НОВОЕ РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ И ОБЩЕСТВЕННОСТЬ
К оглавлению
[286]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Еще раз попытаюсь формулировать основные идеи моей
книги. Искупление и спасение
мира Христом было
восстановлением человеческой природы, поврежденной грехопадением,
возвращением человеку свободы, утраченной в изначальном богоотступничестве.
Христос стал путем спасения, свободой человечества и Ему противоположно
лишь рабство, лишь дьявольская скованность. Но Сын Божий явился
миру в образе Распятого, Бог явился миру во плоти не царем и властелином
мира, а угнетенным и истерзанным силой этого мира, злом этого мира.
Тут сокрыта великая тайна свободы человечества: создается лишь космическая
возможность спасения, устраняется лишь порабощающая сила зла, но
спастись человек может и должен свободно, полюбив Распятого, увидев
в Нем своего Бога. Явление в мир Христа сделало человека бесконечно
свободным, но свобода эта несет с собой невиданную еще трагедию,
трагедию последней свободы выбора и вечной опасности соблазна и
подмены. В Новом Завете, Завете Любви нет ничего принудительного
и насилующего, нет внешнего авторитета. Христос не оставил миру
материального, чувственного воплощения своей божественной мощи,
своей силы и власти. Церковь Христова не была царством от мира сего
и не могло быть на земле заместителя Христа, материально-эмпирической
точки, на которую можно было бы опереться как на непреложный религиозный
авторитет. В этом – свобода религиозной жизни и
ужас ее, в этом – радость и великое страдание.
Религия Христа не явила миру своей силы и власти, она терпела в
миру поражения и неудачи, и на этом покоится все достоинство поверивших
в Христа и полюбивших Его без чудесного насилия. Вот почему «христианское
государство» есть великая ложь, а религиозные преследования и насилия
над свободой совести есть дело дьявольское. Мы ждем Христа Грядущего,
Который явится в силе и славе как Царь и Властелин мира. Созиждется
Царство Его, тыся-
[287]
челетнее Царство Его на земле, но те лишь войдут
в это царство, которые любили Распятого, верили в царственную мощь
Униженного и Растерзанного. В теократии явится подлинная власть
Христова, но до сих пор христианствующая власть была лже-теократией,
компромиссом с князем этого мира.
Человечество, которое Христос обременил трагической свободой,
подверглось в своей истории великим соблазнам, вступило в компромисс с силами
этого мира, так как не настал еще час для Царства Божьего на земле. Христианство
не заключало еще в себе положительной религиозной антропологии, религиозного учения
о человечестве и его земной судьбе, не раскрыло еще правды о религиозной общественности.
Поэтому ни одна из исторических форм христианства не была Вселенской Церковью,
ни в одном из исторических вероисповеданий подлинное православие не завершилось,
не исполнилось обетования и пророчества. Католичество создало ложную религиозную
антропологию, подверглось соблазну папоцезаризма и ложного иерархизма; в своем
искании чувственного, материального воплощения Духа Христова признало папу заместителем
Христа, вручило человеку власть Бога и, внутренне потеряв Христа из виду, начало
организовать религиозно землю с помощью человеческого иерархизма Так выработалась
ложная католическая теократия, предавшая свободу и впавшая в бесчеловечие. Католичество
было историческим компромиссом христианства с язычеством, с imperium
romanum 1*, с античным обоготворением государства, облачившегося
в одежду Града Божьего. На Востоке православие не заключало в себе никакой антропологии,
в нем хранилось Божеское, но не было еще человеческого. Там историческая жизнь
подверглась соблазну цезарепапизма, византийского самодержавия, в котором царь
был признан заместителем Христа. Этот соблазн языческого империализма, иной по
форме, чем в Западном католичестве, передался в Россию и здесь дал плоды. Против
лже-религиозной, бесчеловечной антропологии католического Запада, против полного
принижения человеческой стихии на православном Востоке справедливо восстала сначала
Реформация, а затем гуманизм новой Истории. Реформация пыталась восстановить попранную
[288]
свободу Христову, но в дальнейшем развитии подорвала
саму идею церкви и незаметно впала в гуманистический рационализм.
Лже-религиозному обоготворению папы и царя, все той же человеческой
воли, гуманизм противопоставил открытое и честное утверждение человеческой
воли и власти. Человеческая стихия стала утверждаться отвлеченно,
оторванно от Бога и религиозного смысла. Тогда человечество подверглось
новому соблазну народовластия, самообоготворения, последнему соблазну
социализма и анархизма, насильственного соединения и хаотического
освобождения натурального рода, вне Бога и против Бога.
Внерелигиозное, гуманистическое развитие привело в XIX веке к
идее прогресса, которая стала новой религией для человечества, потерявшего Бога.
