|
Письма 1941, 1945 гг.
25.VIII.41
Дорогая мамочка!
Мы получили твое письмо, в котором ты пишешь, что неизвестно, когда ты сюда приедешь. Если ты до 1 сентября не приедешь, то я лучше уеду в Москву и буду учится там. Ведь моя школа и мой класс работать будут. В Рязане все равно я учится не буду. В школу меня не примут, потому что у меня нет документов. У тети Фани мне жить очень плохо. Если я останусь жить в Рязане и не поеду в Москву, то учиться в Рязане я не буду. Напиши мне скорее ответ. Привет папе и Мусе. Борис.
(Открытка из Рязани в М., с сохранением орфографии подлинника.)
НКО-СССР
Школа радиоспециалистов
АБТ Войск КА
1 марта 1944 г Удостоверение
№ 278
Москва
Выдано кур-ту Гиндину Борису Лазаревичу в том, что он состоит с 1 августа 1943 г. на военной службе в Красной Армии.
Удостоверение выдано на получение установленных законодательством Союза ССР для военнослужащих и их семей льгот, по налогам, госпоставкам и других. Если семья (хозяйство) т. Гиндина Бориса Лазаревича отвечает условиям, которые по действующему законодательству дают право на получение этих льгот Удостоверение действительно по 1 мая 1945 г
МП Начальник Строевого Отдела Инженер-капитан Степанов
14 марта 1945 г.
Одесса,
Дорогой папа!
Как тебе известно, я еду в Бухарест. Сейчас нахожусь в Одессе, и в 19 часов выезжаю в Кишинев. До Одессы доехал хорошо и дальше думаю доеду неплохо. Нас с товарищами, Нас всего 5 человек, так что весело и спокойнее. С питанием тоже хорошо. Во-первых: я взял с собою много из дома, а, во-вторых, многое доставал в дороге. Да, те советы, которые ты передал мне через маму по телефону, я конечно учту, Только ты зря за меня в этом беспокоишься. Уж насчет чего, а насчет этого будьте покойны. О своих делах напишу в письме подробно. Ну, пока, жди моих писем.
Целую. Борис.
17 марта.
Здравствуйте дорогие!
Сейчас сижу на станции, жду поезда. Никак не доберемся до места назначения. Вообще все хорошо. Здесь ужасная жара, такая как у вас будет в июле. Едим много фруктов, пьем вино. Вообще порядок. Не беспокойтесь за меня. Из Одессы я послал открытку. Эта открытка не знаю дойдет ли до вас. Опускаю ее наугад. Ну, пока все. Следующее письмо напишу. Когда узнаю обратный адрес. Ну, пока.
Целую, Борис.
27 марта 1945 г.
Дорогая мама! И все остальные.
Наконец-то я добрался до места и имею возможность написать вам письмо. В том первоначальном пункте, куда я поехал, я был всего один сутки, Там вообще хорошо жилось, и я очень жалею, что не попал туда раньше. Доехали мы туда замечательно. Приехали туда 18 марта, и никого там не застали, все уже уехали в другое место. Пришлось догонять. Я было только начал понимать румынский язык, а туту пришлось сразу переходить на мадьярский (венгерский). Добрался я до места 25 марта, потом уже вместе со всеми переехал в другое. Сейчас живу ничего. Правда, в промежуток между 18 марта и 25 были все время в дороге, туговато было с продовольствием, сейчас все наладилось. Должность я еще никакую не получил. Нет места. Нахожусь вроде как в резерве. Но это временно. Вопрос всего десятка дней. Потом, скорее всего, попаду туда, куда хотел, и для сего вообще меня предназначали. Со мной все время вместе были мои товарищи, с которыми я выехал. Сейчас нас вместе только трое. Я, Футерман и Некрасов. Спирин попал на должность. И вообще, кто раньше выехал, тоже совсем устроились, хотя раньше них приехали всего два человека. А после нас никого!? Что очень странно. Куда же девались еще 5 человек. Живем сейчас все вместе, на частной квартире. Здесь ужасная жара, а ведь ты знаешь, как я был одет. А пришлось очень много ходить пешком. С питанием сейчас хорошо. Три раза в день , нормальное. Ну, конечно, дополнительно кое-что организовываем. Единственное, что плохо: ничего не знаю о вас и не мог до сих пор даже сообщить вам адрес. Послал вам только одну открытку еще из-за Одессы. Интересно, получили ли вы ее. Папе тоже написал оттуда и сейчас тоже напишу. Как узнаю о себе, что-нибудь более определенно, напишу. Вообще письма до меня будут идти очень долго, так что пишите больше и не ждите сразу ответа на письмо вообще здесь все есть. А особенно много того, о чем мы последний раз говорили с папой. Так, что надо быть очень осторожным. Вина здесь хватает, вообще здесь очень трудно быть трезвым. Вообще жизнь моя веселая. Это продлиться несколько недель. А потом, куда положено. Если бы видели в какой богатой комнате я сейчас пишу письмо, какой стол, и на какой кровати я буду спать. Мне, да и вам, пожалуй, и во сне это не снилось. И вообще все как-то странно и быстро вышло. Теперь буду с нетерпением ждать от вас писем. Пишите больше, ну а за мной дело не станет. Если хочешь, позвони по телефону К-2-37-25 (Футерман, майор), кое-что сможешь узнать у него, я ведь вместе с его сыном. А папаша этот – человек осведомленный. Ну, сейчас пойду обедать, уже 2 часа по московским, а по венгерскому 12 часов. Потом кое-что придется поделать, по свои делам, или спать лягу. Да сейчас еще напишу папе. Ну, я кажется расписался. Вообще писем писать не люблю. Так что это письмо видимо очень бестолковое.
Пока, всех целую всем привет,
Ваш Борис.
28 марта 1945 г.
Дорогой папа!
Наконец-то я имею возможность написать тебе. Я добрался до своего первоначального пункта назначения 18 марта и сразу пришлось ехать дальше. На свою должность я не попал. Сейчас нахожусь вроде как в резерве. На днях выясниться все. Вероятнее всего, все-таки буду работать по своей законной специальности. Вообще живу хорошо. Учу мадьярский язык (надо же разговаривать с местным населением). Было, правда, несколько дней туговато с продовольствием, зато сейчас хорошо. В общем подробности напишу в письме. Жалко, что тебя нет здесь, очень много было бы тебе работы по твоей специальности. Жду скорее ответа. Целую твой Борис.
29 марта 1945 г.
Дорогая мама!
