили Туркестан, Монголию, Тибет, Китай, Индию, Индонезию. Церкви в полном смысле слова — 230 епархий и 27 провинций — существовали в XIII веке среди турок, монголов и китайцев. Монгольская империя поддерживала это распространение и спасала Византию, наседая с Востока на исламизированных турок.

Крушение всего этого остается загадочным. Гибель монгольской империи в конце XIV века разорвала единое пространство миссионерской деятельности. Несторианство, делавшее акцент скорее на морали, чем на мистике, не сумело овладеть азиатской душой, как не сумело этого сделать и западное христианство, пришедшее на этот раз с моря, и также бывшее более моралистическим, чем духовным. В конце средних веков Дальний Восток откликнулся водворением собственной религии, и теперь это было распространение буддизма. В XX веке из всего интеллектуального арсенала Запада он инстинктивно выбрал марксизм. Монизму углубившейся в себя духовности и монизму материи как всегда не хватало Халкидона.

В Индии расширившееся несторианство воздвигло «Церковь святого Фомы». Оказавшись вновь в изоляции, она в XVI веке была грубо присоединена к Риму португальцами. Веком позднее слепой фанатизм латинизации, уничтожение наиболее чтимых книг принудили большую часть христиан отделиться от Рима. Они вновь вошли в контакт с христианами Ближнего Востока и присоединились на этот раз к Сирийской Церкви. Таким образом возникла «нехалкидон- ская» Церковь на Юге Индии. Католические миссии, а вслед за английской колонизацией также и англиканские и протестантские миссии отрывали от нее большие куски. В XX веке она раскололась между «националистами», сторонниками независимости, и традиционалистами, оставшимися в юрисдикции сирийского католикоса. После второй мировой войны группы молодежи, используя методы Ганди, добились примирения и церковной независимости каноническими путями. С 1958 года католикос Моран Map Вассилий III — единственный глава «нехалкидонских» «православных» Индии. Движение, начатое молодежью, имеет тенденцию переродиться в движение и церковного обновления. Давление как униатов, так и протестантов и англикан все больше толкает эту Церковь к Православию, которое не оспаривает ни ее независимости, ни глубоко «восточного» строя ее духовной и церковной жизни.

* * *

Напомним о мелком, но знаменательном факте 1923 года: когда после резни в «Малой Армении», в Киликии, армянские беженцы прибыли в Корфу, у них не было ни одного священника. Православный митрополит тогда причащал их. Это был

будущий патриарх Афинагор.

* * *

ОН

Ничто не препятствует соединению с «нехалкидонскими» Церквами в самом скором времени. Эти Церкви сохранили структуры, духовное наследие и учение, вышедшие из великой патристической эпохи. Их литургическая жизнь, их обычаи зачастую более близки к апостольским временам, чем наши нынешние византийские обряды. Тот факт, что им удалось выжить в течение более чем пятнадцати веков в окружении враждебного им мира, будучи отрезанными от основного ствола христианства, есть уже наилучшее свидетельство подлинности их веры.

Я

С той поры как мы вступили с ними в богословский диалог, мы удостоверились в том, в чем у кого-то были сомнения, т. е. что они ни в коей мере не монофизиты. Когда вместе с Кириллом Александрийским они говорят о единственной природе Христа, они имеют в виду единственную экзистенциальную, личностную реальность. Содержание этой реальности бого-человечно, но с сильным акцентом на обожении плоти Господа, той плоти, что на архаическом, почти библейском языке означает всецело человеческое и, разумеется, космическое... Ибо великие догадки Кирилла нашли место в определениях последующих Соборов. Сегодня «нехалкидониты» открывают для себя наследие семи Вселенских Соборов и великие достижения византийской мысли, в частности пала- митский синтез. Они могут оценить, в какой мере это «хал- кидонское» богословие остается также «кирилловым», сосредоточенным на стяжании Духа через соучастие в «духовном теле» Христовом. Палама даже прибегал к таким выражениям, как «плоть Божия» и «стеклянный факел», откуда изливается нетварный свет, выражениям, столь близким Александрийской мысли...