Язычеству была чужда идея прогресса и смысла истории, в христианстве идея эта
еще не вместилась, не раскрылась, но она связана с христианскими пророчествами:
первыми провозвестниками идеи прогресса и религиозного смысла истории были ветхозаветные
пророки, идея эта родилась в чаяниях Мессии, корень ее – религиозно-мессианский.
Единственная христианская книга, непосредственно связанная с прогрессом, со смыслом
и завершением истории, есть Апокалипсис, откровение св. Иоанна, книга пророческая,
историческим христианством еще не раскрытая и не вмещенная. Учение о прогрессе
человечества неизбежно заключает в себе эсхатологию, идею благого конца истории,
а концом этим может быть только или Царство Божье на земле, Царство Христово,
или царство князя мира сего, царство Антихристово. Новая религия прогресса, религия
человечества, религия позитивизма и социализма смешивает чаяния Царства Божьего
на земле с чаяниями ложного Мессии, земного бога. Только новое религиозное сознание
может осветить роковую двойственность судеб человечества, и потому новое религиозное
движение в мире должно быть связано с апокалиптическими пророчествами. Состояние
мира требует религиозного разрешения идеи прогресса, религиозного определения
судеб истории. Ветхозаветные и новозаветные пророчества должны исполниться, религиозный
космический процесс продолжиться, обетования Царства Божьего на земле –
осуществиться. Третий
[289]
завет 2*
может быть только окончательным осуществлением Завета Христова, исполнением обетовании
и пророчеств. Лишь в органической связи со святыней церкви, святыней подлинного
православия может открыться религиозно-новое, может явиться Богочеловечество,
вмещающее все благие результаты мировой истории, все ценности мировой культуры.
Акт вольного самоотречения, вольного отказа от природно-человеческого самоутверждения,
совершенный святыми и подвижниками церкви Христовой, имел вселенско-космическое
значение. Новое религиозное сознание может раскрыться и вместить правду о земной
плоти, о религиозном обществе, о святом смысле культуры в том человечестве, которое
примет в себя Христа, обожится слиянием с Христом. Тот религиозный процесс, который
индивидуально совершился в Христе-Богочеловеке, должен соборно совершиться в человечестве –
Богочеловечестве.
Исторический процесс завершится появлением теократии,
тысячелетнего царства Христова на земле, в этом будет его добрый,
праведный, осмысленный результат. Но согласно пророчествам теократия
не может сделаться универсальной формой жизни человечества, она,
скорее, будет оазисом среди враждебной пустыни. Царство князя мира
сего эмпирически будет могущественным, явит призрачную власть. Старые
лже-теократии, на Западе и на Востоке, рушатся, и всего более нужно
опасаться появления новой лже-теократии, нового обоготворения человеческой
воли, человеческого «мы». С молитвы, с молитвенного самоотречения
и благоговения начинается всякая подлинная религиозная жизнь, и
с молитвы «Да будет Воля Твоя» начнется подлинная теократия. Теократия
упраздняет саму потребность в государственности, это –
замена государства церковью; она соединяет людей любовью, а не насилием,
и окончательно освобождает людей от рабства. Но пагубно было бы
думать, что можно механически победить государственность, освободиться
от закона внешнего, не приняв закона внутреннего, закона Божьего.
Люди, не принявшие внутрь себя Христа, не освободившиеся от внутреннего
рабства духа, всегда нуждались и будут нуждаться в государственном
принуждении. Только покорившиеся Богу освобождаются от насилий и
принуж-
[290]
дений стихии этого мира. Человечество пережило и
начинает преодолевать соблазн империализма, но государственность
имеет еще какую-то нейтральную миссию в развитии человечества, в
постановке его на собственные ноги. Соблазн революционного анархизма,
пытающегося предельно освободить человека, оставив нетронутым его
внутреннее рабство и тем восстановить изначальный хаос, должен быть
религиозно отвергнут. Также должен быть религиозно отвергнут соблазн
революционного социализма, пытающегося насильственно соединить людей,
оставив нетронутым их внутренний раздор и вражду.
И в старой церкви, сохранившей святыню, и в светской
культуре и общественности, незримо накопившей новую святыню, должен
произойти переворот космического порядка, переход на путь богочеловеческий.
Явится в мире богочеловеческий центр, от которого пойдет процесс
благодатного завершения истории. Переворот этот не есть подновление
старого, не есть лютеровская Реформация, а несоизмеримо большее:
изменение натурально-человеческого порядка, явление порядка бого-человеческого.
Сущность зла – в обоготворении природной человеческой
стихии, оторванной от Бога; сущность добра – в
обожении человеческой природы, соединенной с Богом.
|