Я, правда два дня тому назад, послал тебе письмо, но очень мало надежды, что они дойдут до вас. У меня все в порядке. Сейчас отдыхаю, делать совершенно нечего. Живу в одной венгерской деревушке. Насчет моей должности пока ничего неизвестно, все выясниться в начале апреля. Думаю, что буду там, куда хотел попасть. Больше меня никак не могут использовать. Живу вместе со своим товарищем Некрасовым. Футерман уже получил должность совершенно несоответствующую его специальности. Что-то вроде интендантства. Ну, что же
То ему ведь на роду написано. В общем, живем хорошо. Питание хорошее, вина сколько хочешь, денег, правда, в казарме ни копейки (вернее, ни одной панги). НУ, они и не нужны, а в начале апреля я получу. Живу, как на даче под Москвой, есть хороший сад, валяешься целый день на зеленой травке, а ночью спишь на пуховых перинах и перинами же укрываешься. Здесь так принято. Жара здесь невозможная, как у вас в Москве, будет в июле месяце. Сейчас-то, наверное, у вас холодно? Вообще очень интересно, как у вас жизнь. Так это пишите подробнее. Газету (правда, не центральную), я имею каждый день. Так что все события мне известны. Сейчас читал приказ Сталина, наши войска заняли Дьер и Комарош, да и союзники неплохо продвигаются. На днях и я приму в этом участие. Возможно, будет перерыв в письмах. Так что беспокоится не следует. Если мне позвонит по телефону В. Чимкина, то запишите ее адрес. А то я его где-то потерял. Папе, в Тамбов, я пишу. Жалко, что его нет вместе со мной, много было бы ему работы по специальности. Надо быть очень осторожным. Все, что я с собой взял пригодилось. Сейчас, правда, у меня один вещевой мешок. В чемодане потребности нет, На всякий случай, на днях напишу вам еще. Вы же, как получите письма, сразу отвечайте. Буду ждать с нетерпением. Привет всем. Галке на днях пришлю хорошую открытку.
Целую Борис.
29 марта 1945 г.
Дорогой папа.
Я на днях послал тебе письмо, но на всякий случай, посылаю второе, вслед за ним. У меня сейчас все в порядке. Отдыхаю, ничего не делаю. Живу в одной венгерской деревушке, как на даче под Москвой. Вина очень много, так что весело. Правда, надо быть очень осторожным, а то, пожалуй, пропадешь в твое богоугодное заведение. Насчет моей должности выясниться в начале апреля. Думаю, что буду работать по специальности. Здесь пробуду недельки полторы, две, ну, а потом, сам знаешь. С питанием хорошо. Здесь тепло, прямо жара. У вас так будет только в июле. Газеты я имею, каждый день, так что в курсе всех событий. А вообще сейчас скучно. Письма ко мне идут очень долго, так что, как только получишь мои письма, сразу пиши. Пиши больше и подробнее. Если у тебя надежда на возвращение, И вообще как живешь?
За меня совершенно не беспокойся. У меня все гораздо лучше, чем ты думаешь. Я ведь знаю. И можешь совершенно позабыть про то, каким я был в тылу. Домой я послал много писем. Если сможешь, то звони почаще домой, скажи маме, что у меня все в порядке, а то она беспокоится и может мне поверить. Ну, до свидания. Дорогой. Передай привет твоему Егору, и всем, кто меня знает.
Целую крепко, твой Борис.
2 апреля 1945 г.
Дорогая мама!
Я вам послал уже несколько писем, на которые ответа, конечно, не имею, но надеюсь, что вы мне уже написали. У меня все по-старому. Живу, ничего почти не делаю. Вообще у нас затишье. Нов ведь, ты сама знаешь, что бывает после затишья. Сейчас я дежурю по связи, в наряде. Сижу, болтаю с девушками-телефонистками. Скучно, да к тому же ужасно хочется спать. Вчера у местного населения большой праздник – началась пасха. С утра по улицам идут толпы народа. Все разодеты, как по-парижской моде. Я тоже, подошел к церкви, был концерт одной забредшей фронтовой бригады, потом пошел в местный комсомольский клуб, там танцы. Потанцевал с мадьярками фокстроты, плохо, что не поговоришь с ними, как следует. Но, в общем, договориться можно. Вообще венгерки очень красивые и очень изящно одеваются. Это-то в деревне! Вот у кого надо поучиться московским. Вообще здесь исключительно чистоплотный народ. На днях был в столице, но там, конечно, почти нет следов пережитой жизни. Вчера получил доп. Паек, масло, сахар, достали хорошего вина, в общем встретили апрель месяц. Пил, вспомнил, как бывало в 41 году, ходил в гигиенический институт, сейчас здесь была как раз такая обстановка. Ну, до свидания, всем привет,
Целую Борис.
4 апреля
Придется на вас здорово обижаться. Все люди, как люди, получают письма, а я получил от вас, черт и когда, по одному письму и все. Так не годится, А я ведь пишу вам, почти каждый день. Это безобразие.
Буду жаловаться. С приветом, Борис.
7 апреля 1945 года.
Дорогая мама!
Я послал вам много писем, но пишу еще, так как сейчас у меня много свободного времени. Пока у меня все по-старому. Нахожусь там же, где и был, я писал. Сейчас ничего не делаю, в буквальном смысле. Никакой должности еще, пока не получил. Все это вопрос еще нескольких дней. Думаю, что меня используют по назначению. Я беседовал по этому вопросу со своим начальством. Первую половину месяца мы будем здесь, а то и больше, так что, как все выяснится, я напишу. Живу я хорошо, вместе со своими двумя товарищами. Один, я уже тебе писал – Футерман, работает, правда, наверно, временно, где-то по интендантству. Тебе, конечно, понятно, почему. А другой, Некрасов, находится в таком же положении, как и я. Плохо, что совершенно нечего делать, разве только раза два в неделю сходишь дежурным по связи, или еще что-нибудь вроде этого, и больше ничего. С питанием дело вполне нормально. Так же, как и два месяца назад. Вспомни, Вечерами, часто бывает кино или концерт, а то пойдешь в венгерский клуб, там танцы, потанцуешь с венгерками под джаз. Единственное занятие это, хоть напишешь письмо, поэтому, не удивляйтесь, что я так часто пишу. Жалко, что здесь нет папы. Если бы ты только знала, сколько ему было бы здесь работы. За меня вообще: и в этом отношении, можешь совершенно не беспокоится. Ведь, как никак, я папин сын, и специальность отца, некоторым образом, передается по наследству. Сейчас сижу на террасе, вспоминаю, как было в Ильинском. Сейчас здесь в точь такая картинка. Жара ужасная. В саду цветут яблони, жалко, что только цветут, а не созрели, а то бы попробовал здешних яблок. Вспоминаю Кишинев, там-то я уж вдоволь наелся их. На днях, наконец, как следует починил сапоги, а то они было здорово у меня порвались. Зашел к одному местному шустеру (сапожнику) и через 40 мин. Они были готовы, как говорится, дешево и быстро и хорошо, на «!заграничной» коже. Совсем, как в московской «американке», только раз в двадцать быстрее. Потом, пошел к часовщику, вставил в свои часы новое стекло, а то мое выпадало, меня вернее мои часы, здорово спасла решеточка, которую я взял бы с собой, а то бы им был капут. Это, между прочим, единственное слово, которое отлично понимают все местные жители. Они отлично произносят «Гитлер капут», «Берлин капут». У них, у всех между просим, есть специальные словари, которыми они хотели пользоваться на нашей территории. Там специальный набор слов, всевозможные приказания. А получилось наоборот, этим словарем теперь пользуемся мы. Вот как бывает. Да иначе и не может быть!» Вы, конечно, читаете, про замечательные победы на фронте. Как быстро продвигаются наши войска. Да и союзники неплохо. Ну, кончаю писать, а то что-то расписался. Пишете мне больше и подробнее. Только прошу, не тратьте бумаги и чернил на различные советы. Пишите, как жизнь в Москве. Если мне есть письмо, то пришлите. Если не трудно, позвони Камаровскому, предай от меня привет. Сейчас еще напишу письмо папе, да и Вале, мне правда кажется, что она меня уже позабыла. Я ведь с ней очень мало знаком. Напиши, понравилась ли она тебе. Ты ведь ее видела и даже, кажется, с нею говорила. Ну, пока.