По сути то, что мы выражаем с большей точностью в понятиях личности (ипостаси) и природы, они вкладывают в конкретное существование Воплощенного Слова. Там, где мы говорим об «ипостасном союзе» божественного и человеческого, они говорят о единственной богочеловеческой реальности. Там, где мы вспоминаем о союзе воли Божией и воли человеческой, энергии божественной и энергии человеческой внутри единственной личности Слова, они говорят о единой бого-человеческой воле, едином бого-человеческом действии... И всякий раз уточняют, что эта реальность, это действие, эта воля выражают «сочленение», «союз».

ОН

. Согласия достичь нетрудно. В том, что касается церковных структур, нет никакой проблемы: здесь то же апостольское преемство, то же ощущение Церкви как тайны Воскресшего, тр^же общение Церквей-сестер в лоне вселенской Церкви. За последние несколько лет диалог с этими древними и благородными Церквами продвинулся очень далеко. Это был негромкий, почти неслышный диалог. Теперь стоит как следует встряхнуть историческую инерцию и достичь единства.

«Посмотрите на этот остров, — сказал мне в Халки патриарх. — Это Проти, "первый" из Принцевых островов, которые встречаются на пути, когда плывешь из Константинополя. Мы организуем там летний лагерь для молодежи. В Проти много армян, сейчас их там больше всего. Недавно на праздник Успения на остров приезжал армянский патриарх, п^его встречали именно как патриарха в главной Православной Церкви. И армянская молодежь приезжает в летний

лагерь. Так исподволь готовится единство — де факто!»

* * *

В 1951 году, когда отмечалось 1500-летие Халкидонского Собора, в православной среде раздавались призывы к восстановлению отношений с «нехалкидонскими» Церквами, ибо многим казалось, что решающую роль в разделении сыграли прежде всего этнические факторы и путаница со словами.

В 1956 году первый контакт был установлен митрополитом Иаковом, в то время представителем патриарха Афинагора при Всемирном Совете Церквей. Он нанес визиты главам некоторых из этих Церквей, чьих делегатов ему приходилось нередко встречать в Совете. В 1959 году сам Афинагор, а затем в 1960 году патриарх Московский Алексий установили аналогичные контакты во время их паломничеств на Святую Землю.

В Каире 10 декабря 1959 года Афинагор посетил Институт Высших Коптских Исследований, утвердив несомненное Православие Коптской Церкви: «Вы — православная Церковь, которая двадцать веков трудилась над утверждением православной веры и предания... Фигура вашего патриарха выше любых представлений о нем. Обликом, самой личностью он подобен древним аскетам. Поистине мы все едины, мы, православные христиане, крещенные во имя Отца и Сына и Святого Духа, и глава Церкви нашей — сам Христос. У нас те же таинства, та же история, Те же традиции. Различия остаются на уровне слов... Присылайте к нам своих студентов, и мы пошлем к вам наших, чтобы изучать историю Коптской Церкви и все дисциплины, которые вы изучаете здесь».

1961 год был решающим. Прочные связи завязались между армянской Церковью и Константинопольским патриархатом. В «неделю единства» патриарх Афинагор и патриарх Хачатурян организуют совместные процессии, одну в армянской церкви, другую в греческой, но обе знаменательно посвященные Пресвятой Троице.

Шестью месяцами позже скончался патриарх Хачатурян, и католикос Эчмиадзина Вазген I, прибывший на похороны, нанес визит 8 июля Вселенскому патриарху. Это был первый визит такого рода за всю историю. Он открыл дорогу приглашению армянских наблюдателей на Первую Всеправослав- ную Конференцию.

Всем «нехалкидонским» Церквам также было предложено послать своих наблюдателей, и коммюнике, принятое на Фа- наре, гласило: «Вселенский патриарх Афинагор заявил, что у нас нет причин быть отделенными от этих Церквей; он убежден, что комиссия из представителей всех заинтересованных Церквей могла бы легко подготовить основу для единства».

На Родосе между «халкидонитами» и «нехалкидонитами» установилось немедленное взаимопонимание прежде всего в общем ощущении литургической жизни. Комиссия, посвященная «восточным Церквам», принялась за работу с братским участием их обозревателей, и конференция согласилась с тем, что процесс объединения может начаться еще до созыва православного предсобора.

