Мироненко-Маренкова И.К., аспирантка Центра им. М. Блока РГГУ

Роль изображения в католическом культе святых XVIII-XIX столетия на примере святого Бенуа-Жозефа Лабра (1748-1783)

http://forum.rsuh.ru/ftopic2397-0-0-asc-.php, 2007

В конце XVIII века в Риме умирает французский нищий, которого еще при жизни, но особенно после смерти считают Божьим угодником. Появление нового святого вызывает большое волнение в Италии и на его родине – во Франции. Со дня его кончины, 16 апреля 1783 года, до момента канонизации в 1881 году и позднее церковные деятели и общественность обсуждают этот необычный пример святости. Биография Бенуа-Жозефа Лабра кажется нетипичной среди житий прочих канонизированных персонажей. Рожденный в крестьянской семье со скромным достатком, он начинает свои духовные искания с решения посвятить себя монашеской жизни. Однако благочестивый юноша получает отказ в нескольких монастырях под предлогом слишком юного возраста или физической слабости. В момент, когда все его надежды рушатся, он внезапно понимает, что Господня воля побуждает его принять долю странника со всеми трудностями, соответствующими этому образу жизни. Он ведет нищенский образ жизни и по собственной воле отказывается от всех чувственных удовольствий, а также от забот о собственной плоти, о еде или о жилье. Его самоотречение достигает крайних форм в добровольном самоунижении и смирении плоти. Он даже мучает себя, отказываясь избавиться от паразитов, что глубоко шокирует как его современников, так и биографов. В течение тринадцати лет он бродит по дорогам Западной Европы, посещая наиболее известные святилища, но при этом всегда хранит верность месту, признанному всеми христианами как сердце католической религии – Риму. Именно там он отдает Богу душу, оставив после себя репутацию святого, подогреваемую бурным народным почитанием. Народное воодушевление вкупе с признанием его добродетелей церковными лицами позволяют немедленно открыть процесс канонизации. Святой Бенуа-Жозеф Лабр не был «типичным» святым, его культ вызывал горячие дискуссии, а его житие признавалось католическими мыслителями чуть ли не уникальным в истории христианства. Однако в данном случае нас интересует строго определенный аспект его культа, а именно типичное для почитания святых распространение его изображений и описаний внешности. В изучаемый нами период жития святых часто были снабжены портретами, выполненными с гравюр, а также подробным описанием их внешности в тексте. Не составляет исключения и агиография, посвященная Лабру. Согласно одному из сочинений, во время первого визита Лабра в Рим «рыжеватая борода едва начала покрывать его щеки и подбородок; голова его была крупной; брови были густыми; ширина плеч, удачные пропорции его членов и непринужденность всей его фигуры свидетельствовали при среднем росте о наличии определенной врожденной силы; его руки были тонкими, а цвет кожи - белым и нежным; вся утонченность облика раскрывала возвышенность мыслей в этой прекрасной душе. Скромность его манер носила неописуемый отпечаток величественности и благородства, которыми восхищались многие знавшие его» . Схожие описания можно найти во многих житиях Лабра. Нужно отметить, что наиболее детальными портретами святого снабжают свои сочинения вовсе не самые осведомленные биографы, видевшие его самого или принимавшие участие в процессе канонизации. Напротив, первые агиографы, аббаты Маркони и Алежиани, не отличаются подобным красноречием. К примеру, Алежиани обращает больше внимания на общий облик святого, отражавший его покаянные практики: «Его волосы находились в беспорядке, борода на манер Назаретянина, бледное лицо, разорванные одежды, синеватое тело с четками на шее и поясом на чреслах, обыкновенно без чулок, домашние туфли, грязная и отталкивающая рубаха, и чтобы составить полное впечатление добавим также, что он был настолько покрыт паразитами, что в церкви многие отходили от него, чтобы не заразиться» . Продолжатели агиографической традиции, имея возможность воспользоваться более ранними сочинениями и будучи уверенными в положительном результате процесса канонизации, с большим интересом относятся именно к физическому облику святого. Однако при всей кажущейся объективности описания физического облика, эти портреты зачастую бывают окрашены религиозным чувством. Так, в агиографических сочинениях, посвященных Лабру, широко распространена тема духовного благородства, просвечивающего сквозь убогий облик и даже просветляющего лицо святого. Иногда упоминается о сходстве Лабра с Христом, но в эту эпоху уже хорошо