Привет Вер. Иван. И Александр. Ив. И пр.
Ну, конечно, Мусе, Дее, Галке, (Пете?) обязательно, пускай сестренки уже найдут немного свободного времени и мне напишут. Крепко всех целую. Ваш Борис.
Сегодня вечером я уехал. Где я нахожусь, сообщу отельным письмом. Борис. 7 апреля 1945 г.
9 апреля 1945 года.
Дорогой папа!
Не знаю, получил ли ты мое письмо, и в курсе и ты всех моих событий. У меня все по-старому. Только я сейчас уже не в Венгрии, а в Чехословакии. У меня все в порядке. Только немного, пока неопределенное положение, но на днях, думаю все выяснится. Тогда я тебе напишу все подробно. За меня не беспокойся, если будет перерыв в письмах. Сам напиши. Ну, пока. Жди письма.
Крепко целую. Борис.
9 апреля 1945 года.
Дорогая мама!
Вчера приехал на новое место. Здесь, правда, хуже, чем там, где я был. Но это неважно. Здесь, видимо, будем недолго. Насчет меня до сих пор ничего не выяснено. И у меня сейчас довольно неопределенное положение. Но на днях наверняка все выясню. Иначе не может быть. Та деревушка, где я был, сейчас далеко. Я уже переехал еще одну границу. Было, только освоился в Венгрии. Сейчас я в Чехословакии. Здесь с населением легче говорить. Они хорошо понимают русский язык. За меня сейчас совершенно не беспокойтесь. Возможно, будет перерыв в письмах. Сами понимаете. Но все же, на днях я еще вам напишу. Вы мне напишите больше. А то я вам очень много написал, а от вас ничего. Но это законно. Потому что письма идут долго. Погода здесь теплая. Сады цветут. А у вас сейчас в Москве наверно холоднее. Как я далеко сейчас от вас! А на днях буду еще дальше. 7 апреля послал тебе подробное письмо. Но мои предположения в этом письме не оправдались. В этот же день вечером я уехал оттуда. А там я жил неплохо. Пишите, все ли мои письма получаете, как сейчас жизнь в Москве. Пишите больше и подробнее. Мне все интересно. Если хочешь, позвони по тел. К-2-37-25 – Футенрману. Его сын вместе со мною, А он осведомленный человек. Но новенького у меня пока нет. Как будут новости, напишу. Может быть, встречу где-нибудь Ас. Ив. Вишневского, ведь он был где-то под Братиславой, и это совсем от меня близко Напишите, получаете ли от него письма. Ну, пока, привет всем. Целую, Борис.
11 апреля 1945 года.
Здравствуйте, дорогие мама, Муся, Дея и Галка!
Привет из Чехословакии!
У меня все по-старому. Только нахожусь я на новом месте. Сейчас можно сказать, отдыхаем, готовимся. Скоро придется поработать как следует. Сегодня, как раз месяц, как я уехал. А кажется гораздо дольше. Уж больно я далеко забрался. Ведь я, например, понятия не имел, что существует, скажем, такой город Трнави. А теперь вот, пожалуйста. Погода здесь хорошая. Ужасная жара и пыль стоит столбом. В такую жару сидеть бы целый день в реке и пить чай из самовара. Между прочим, чего-чего, а уж сахару здесь сколько хочешь. Так что в чае недостатка нет. Ну и всего прочего хватает. Плохо только то, что я не имею от Вас писем. Вам я послал много, так что, думаю, что на днях получу. Только вы пишите побольше. Я буду надеяться. Интересно, как в Москве. Вчера я читал газету «Правда» за 8 апреля. Подумайте, как быстро. Очень приятно читать, что в театрах, кино. Как это теперь далеко. Но будем надеяться, что скоро встретимся. Впереди решающие сражения. Недалек день окончательной победы. Немца мы добьем, дождетесь от меня письма из Берлина! Это будет скоро, скоро!
Ну, до свидания, дорогие.
Всех (даже Дейку) целую, ваш Борис.
11 апреля 1945 года.
Здравствуй, дорогой папа.
Привет из Чехословакии. У меня все по=старому. Только нахожусь, как видишь, на новом месте. Сейчас, относительно, отдыхаем, готовимся. Скоро придется как следует поработать. Насчет меня все еще выясняется. Единственное, что плохо, что у меня нет еще пока определенного места. На днях все обязательно выясниться. А вообще все хорошо. Далеко же я забрался. Раньше и города такого не слыхал, как например Трнава, а теперь вот пожалуйста. Жара здесь ужасная. Пыль! В такую погоду сидел бы я целый день в реке, пил чай. Чай, хотя я и так пью. Сахару здесь, сколько требуется. Да и остального хватает. Ну, на днях станет еще лучше. Я надеюсь, ты меня понимаешь. Интересно, получил ли ты мои письма Ответил ли ты на ни.? Если ответил, но на днях я должен получить от тебя их. Интересно знать, как ты живешь. Как насчет возвращения. Когда же, наконец, соберемся мы вместе. Думаю, что скоро. Газету я вчера читал за 8 апреля – «Правду». Подумай, как быстро. Да, ты бы дал мой адрес какой-нибудь тамбовской красавице, получал бы письма от нее, ей бы писал. Так для интересу. У тебя ведь там есть знакомые. ЗА меня не беспокойся, не нервный, чай. А спокойно работай. Как все выяснится, напишу.
Ну, пока, крепко целую, твой сын Борис.
12 апреля 1945 г.
Дорогая мама!
Вчера я тебе написал письмо, а сегодня приходится писать опять, так как у меня есть кой-какие новости. Наконец-то после долгих «мытарств» я попал на определенное место. И место неплохое, даже можно сказать хорошее. Сейчас оформляюсь, принимаю дела, людей. Мой предшественник, видимо здесь очень обжился и к большому своему сожалению покидает это «теплое местечко», Нахожусь пока там же, где и был. Я писал об этом в письме от 11 апреля. Скоро тронемся «вперед на запад». Сейчас готовимся. Впереди решающие бои. Что и как я подробнее напишу на днях, Между прочим. По долгу службы к почте я имею непосредственное отношение, так что все письма от вас мимо меня не пройдут. Дало за вами. На днях думаю от вас получу. Нахожусь я вместе со своими ребятами – товарищами по школе. Только мы не совсем вместе. Те мои двое товарищей, с которыми я последнее время жил (Футерман и Некрасов) еще не совсем устроились. Некрасов уехал в командировку, ну и Футерман, все ищет лучшего местечка. Я тоже до сего дня болтался, а сегодня утром меня вызвал (вымарано – комбат) мой начальник, майор Бобрик, предложил мне (сначала всегда предлагают, а не приказывают) так и так, я согласился, тем более, что подходящая должность для меня. Думаю, что здесь хорошо. Это по всему видно. НУ, а в дальнейшем посмотрим. Ждите письма. Всем привет. Крепко целую.
Борис.
14 апреля 1945 года
Дорогая мама!