В конце того же года представители Московского, Константинопольского и Бухарестского патриархатов, а также Греческой Церкви вместе с Коптской и Эфиопской Церквами нанесли официальный визит «православной» Церкви Южной Индии. Католикос и десятки тысяч верующих встречали их в Патханамтхитта, в штате Керала. Впервые византийская и коптская Литургии служились в Индии. Южноиндийская Церковь вышла из тягостной своей изоляции.

В 1963 году армянский патриарх Стамбула и коптский епископ участвовали в Афонских празднествах.

В следующем году, для того чтобы способствовать преодолению тяжелой исторической инерции, Всемирный Совет Церквей предложил свои услуги, и в августе 1964 года пятнадцать богословов, принадлежащих к двум группам Церквей, имели неофициальную встречу во время одного из заседаний комиссии «Вера и Устройство» в Аарусе, в Дании. Там были некоторые из лучших представителей православной богословской мысли: о. Георгий Флоровский, о. Иоанн Мейендорф, Ниссиотис, Конидарис, Романидес, а также протоиерей Виталий Боровой, представитель Московского патриархата при Всемирном Совете Церквей. С «нехалкидонской» стороны были армяне, копты, эфиопы, индусы. Переговоры, коснувшиеся самых существенных вещей, длились три дня. «Мы говорили с откровенностью любви и убежденностью в истине, — гласит заключительная декларация. — Каждый из нас многому научился от других. Наши традиционные недоразумения начали рассеиваться. Каждый из нас нашел в других единую и православную веру Церкви. Пятнадцать веков разделения не увели нас от веры наших отцов».

В центре этих дней находилась знаменитая формула святого Кирилла Александрийского: «единая природа (physis) воплощенного Слова Божия».

«Мы открыли, что находимся в полном согласии в том, что касается самой сути христологического догмата. Различные терминологии, коими мы параллельно пользуемся, выражают, на наш взгляд, одну и ту же истину. Поэтому мы единодушно отвергаем учение Евтихия (настоящее моно- физитство), как и учение Нестория; принятие Халкидонского Собора или отказ от него не влечет за собой ни той, ни другой ереси». Это было важное утверждение, ибо в пылу полемики «нехалкидонитов» обвиняли в простом и чистом монофизитстве, т. е. в растворении человеческой природы Христа в божественной, в отделении Человека Иисуса от Воплощенного Слова Божия.

«Мы сознаем, что мы оба сохраняем фундаментальную верность христологическому учению единой и нераздельной Церкви, сформулированному святым Кириллом», чей словарь после разъяснительной работы указывает на равнозначность слов «physis» (конкретное существование) и «hypostasic» (личностное существование). «Решения Халкидонского Собора (451) могут пониматься лишь как утверждения Собора Эфесского (431), осудившего Нестория и провозгласившего Марию «Богородицей» и показавшего, что человеческая природа Христа и есть человеческая природа божественной Личности. Точно так же Халкидон «должен быть лучше понят в свете Константинопольского Собора (553)», для которого неустрашимая двойственность божественного и человеческого ни в коей мере не умаляет их энергетического взаимопроникновения. «Все Соборы должны рассматриваться как этапы органического развития, так что ни один Собор и ни один текст нельзя рассматривать изолированно от другого».

«Вместе нам надлежит признать и изучить политические, социологические и культурные факторы, которые в прошлом столь явно способствовали созданию разделений в Церкви... Дух Святой, обитающий в Церкви Христовой, поведет нас

всех вместе к полноте истины и любви».

* * *

Для того чтобы диалог принял конкретный характер, необходимо, чтобы «нехалкидонские» Церкви, удаленные друг от друга во времени и пространстве и находившиеся в долгой изоляции, могли встретиться и наметить пути регулярных консультаций. Эфиопский император, получивший титул «защитника веры», первым проявил инициативу, собрав глав пяти Церквей в Аддис-Абебе 15—21 января 1965 года. Они назначили постоянно действующий временный комитет для подготовки новой конференции и решили учредить комиссию для подготовки диалога с «халкидонитами». Что касается диалога с Римом, то для него следует вначале заручиться согласием всего Православия и дождаться решения униатской проблемы. Конференция также нашла христианское выражение для чаяний стран третьего мира: «Всякий человек, всякая община, всякий народ и всякая нация имеют право на свободу совести, на равенство и справедливость...» Ее голос был и голосом православных, живущих в этой части нашей планеты...