различают физический и духовный облик. «Конечно не черты лица были причиной этого сходства: курносый и крупный нос, выдающийся лоб, широкое лицо блаженного не имели ничего общего с освященным и известным обликом Спасителя; но внутреннее сияние преображало его черты». Здесь мы видим словесное выражение того принципа духовного уподобления, который широко использовался в христианском искусстве, особенно при написании икон. Величественная внешность заставляла людей верить, что бедный француз, крестьянский сын, был на самом деле знатного происхождения, например, кающийся рыцарь или иезуит, лишенный своего сана вследствие уничтожения ордена. Многие биографы и знавшие святого упоминают его внешнее благородство и манеры, свойственные скорее знатным и образованным господам, чем смиренным нищим. Между тем в соответствии с церковной доктриной канонизация имела своеобразный демократический смысл: она воплощала принципы справедливости, согласно которым всякий праведник мог быть прославлен, не принимая во внимание его состояние или происхождение. Известный интерес представляет также проблема распространения изображений святого. Согласно мнению французского исследователя К. Ланглуа, изображение играет важную роль благодаря «стратегическому положению между читаемым и осязаемым, способности совмещать достоинства книги и достоинства реликвии, и, следовательно, способности в том или ином качестве привлекать внимание как грамотных, так и неграмотных» . В отличие от святых предшествующих эпох Лабру посчастливилось запечатлеть для истории свой подлинный облик. Известно, что он послужил моделью для двух портретов: в первый раз в 1777 году лионский художник Андре Бле писал с него Христа, во второй раз в 1779 году римский художник Антонио Кавалуччи взял его моделью для изображения пророка Илии. После кончины Лабра была выполнена его посмертная маска. Его почитатели старались сохранить в памяти современников и потомков подлинный облик святого. Это стремление является характерной чертой в сознании Нового времени. Пользуясь случаем, мы с удовольствием приводим здесь в сокращенном виде объявление, обнаруженное в одной из религиозных газет XIX столетия: «Господин Жюль Анкель, внучатый племянник святого Бенуа-Жозефа Лабра, преподаватель рисунка и живописи в Бетюме, имеет честью предложить всем благочестивым людям, желающим обладать действительно достоверными портретами своего святого соотечественника, обращаться непосредственно к нему. Чтобы избежать любых подделок и успокоить благочестивых покупателей, ни одна фотография не будет представлена публике без подписи счастливого обладателя подлинного портрета. Этот достоверный портрет, написанный 20 апреля 1783 года, тотчас после блаженной кончины угодника Божьего Бенуа-Жозефа Лабра в присутствии наиболее выдающихся прелатов, был избран среди прочих и объявлен наиболее похожим господином Маркони, последним исповедником святого и его первым биографом. Кроме того, это сходство подтверждено свидетельством, подписанным самим отцом святого, которому господин Маркони отослал портрет. Это свидетельство, запечатленное на обороте портрета, изложено в следующих словах: “Этот портрет очень похож. – Ж.-Б. Лабр”» . С одной стороны, стремление подтвердить аутентичность портрета святого объясняется реальным изобилием всевозможных подделок. Автор первого жития, аббат Маркони, пишет еще в 1784 году: «портреты Бенуа-Жозефа настолько приумножились с его смерти, что на сей момент их насчитывается сто шестьдесят тысяч. Нет ни одного художника, гравера, кто не печатал бы, не воспроизводил его облик в статуях, картинах, медалях, воске, гипсе, шелке» . Клод Ланглуа пишет на сей счет: «Ни один новый «святой» - на протяжении этого столетия, ни без сомнения, в предыдущем – не получил подобного признания, немедленного или отсроченного, среди крупных производителей так называемых народных гравюр» . Но с другой стороны, эта «погоня за подлинной внешностью» святого обнаруживала и изменения, происходившие в религиозном сознании. Святой становился все менее и менее анонимным, удавалось не только воспроизводить смысл его духовной миссии, но и восстанавливать факты реальной биографии и даже его физический облик. Случай Бенуа Лабра, скончавшегося в возрасте 35 лет, тем более необычен, что процесс канонизации был открыт сразу же после его смерти, пока его почитатели, близкие и родные были все еще живы. Однако в целом распространение подлинных портретов, а позднее фотографий святых является феноменом, тесно связанным с общим развитием форм католической религиозности.