Если ты получила те письма, которые я послал тебе на днях, то ты должна быть в курсе моих дел. У меня все в порядке. Работа у меня очень хорошая. Я доволен, что меня после долгих мытарств так хорошо устроился. Сейчас идут последние приготовления. Кончилась долгая подготовка. Наступило время действовать. Но мы хорошо подготовились. Впереди путь к окончательной победе. Этот час недалек, но бои предстоят тяжелые. Ты, конечно, читала сегодняшние газеты. Взята Вена, и еще один город Головин, совсем близко от меня. Мы идем еще дальше. Когда ты получишь это письмо, этот город будет уже позади далеко, далеко. Зато все ближе и ближе к Берлину – логову фашистского зверя. Наш путь туда. Жалко, что до сих пор не получил от вас ни одного письма. Ничего не знаю о вас. Беспокоюсь. Мало ли, что случилось. Вы, конечно, беспокоитесь за меня. Это естественно. Но я прошу, совершенно не беспокойтесь. А лучше, как сказал поэт Симонов, ждите меня в скором времени в Москву, тогда я обязательно приеду. Итак, до свидания.
Всех крепко целую ваш Борис.
Как будет возможность. Может на днях, пошлю посылку, купил вам довольно нужные вещи (чисто дамские). Напишите, нужны ли деньги.
16 апреля 1945 г. 11 час. 30 мин.
Здравствуй, дорогая мама!
Привет из далекой Чехословакии.
У меня все в порядке. Продвигаемся вперед, освобождаем Чехословакию. Пока все идет нормально. Сейчас нахожусь в одной чехословацкой деревушке. Еще вчера здесь хозяйничали немцы. Всюду следы их полного разгрома. В одном сарае, видно, они только-только собрались обедать, как их накрыла наша артиллерия. Так и валяются котелки, ложки… Сейчас пишу письмо во дворе, вокруг поднялась стрельба, наши «Иллы» подбили немецкий «Мессершмит», он загорелся и упал за домами на поле. Вот здорово. Метко попали. Чистая работа. Так быстро пришлось ехать, что даже в одном нас. пункте оставил свою сумку, хорошо, что там почти ничего не было. Бог с ней. Я себе сразу достал другую. Со своими товарищами теперь не вместе, все в разных местах. Футерман и Некрасов застряли где-то в тылу. Остальные разбросаны по разным местам. Так неожиданно иногда с кем-нибудь повстречаешься. Сейчас, впервые за несколько дней как следует умылся. А то был ужасно грязный. Сейчас, пока стоим на месте, привожу себя в порядок. Нашел Хороший «заграничный» крем, надраил сапоги. В общем принял «видик», Со своей специальностью дел совсем не имею. Но все же у меня работа, если так можно сказать, неплохая. Где я нахожусь, узнаете из газет. Найдете в газете фамилию того генерала, к которому я ехал. От вас пока ничего не получил. Сейчас, скоро должны привезти почту. Первым делом ее доставят ко мне. Думаю, что что-нибудь будет от вас. Вам я пишу почти через день. Как только будет возможность, пошлю посылку. Если нужны деньги, то напишите, я пришлю сколько нужно. Не беспокойся за меня, если будет перерыв в письмах. Сейчас это вполне возможно. Как только есть возможность. Я пишу всем. Ну, до свидания.
Крепко всех целую. Борис.
Всем привет.
Посылаю Галке картинку.
16 апреля 1945 г.
Здравствуй дорогой папа!
Привет из далекой Чехословакии.
У меня все в порядке. Сейчас продвигаемся, освобождаем Чехословакию. Сейчас нахожусь в одной деревушке. Еще вчера здесь хозяйничали немцы. Всюду следы их полного разгрома… (повторение предыдущего письма). Где я нахожусь, можешь узнать из газет. Ищи генерала Каткова.
Ну, пока. Крепко целую, твой Борис.
18 апреля 1945 г.
Здравствуй, дорогой папа!!!
У меня все в порядке. Жив и здоров. А вот о тебе пока ничего не знаю. Как долго идут письма! Дума, что от меня ты письма получил? Приблизительно знаешь, где я, и что я делаю. Сейчас, продвигаемся, освобождаем Чехословакию. Находимся на пути к одному большому, промышленному чехословацкому городу. Население освобожденных нас. пунктов встречает нас хорошо. Вчера я разговаривал с одними, просят быстрее освободить всю их страну и говорят «побольше «Катюш». Видимо, имеют наглядное представление, что такое «катюша». Папа, пиши мне больше. Не беспокойся, если от меня долго не будет писем. Сам понимаешь, как с ними трудно. Еще раз большое спасибо тебе за ножик. Если бы ты знал, как он мне пригодился. Мои часы идут очень хорошо. Стекло цело, его спасает решеточки. Ну, пока, крепко целую.
Борис.
19 апреля 1945 г.
Дорогая мама!
Не удивляйтесь, что так часто пишу, просто, пока есть возможность. Пишу через день. У меня все в порядке. Сейчас находимся на подступах к одному большому чехословацкому городу. Немцы там крепко засели. Но ничего, и оттуда выбьют. Население освобожденных сел и городов Чехословакии встречает нас хорошо. Немцы ведь устроили здесь свой «протекторат», поставили везде своих наместников. Все онемечивали. Теперь всему этому пришел конец. Красная армия вернула чехам свободу. В одном чехословацком городке меня позвали чехи, угостили, один неплохо говорил по-русски – пожилой. Оказывается, был в плену в России. Они рассказали мен, как здесь правили немцы. Всюду следы немцев. В одном доме нашел бумажник немецкого офицера, документы, порнографические открытки и видимо, фотография «Гретхен» и само фото представителя арийской расы. «Завоеватель». Много их валяется теперь по дорогам. Я разговаривал с одним пленным. Он говорит: «Все ничего, но русская «катюша»!!! Это нечто ужасное!» При этом лицо у него было полное ужаса!! Да! Этой (?) я сам еще раз убедился, что такое наша «Катюша».
От вас еще ничего не имею, Сейчас должны привезти почту. Может, что-нибудь будет. Между прочим, я вам писал, что в одном месте осталась моя сумка. Так вот, она нашлась. Мне ее привезли. В остальном у меня все в порядке. У меня есть для вас много сахару, на днях постараюсь послать посылку. Деньги тоже вышлю, как только попаду в тыл. Там все эти учреждения. Сейчас тепло, лежу вот на соломе, вспоминаю Москву, гигиенический институт… Последнее время часто почему-то вспоминаю, как там проводили время. Итак на сегодня кончаю. Пойду сейчас постригусь у парикмахера. До свидания, всех целую, Борис. Привет всем.
19 апреля 1945 года.
Здравствуй, догорая Муська!
Как ты поживаешь? Как твоя работа, твои птенцы. Наверное, как и раньше, полна энергии и бегаешь, как угорелая. Напиши, куда ходишь, в какое кино, театр. У меня в порядке. Продвигаемся, освобождаем Чехословакию. Сейчас впереди большой чехословацкий город. Подумай, как я далеко забрался. Здесь хотя и трудно, но зато как интересно. Ты себе даже не представляешь. Муська! Пишите, где сейчас Ган, как у тебя с ним. Видишь ли моих приятельниц Лелю и Диву. Лельке я послал два письма. Ответа на письма пока ни от кого еще не имею. Задержались в дороге. Муська! Пускай ребята из твоей школы мне что-нибудь напишут. Я бы с ними переписывался. Мне бы это было очень приятно. Да и тебе интересно. Ну, пока, целую. Борис. Привет маме, Дее.
21 апреля 1945 года.
Здравствуйте, дорогие!!
Как вы поживаете. Я ничего о вас не знаю. Как далеко теперь Москва от меня. Да и вся Россия. Кругом Чехословацкие земли, поля, сады… Невыносимая жара. Пыль ужасная. Временами лицо делается совершенно черным и неузнаваемым. Как бывает приятно как следует умыться, одеть чистое белье и лечь отдохнуть где-нибудь в холодке. Сегодня наступил для меня этот «приятный» момент. Как хорошо я умылся в ручье. Теперь лежу вот под деревом, пишу вам письмо. Разве это не удовольствие? Работа хотя и не совсем по моей части, но интересная. Требуется много энергии. У меня ее хватает. Но ладно, делаю перерыв в письме на 10 минут, пойду покушаю. А то вижу издали – меня зовут. Отведаю-ка свежей жареной свининки. Да, кажется, есть, немного (относительно) вина.
Продолжаю (через 30 минут).
…Да, свининка неплохая, да и винцо отличное. Живем, как говорится, не тужим. Да не позабыть. Сообщите точный наш адрес с указанием почтового отделения, а то у меня путаются две цифры «21» и «48». Пишите, какие в Москве новости. Газеты я читаю, как и «местные», так и центральные – «Правду», «Известия», «Красную Звезду», Хоть знаешь, что делается на белом свете. Но пока, можете делать вывод из письма, что у нас тут совсем мирная обстановка. Не так ли?
До свидания. Всех целую, Ваш Борис.
Кажется хватил лишнего.
23 апреля 1945 года
Дорогая мама!!
От вас еще до сих пор нет писем. Как они долго идут! Стеца вчера вечером получил письмо из Москвы, и я узнал кое-какие интересующие меня новости. Но о вас ничего не знаю. Погода здесь испортилась. Третий день идет дождь. Холодно. Ветер. Все здорово промокли. Сейчас 1 час дня. Я только проснулся. Лег спать часов в 8 утра. Такая погода, что даже невозможно что-нибудь сварить покушать. Раскупорили какие-то резервные мясные консервы. Закусили. АД попили чайку. Стало немного теплее. Залез в машину (они крытая брезентом) вот пишу письмо, Сукины сыны немцы, на кого они сейчас надеются. Англичане и пр. союзники забрали почти все крупные промышленные центры Германии. Наши войска уже в пригороде Берлина. А эти сволочи еще продолжают ожесточенно сопротивляться, тут в Чехословакии. Но ничего, здесь им досталось и еще как следует достанется. День их полного разгрома близок, вчера устроили комсомольское собрание. Вручали значки «члена ВЛКСМ». Замполит делал доклад. Временами речь его прерывалась ужасным шумом. Тогда докладчик кричал во весь голос: «Слово предоставляется нашей «Катюше». И «катюши» действительно «говорили». Да еще как. Не очень-то понравится ее разговор фрицам. «Разговор» этот короткий. Будьте покойны. Да, вы, вероятно, читали статью И. Эренбурга «Хватит» и последствия этой статьи. Мы здесь все это тоже разбирали. Вообще чего-чего, а газет хватает. Это очень хорошо. Узнаешь все новости и в курсе всех событий. Вчера вернулся из поездки Некрасов. Пока «живет» у меня. Ему никак не найдут место. Вчера с подбитого «мессера» летчик выбросился на парашюте. Вот настоящий фашист. Сволочь! Эсэсовец! Даже здесь, смотрит на всех наглыми голубыми «арийскими» глазами. Но ничего, долго ему смотреть не пришлось. У меня нового ничего нет. Жив и здоров, как и раньше. Как только будет возможность, пришлю фотографию. Посмотрите, я какой стал. Посылаю красивые виды одного горда, угадайте какого. Ну, пока, до свидания.
Всем привет, крепко целую, Борис.
23 апреля 45 г.
Дорогой папа!
У меня все по-старому. Жив и здоров. От тебя писем нет. Сегодня получил письмо из Москвы, но не из дома, а от знакомой. Завтра, наверно, получу из дома. Все хорошо, только плохая погода, стало сто-то холодно, дождь. Совсем сейчас не кстати. А в общем настроение хорошее. На днях напишу все подробнее. Жду от тебя писем.
Крепко целую, твой Борис.
24-25 апреля 1945 г.
Дорогая мама!
У меня все в порядке. Жив и здоров. От вас еще ничего не получил. Позавчера получил наконец письмо от вали Седенковой. Очень обрадовался. Письмо шло 13 дней. Почему от вас нет писем – не знаю. Где же они могли задержаться. Но ничего, буду ждать. Вот, видишь, Валя меня не забыла, и письмо я от нее получил раньше, чем от вас. А вам написал одновременно. Придется обижаться на вас. На меня, я думаю, вы не будете в обиде, я ведь пишу часто. Не знаю, правда, все ли они доходят до вас?
Сейчас нахожусь в густом сосновом лесу. Погода, что-то стала холодная, просто стали находиться немного севернее. Сейчас выпил горячего чаю: стало тепло. Дождь моросит с утра. Наблюдаю картину приблизительно такую, о которой поется, знаешь, есть такой вальс «В прифронтовом лесу». Привезли свежие газеты. Исключительно интересные сообщения. Войска маршалов Жукова и Конева, ворвались в Берлин. Здорово дают. А наши союзники. Не понимаю, почему немец еще огрызается. Ничего, скоро совсем добьют Между прочим, вы по моим письмам никогда не судите о моем настроении вообще. Оно каждый день разное и зависит от данной обстановки и погоды. Поэтому от меня могут быть тоскливые письма, это значит плохая погода и вообще кое-какие мелкие неприятности. Не пугайтесь! Что-то здорово стало тепло, допишу завтра утром.
125 апреля не удивляйтесь, если не совсем ровно написано, пишу на ходу, лес, чудесный сосновый лес позади. Еду вперед.
До свидания. Привет всем, всем, всем.
Крепко целую Борис.
Если мне есть письма, пришлите.
27 апреля 1945 года
Дорогая мама!»
Наконец, вчера получил от тебя письмо А также получил письма от Муськи и Лельки. Я сейчас очень занят. Много всяких «делов». Нахожусь в городе, который мы освободили – БРНО. В общем, у меня все в порядке. Рад, что наконец знаю о вас. Думаю, что у вас нет недостатка в моих письмах Как только будет время, напишу подробнее тебе и Муське. Сейчас на моих часах 5 часов утра. В 6 часов едем дальше. Если бы вы знали, как я устал за эти два дня. Все увиденное просто не укладывается в голове. Даже некогда привести себя в порядок. Между прочим, стало опять тепло, даже жарко. Письмо пишу, сидя в машине. Возможно, оно здорово задержится доставкой. На днях ждите подробное письмо.
Крепко всех целую, Борис.
27 апреля 1945 года
Дорогой папа!