* * *

В июле 1965 года патриарх Афинагор наметил в коммюнике, опубликованном одновременно в Женеве и Лондоне, шаги, которые следует предпринять для того, чтобы добиться объединения с «нехалкидонитами». «Прежде всего должна быть подготовлена почва с помощью контактов и визитов на всех уровнях, обменов профессорами и студентами и т. д. Параллельно должна быть осуществлена следующая богословская подготовка:

1. Создание с обеих сторон богословских комиссий, одной всеправославной, другой всевосточной... 2. 3. Рассмотрение каждой из комиссий, сначала по отдельности, затем совместно, проблем, непосредственно касающихся богословских различий... Речь идет о следующих основных проблемах: 4. а) исторические причины конфликта между двумя Церквами;

б) нынешняя христологическая концепция в каждой из Церквей;

в) другие основные моменты расхождений догматического, исторического или канонического порядка (касающихся управления, административной структуры, юрисдикции Церкви) и т. п.

5. По завершении работы над этими проблемами обе богословские комиссии должны будут представить свои выводы соответственно каждой из Церквей, дабы они вынесли свои авторитетные суждения и решения». 6. И с той и с другой стороны, как надеется патриарх, начнется процесс примирения, который завершится принятием объединительных декретов. В итоге «собрание глав Церквей возвестит миру о своем окончательном объединении и увенчает это событие совместным совершением Евхаристии».

В сентябре того же года патриарх решил организовать перевод на греческий язык армянской и эфиопской Литургии, ибо «взаимное понимание Литургии необходимо для развития диалога».

* * *

В январе 1966 года новая конференция в Каире официально организует «постоянный Комитет "нехалкидонских" Церквей» с центром в Аддис-Абебе и тремя секретариатами в Каире, в Бейруте и Кутаяме, в Южной Индии.

Этот постоянный комитет после своего заседания в предместье Бейрута в феврале 1967 года принимает православную делегацию и изучает с нею «средства, которые могли бы содействовать установлению братских отношений и полного общения...» Намечалось сотрудничество на Ближнем Востоке, первым его результатом была работа над катехизисом. Это одна из основных проблем «дохалкидонских» Церквей, которые должны прежде всего осмыслить собственное наследие,

стряхнув с себя огромную инерцию многовековой спячки.

* * *

23—26 июля 1967 года в Бристоле еще раз собралась смешанная комиссия «халкидонских» и «нехалкидонских» богословов. Было еще раз подтверждено и углублено соглашение, достигнутое в Аарусе, но с охватом на этот раз и более широких проблем. В общей декларации можно увидеть начало осуществления грандиозного патриотического синтеза, свойственного, по правде говоря, немногим экуменическим текстам:

«Бесконечная любовь Бога к человеку, коей Он сотворил и спас нас, служит той изначальной точкой, откуда мы осмеливаемся взирать на тайну соединения в Господе нашем Иисусе Христе всецелой божественности и всецелой человечности. Ибо нашего ради спасения Бог-Слово стал одним из нас. Он, единосущный Отцу, стал, благодаря Воплощению, единосущным и нам. Бесконечной Своей благодатью Бог призывает нас к соучастию в Его нетварной славе. Бог стал Человеком по природе, дабы человек мог стать Богом по благодати. Человеческая природа Христа открывает и осуществляет и подлинное призвание человека. Бог призывает нас к общению с Ним в полноте Тела Христова, дабы мы могли быть преображены из славы в славу. Именно в этой конкретной перспективе спасения мы подошли к христологиче- ской проблеме.

Мы вновь обращаемся к общим нашим Отцам вселенской Церкви, святому Игнатию и святому Иринею, святому Антонию и святому Афанасию, святому Григорию Нисскому и святому Иоанну Златоусту, святому Ефрему Сирину и святому Кириллу Александрийскому и многим другим отцам блаженной памяти. Опираясь на их учение, мы видим глубокую зависимость между христологией и пониманием спасения, так же как и связь того и другого с учением о Боге и учением о человеке, с экклезиологией и духовной жизнью, и со всей литургической жизнью Церкви».