От тебя еще до сих пор не получил письма. А от мамы получил, а также от Муси и Деи. Думаю, что на днях получу от тебя. У меня все в порядке. Сейчас я в г. … (вымарано), который мы вчера освободили, ты конечно читал приказ. Там нам благодарность т. Сталина. Последние дни пришлось много поработать, очень устал. Сейчас тоже, очень мало свободного времени. Не успеваю даже писать письма. Вообщем посмотрел много интересного. Видел то, что раньше мне даже не снилось. Вот, как бывает в жизни. Сегодня домой послал посылку. Хорошо, если дойдет. Там очень нужные, хорошие вещи.
Ну пока, кончаю.
Жду твоих писем, и пишу тебе.
Крепко целую, Борис.
28 апреля 1945 года
Дорогая мама!
Наконец-то есть время написать письмо, более подробное чем то письмо, которое я послал тебе вчера. Вчера освободили город Брно. Я в городе. Ты, конечно, читала газеты, приказ Сталина, благодарность войскам. 2-го украинского фронта, в том числе и моей части. Да! Битва за город была большая. Немцы бросили сюда лучшие дивизии. Гитлер дал приказ любой ценой удержать город. Но Красная Армия выбила его из города и гонит дальше. У меня все в порядке. Особых новостей нет. Последние дни много пришлось поработать, устал Сейчас немного отдохнул, привел себя в порядок Собрал вам посылку, потратил на это немало времени, и сейчас отправил на посту. Я вам, правда, обещал сахар, но сахар решил не посылать, послал кое-что более ценное. Что – узнаете, если посылка дойдет до вас.
Настроение у меня хорошее. Тем более, что от всех, кроме папы, получил письма. Сегодня получил открытку от Деи от 19 апреля. К сожалению, не все в ней разобрал. Уж очень неразборчиво написано. Очень подробное, большое письмо прислала мне Деля. Если бы хоть десятую часть написанного она говорила бы мне, когда я был в Москве, я был бы вполне счастлив. Вот здесь, какие вы, женщины!!! Город Брно очень большой, много заводов, фабрик. Брно чехословацкий город, но как его онемечили гитлеровцы. Все немецкое. Я видел немцев, которые неплохо здесь когда-то жили, толстые, протухшие насквозь своим кофе, которого здесь полно всюду. Теперь они смирненькие. Когда проходишь мимо, обязательно поздороваются с низким поклоном. Много, большинство населения конечно чехи. Они радостно встречают нас. Пришел час их освобождения. Со своими товарищами иногда встречаюсь. Вот сейчас видел Футермана, он почему-то до сих пор не получил ни одного письма. ЗА время боевых действий я его встретил первый раз. Спирина вижу часто. Некрасов прибыл из командировки. Но пока болтается без дела. Вообще из всех 11 человек наших ребят я устроился лучше других. Это ясно как 2?2=4. Никуда меня перевести не могут. Если правда, что-нибудь будет особенное. Адрес мой старый и не переменился. Часы идут замечательно, точно как хронометр. Только стекло предохраняла решеточка. А на днях она сломалась, теперь приходится с ними быть осторожнее. Сейчас, наверное, в Москве уже тепло, здесь — жара. Кругом зелень. Но запах плохой — запах пожаров. Эти дни ел много вкусного. Такого, что раньше не снилось во сне. Я ко всему необычному, на первый взгляд, совершенно привык. Теперь редко, чем меня удивить. Все-таки посмотрел, что это за европейские города. Как там живут. Вообще плохо, что письма идут долго, когда вы из писем узнаете, что как и где, я оттуда уже далеко. И вообще пока идут письма, многое меняется. Мама! А все-таки ты мало мне пишешь. Ну, что это за страничка. С какой-то обрезанной четвертушкой. Придется обижаться. Пиши больше и подробнее. А за мной дело не станет. Я уверен, что в этом вы уже убедились. Мусе и Дее пока напишу немножко, так как очень занят. Мало времени. Как будет время, напишу больше. А вообще, мама, меньше за меня беспокойся, спокойно работай, мне хорошо. Итак, кончаю. Всех крепко целую.
Всем привет. Борис.
28 апреля 1945 года
Здравствуй, Дея!
Только сейчас получил твою открытку. Очень за нее благодарю. Не позабываешь своего нерадивого братика. Посмотрела бы ты сейчас на него. Вчера освободили чехословацкий город БРНО. Сейчас движемся дальше. Гоним немца! И прогоним его туда, откуда он уже никогда не вернется. У меня все в порядке. Только очень мало времени, поэтому не могу много писать. Как будет время, напишу больше. Маме я написал подробнее письмо. Пиши мне, как Петя, искал ему хорошие краски, но пока не нашел. Галке посылаю открытку. До свидания. Привет твоим подругам, особенно Римме. Борис.
28 апреля 1945 года
Здравствуй дорогая Муся!
Получил твое письмо. Довольно оригинальное. Посмеялся вместе со своими ребятами. У меня все в порядке. Сейчас я в Брно. Это большой промышленный, чехословацкий город. Красная Армия освободила его 26 апреля. Ты, конечно, слышала приказ Сталина по радио, смотрела салют. Эта нам салютовала Москва. Моя часть тоже получила благодарность Сталина. Да! Последние дни было много работы. Я очень устал. Сейчас более или мене отдыха. Отдых этот, конечно, вольно относительный. Но ничего, скоро отдохнем по-настоящему. Сейчас ходил по городу. Всюду висят национальные чехословацкие флаги и наши красные. Зашел в здания, где была немецкая казарма. Видно, как поспешно они удирали. Бросали все обмундирование, оружие… На стенах портреты «фюрера». Интересно, что он сейчас думает. Ведь ему пришел конец. Ты же в курсе всех событий. Я, конечно, все узнаю позже, чем вы, но все же все знаю. В городе всюду чувствуется немецкое. Все здесь был немецкий «протекторат», Да! Немцев я повидал достаточно. Погода стоит теплая, не знаю, что здесь уже весна или лето, вот вижу за окном цветет сирень, вернее, уже расцвела. Вчера мне одна местная жительница подарила целый букет сирени. Вообще, нас встречают хорошо. В самые тяжелые часы моей работы, вдруг получал письмо от Лельки. Страшно обрадовался, что она мне написала. Говори, тут, не говори, а все-таки она хорошая. Да еще какое подробное. Я хоть ужасно был усталый и даже довольно плохо соображал, сейчас же настрочил ответ. Ты права, красавиц здесь много. Но их не пытаюсь сравнить с моими московскими друзьями. От Вали я тоже получил письмо. Но оно меня, между нами говоря. Не особенно интересует. А вообще она славная девушка. Да. Буду ли я когда-нибудь в Москве. Все-таки тянет к русскому, родному. А как Ганя, где он, как у тебя с ним дела? Жалко, что я не могу с ним встретиться. Муся, успокой маму, пускай меньше обо мне беспокоится. Я в относительной безопасности. Муся, жду твоих писем, пиши как в Москве. Все интересные новости.
С приветом. Борис.
Дорогие мои!!!
Поздравляю всех с наступающим праздником — 1 Мая. Интересно, как вы его встретите там, в далекой родной Москве. Я очень ясно представляю, как пройдет у вас праздничный день. Муська, конечно, будет бегать, как угорелая, и кричать, что невозможно сразу успеть везде. Дейка, конечно, поворчит с утра, на всех и будет ругать Галку за то, что она разбросала игрушки. Ну, а мама, конечно, будет весь день убирать, у нее ведь в этом и заключается праздник. Я праздник неизвестно где и буду ли вообще встречать. Возможно, до первого мая я буду находиться на старом месте. Вот тогда-то я встречу!! Выпью за вас. Как следует. А вы в Москве выпейте за меня.
Ну, пока.
Всех целую, ваш Борис.
1 мая 1945 года.
Здравствуйте, дорогие!!!
Поздравляю вас с великим праздником! Этот праздник Красная Армия отмечает выдающимися успехами: над Берлином — знамя Победы. У нас сейчас был митинг, читали приказ Сталина. Теперь торжественная часть кончилась, началась «художественная». По правде говоря «художественная часть» бывает у нас каждый день. Но сегодня все будет не по обычному. Сейчас пьем, веселимся, музыка, патефоны, рояли, танцы. Нам повезло 1 мая, у нас как раз день отдыха, стоим все еще в городе, вернее, за городом. Здесь сплошной сад, полно сирени, в полном цвету, и всяких цветов, которых я не видал в жизни. Живу в роскошной загородной вилле, там когда-то жил немецкий генерал. Он спешно смотался, все оставил, даже свой мундир с орденами. Ну и домик, так бы и прожил тут всю жизнь. Но ничего хотя и пять дней пожил. Чего только у нас сейчас нет. Одновременно играют три патефона, да в соседней комнате кто-то тренькает на рояле. Весело!! Интересно, как у вас. Все-таки, как здесь ни хорошо, а хотелось бы праздник встретить дома, со всеми своими. Выпить бы русской сорокаградусной, а не какое-то там сверхъестественное вино.
Что-то, между прочим, вы мне мало пишите, уже 104 дня нет от вас писем. Так не годиться. Я ведь вам пишу через день Может быть, сегодня будет мне что-нибудь от вас, почту еще не привозили, а то придется обижаться. А в общем у меня все в порядке. Пишите мне больше, все ли получили мои письма, Получила ли Галка картинки, которые я ей послал.
Ну, пока, дорогие, крепко всех целую.
Всем привет. Борис.
1 мая 1945 года
Дорогой папа!
Поздравляю с праздником. Как ты его встречаешь. Я встречаю его хорошо, как раз в эти дни мы отдыхаем. Сейчас был митинг. Теперь «художественная» часть. Музыка, вино и т.п. В общем, порядок. Только почему-то от тебя нет писем. Да и из дома пришло одно и все. А я ведь пишу всем через день. Ну, пока, а то очень трудно мен писать, напишу еще завтра.
Крепко целую, твой Борис.
3 мая 1945 года.
Дорогая мама!
У меня все по-старому. Сейчас нахожусь там же, где и был. Прошли праздничные дни. Было очень весело. Интересно, как прошли праздники у вас? Я бы очень хотел в эти дни быть в Москве. Живу очень хорошо. Всего хватает, даже остается. Неделю тому назад послал посылку. Если дойдет, будет очень хорошо. Живу в интересной части города. Не город, а сплошной сад. Все цветет, лето в полном разгаре (вернее, весна). Только последнее время опять испортилась погода, дожди идут целые дни, пасмурно. Вообще, я что-то заболел: видно, простудился от частой, быстрой езды на мотоцикле. Ездить приходится часто. Такая служба. Съел целую банку малинового варенья. Наверняка все пройдет. Вообще о еде здесь нечего говорить Есть все, что захочешь. Работы сейчас мало, отдыхаю. Интересные новости сейчас в газетах. Их ждешь с нетерпением. Новости я узнаю часто в 12 дня, вместе с газетами приходят письма, но увы… не мне. От тебя получил только одно письмо и все. Не знаю, чем это вызвано. Но я не дожидаюсь твоих писем и пишу, даже чаще чем через день Почему же ты пишешь так мало? Я ничего не знаю, что у вас делается в Москве. От папы ничего. Ему я тоже пишу часто. Что-то такое случилось? Очень прошу, пишите больше. Новостей у меня никаких нет. Своих ребят кроме Некрасова, который со мною, и Стеца, никого не вижу. Они от меня далеко. Достал патефон и много пластинок. Пластинки немецкие, какие-то сплошные марши, иногда попадается музыка ничего. Хотелось бы, конечно, хотя бы пару пластинок джаза Утесова, Вы ведь знаете, как я его люблю. Но ничего, скоро и Утесова послушаем. Ведь войне скоро конец.
Ну. Пока, крепко целую, Борис.
4 мая 1945 года.
Дорогой папа!
Как поживаешь ты там в далеком от меня Тамбове? Я ведь ничего о тебе не знаю. До сих пор от тебя не получил ни одного письма. Не знаю, чем это объяснить. У меня все по-старому. Никаких новостей нет. Живу хорошо, сейчас в городе. Праздник провел хорошо. Повеселился со своими ребятами. Ребята во взводе у меня хорошие, дружные. Так и живем вместе. Хорошо погуляли на 1 Мая. А как прошли у тебя праздничные дни? Как новый госпиталь. Что насчет Москвы? Теперь там и вовсе не осталось ни одного мужчины. А в общем скучаю по Москве. Хотелось бы сейчас быть там. Весна, тепло там стало. А я люблю когда в Москве весна и вся жизнь там «течет по весенним законам». Это слова из новой песенки. Сейчас хорошо отдохнул. А то за последнее время много пришлось поработать. Сейчас отсыпаюсь. Живу в хорошем доме. Вернее, это не дом, а загородная вилла. Кругом сады в полном цвету. В этом доме жили немцы. Кругом шкафы с немецкими книгами и многочисленные портреты «фюрера». А в общем неплохо жили эти сволочи. Теперь уж так не поживут? Газеты читаю каждый день. Вот и сейчас читал в газете: Взят Берлин. Дожили все-таки до этого дня. Интересно, действительно, ли Гитлер и прочие покончили самоубийством. Испугались, сволочи. Помучить бы их как следует. Жалко, что я не в Берлине, а на другом фронте. Но ничего, там еще побываю. Домой наделю тому назад послал посылку. Хорошо, если мама ее получит. Там много нужного. На днях пошлю ЕЩЕ. Денег Пока не получил ни копейки, потому что не могу, по некоторым причинам. Получу на днях сразу много и пошлю домой. Хотя бы 1000 руб. Все-таки будет польза. Ну, пока дорогой, пиши мне больше.
Крепко целую. Борис.
6 мая 1945 года.
Дорогая мама!
Продолжая на вас очень обижаться. Писем от вас нет. Вот и сейчас, пришел целый мешок писем, ну всем, положительно всем, письма, а мне нет. А ведь вам пишу очень аккуратно. Почти каждый день. А от вас получил 26 апреля письмо и все. А ведь ты обещала писать, через день, не дожидаясь моих писем, а получается наоборот. Что же такое? Ну. У меня все по-старому. Живу сейчас за городом, отдыхаю. Немного отдохнем, ну, а там опять за работу. Такое уж наше житье-бытье. Единственное для меня хорошее, что получение от вас писем. И этого я лишен. Да! Не думал. И от папы, что-то ничего нет. Ну, ладно, буду ждать. Пишите больше.
Вместо писем пришлось довольствоваться центральными газетами. Они очень интересные, от 1 и 2 мая. Книг нет. Книги, вернее, есть и очень много. Но все немецкие и чешские. Не разберешь.
Ну, пока, дорогая.
Крепко целую Борис.
П.С. Не сплю уже третью ночь, глаза слипаются, и все же написал вам письмишко…
Б.
6 мая 1945 года. Отправлено 7 мая.
Здравствуй, дорогой папа!
У меня все в порядке. Писем от тебя пока не получил, да и из дома тоже больше ничего нет. Не знаю, почему такая задержка. Я сейчас отдыхаю, конечно, в такой мере, в какой это здесь возможно. Плохо только то, что отвратительная погода, дождь, ужасная грязь, знаешь, какая бывает в деревушках. А погода очень портит настроение. Еще когда я был в городе, то там ничего, все-таки улицы заасфальтированные, а теперь город позади и пошли грязные городки-деревушки. Зелени много. Все цветет. Интересно, как у вас там в Тамбове, зачинается матушка весна? С моей работой — все хорошо. Уже полностью в нее втянулся. Ребята в моем взводе тоже хорошие. Правда, есть и плохие. Но ведь, как говорится, «в семье не без урода».
В общем, работой своей я вполне доволен. Жалко, что здесь я позабуду свою основную специальность. Но все же моя работа такая же нужная, и в том же духе, много приходится сталкиваться с техникой, с моторами. У меня ведь машины всех марок, и «Доджи», и «Вильямсы», и разные мотоциклы. Надо знать особенности каждой машины. Вот и изучаешь ее, чтобы знать как свои пять пальцев. Читаю много газет, сейчас такая международная обстановка, что просто запутаешься. Попробуй сейчас разберись, где кто? Интересны были газеты 1 мая. Ведь в Москве был парад! В Москве полный свет, и даже, кажется, окна не затемняют! Дождались, все-таки москвичи этого дня. Домой маме я пишу очень часто, А то ведь она беспокоится за меня. Ты хоть ее успокой, скажи, что мне очень хорошо. Тебе же она больше верит, чем мен. Ну, пока, дорогой. Жду от тебя писем, крепко целую. Борис.
7 мая 1945 года. Чехословакия.
Дорогой папа!
Наконец-то сегодня получил от тебя письмо от 16.4. и открытку. И даже твою фотографию. А я уже начал беспокоиться, почему от тебя нет писем. А тебе я ведь очень часто пишу, вот и вчера написал большое письмо. Так что ты в курсе всей моей жизни, Мне, например, очень смешно читать письмо, в тех местах Где ты беспокоишься о каких-то пуговицах на белье, и даже предлагаешь мен «не надо ли тебе что послать»!? если бы ты знал, как мен это смешно. Ты, конечно, не обижайся. Конечно, ни о каких пуговицах не может быть и речи. Если тебе нужно, я тебе могу послать любые пуговицы, вместе с костюмами в придачу к ним. Всего у меня хватает, что только хочешь, даже остается. А будильник, который тебе привез из Будапешта офицер, у меня между прочим, тоже есть, и не один. И я их очень много видел и в Будапеште, и во многих местах. Тут много подобной роскоши. Мои часы в порядке, и идут, как хронометр. Если бы раньше я знал, что разрешены радиоприемники. У меня ведь был замечательный радиоприемник, немецкий, я бы мог его послать Но ничего, я достану еще и пошлю домой, не покупайте. Можно послать. Может быть. Достану патефон, тоже пришлю. А в общем, насчет меня в этом отношении не беспокойтесь. Сейчас я отдыхаю, предстоит на днях тяжелая работа, готовимся Сейчас поеду на комсомольское собрание, буду вручать значки комсомольцам. Вообще, я полностью втянулся в жизнь моей части. Мне здесь хорошо. Только мало от всех получаю писем. Из дому, кроме одного письма — ничего. Если бы ты знал, как я обрадовался, когда от тебя получил письмо, ад ее фото, с твоей «толстой физиономией». Ты очень хорошо вышел. Присвоили ли тебе подполковника? Жалко, что нет фотографии. Как будет возможно, снимусь и пошлю тебе. Пиши мне больше, только разборчивее, а то я еле-еле разобрал. И зачем ты мне пишешь такой подробный адрес: просто № почты и фамилию, письма все равно приходят прямо ко мне и все получают их от меня, так что мои письма никогда не пропадут. НУ, больше у меня ничего нового нет, и так получилось очень большое письмо.
Крепко целую, Борис.
8 мая 1945 года.
Здравствуй Муся!
Редко, редко ты мне пишешь. Прислала одно письмо, и все. Думаешь этим отделаться? Не выйдет. Мне ведь очень интересно, как сейчас в Москве, какие там интересные новости. А кто же, кроме тебя, может об этом мне написать. Ведь только ты хорошо знаешь, что меня интересует. У меня все по-старому, ведь ты подумай, мне выпала задача воспитывать людей. А ведь это очень трудно, ты ведь знаешь. И людей взрослых, даже старших меня. Это не то что там, твои школьники-гимназистки. Это люди бывалые, уже три года не фронте. Разного возраста, с разными специальностями. И учти, как трудно работать с людьми во фронтовой обстановке, это не в тылу. Тут не знаешь, что будет с тобой через час, даже меньше, А вообще, с работой справляюсь и вполне ей доволен. Сейчас живу в одной чехословацкой деревушке. Вернее, это небольшой городок. Немцы отсюда сбежали. Остались одни «чешски луди», как они пишут на дверях. Некоторые немцы тщетно пытались замаскироваться под видом таких «лудей». Погода сейчас замечательная. Жара, зелени полно. Письмо пишу на балконе, таком балконе, на котором никогда объяснялись в любви Ромео и Джульетта. Тот еще балкончик, как говорят у нас. На квартире у меня живут две девушки-чешки. Одной — 19, другой — 20 лет. Жалко, что не знаю хорошо чешский язык. Много сними не поговоришь. А девушки замечательные. В свободное время я с ними танцую под патефон. Вот жизнь какая, все удовольствия. Но ты можешь подумать, что у нас тут сплошные веселье и мы уже ничего не делаем. Нет, работать приходится очень много только сейчас мы отдыхаем, значит можно себе все позволить. А вообще, сколько я за это время видел интересного, раньше такое даже не снилось
Вчера получил от папы письмо, с фотографией и открытку. Очень был рад. А от вас-то ничего. Не знаю, все ли письма вы от меня получаете, но пишу я вам много. Между прочим, послал целую пачку конвертов, не знаю, дойдет ли, и посылку, где кроме всего прочего, пар 20 шелковых чулок. Кажется, это вам пригодиться. Да и еще кое-что. Не знаю, дойдет ли она до вас. На днях пошлю еще кое-что. Вчера читал «Комсомольскую правду», об экзаменах в школе. Очень интересно читать. Когда ты получишь это письмо, экзамены, наверно, будут в полном разгаре. На днях было комсомольское собрание, получил значок ВЛКСМ! Говорил с парторгом, думаю вступить в партию. Как ты думаешь? Пиши мне больше. Как твоя школа? Как Ганя? Мне все интересно.
С приветом. Борис.
|