Унитарное видение древней Церкви, где личная духовная жизнь питается «тайнами» и творит человека как существо литургическое. Здесь — и напоминание о «сотериологиче- ском» аргументе александрийцев о том, что если умалить человеческую природу Христа или отделить от нее Его божественную природу, то разрушается и Церковь, и духовная жизнь; ибо Церковь в крещении и Евхаристии есть не что иное, как «плоть Божия», которая обоживает нас.

«Начиная с V века, — говорится в декларации пятнадцати богословов от обеих Церквей, — мы пользовались различной терминологией для исповедания общей веры в Господа нашего Иисуса Христа, истинного Бога и истинного Человека. Одни из нас утверждают, что две природы, две воли и две энергии ипостасно едины в едином Господе Иисусе Христе; другие — что в одном Христе есть одна природа, одна воля и одна сочлененная бого-человеческая энергия. Но и те и другие говорят о союзе неслиянном, нераздельном, несмешанном, неразрывном. Эти четыре слова принадлежат нашей общей традиции». Однако именно они, эти четыре слова, составляют халкидонский догмат.

«Обе Церкви утверждают, что существует динамическое постоянство божественной и человеческой природы со всеми их свойствами и способностями, присущими той и другой, в единственном Христе». И здесь всплывают понятия Халки- дона. «Таким образом, те, кто говорит о "двух" (двух природах, божественной и человеческой, во Христе), не разделяют и не разрывают Его. И те, кто говорит об "одном" (единой природе, в смысле единой реальности Христа), не производят смещения или слияния. "Неслиянно, неразрывно" тех, кто говорит о "двух", и "нераздельно, неразрывно" тех, кто говорит об "одном", должны быть специально подчеркнуты, дабы мы могли взаимно понять друг друга.

В этом духе мы остановились также на непрерывности учения, развивавшегося на церковных Соборах и особо на моноэнергетических спорах (о единстве одной или двух энергий во Христе), и монофелизма (касающегося одной или двух воль...) в VII веке. Все мы согласились с тем, что воля человеческая во Христе ни поглощается, ни подавляется божественной в Воплощенном Слове и что ни одна из них не противоречит другой. Последним этим уточнением мы обязаны святому Максиму Исповеднику, для которого «естественная воля» человека, в том виде, в каком она восстанавливается Христом, пребывает в спонтанном общении с волей божественной. «Позицию тех, кто хочет говорить о единой сочлененной бого-человеческой воле и единой сочлененной бого-человеческой энергии, неслиянной, нераздельной, никак нельзя считать несовместимой с определением Константинопольского Собора (680—681), утверждавшего, что две собственные воли и две собственные энергии существуют во Христе нераздельно, необратимо, неразрывно и без смешения».В заключение Декларация пятнадцати богословов обращается к обеим Церквам с просьбой учредить официальную смешанную комиссию, которая должна была бы «сформулировать окончательную общую декларацию, в которой мы могли бы выразить совместно и в общих понятиях нашу общую веру в одного и того же Господа Иисуса Христа, Которого мы исповедуем истинным Богом и истинным Человеком». Эта комиссия должна будет заняться также «каноническими литургическими и юрисдикционными проблемами, которые стоят на повестке дня. Речь идет об анафемах и литургических обвинениях, что провозглашались на Литургии некоторыми Церквами против богословских учений, которые другими считались обоснованными и святыми; речь идет также о признании и непризнании некоторых Соборов, о гарантиях и необходимых юрисдикционных соглашениях, прежде чем формальное общение будет восстановлено».

Эти предложения, возникшие в рамках того процесса, что был начат Афинагором в 1965 году, рассматривались также Четвертой Всеправославной Конференцией (Шамбези, июнь 1968 года). По просьбе Вселенского патриарха конференция решила сформировать богословскую комиссию, которая должна будет заняться подготовкой диалога с «нехалкидонитами», а затем, после сближения фундаментальных позиций, соединиться с аналогичной «нехалкидонской» комиссией для создания проекта соединения, который обе Церкви должны будут соборно утвердить.

 
 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова